Игорь Гречин - Тайна Черного моря

Он повернулся к напарникам и открыл рот, чтобы попросить совета, но опоздал.

Вообще-то, воздушные границы города на Неве от проникновения извне призваны охранять истребители МиГ-21, но при чрезвычайных обстоятельствах, когда, например, в силу каких-либо причин означенное проникновение уже произошло или же имеет место несанкционированная попытка не отвечающего на запрос воздушно-транспортного средства покинуть границу города, дежурный офицер сообщает о нарушении воздушного пространства вверх по инстанции и ждет ответа. Если поступает приказ «уничтожить цель», включается автоматическая система пресечения «Душанбе 87».

Однако вчерашний инцидент с запуском из центра города неустановленной баллистической ракеты научил дежурного, что, пока дождешься приказа, цель может уйти, а ведь по шапке надают именно ему, дежурному. Поэтому, когда автоматика засекла над городом неопознанный объект и зарегистрировала отсутствие ответа на вторичный запрос «свой-чужой», дежурный не колебался. И, не дожидаясь приказа, задействовал систему «Душанбе 87».

Для активизации этой системы требуется четырнадцать секунд (приведение в боевую готовность систем ПВО последнего рубежа, предупреждение объекта о нарушении воздушного пространства, уведомление командования Ленинградского военного округа о нарушении воздушного пространства, внесение координат цели в бортовой компьютер ракеты, зажигание). Тактической же крылатой ракете «Молния» класса «земля-воздух» с головкой теплонаведения и неядерной начинкой требуется восемь секунд для поражения воздушного объекта в пределах города – старт, выход на боевой курс, обязательная «горка» для уточнения координат и засечения низколетящего объекта, включение системы наведения и – подрыв боеголовки в радиусе не более трех метров от цели.

Спустя двадцать одну секунду после того, как на приборной доске вертолета погасла лампочка, китаец-стрелок, все ещё разглядывающий кораблик, всплывший из Невы самым загадочным образом, был отвлечен движением тени по правому борту. Он обернулся и увидел (впрочем, увиденное осознать не успел) рядом с собой повисшую в воздухе белую сигару метров семи длиной, с выведенной по трафарету красной краской надписью «МОЛНИЯ ПВО ЛЕНИНГРАДСКИЙ ВО РФ». И мир потонул в белом сиянии.

Вспышка желто-оранжево-голубого пламени озарила полнеба, разорвав сгущающийся мрак ночи, высветила корпус восставшего из пучины и теперь неторопливо сносимого течением буксира. Фигура на палубе кораблика нырнула в рубку, рванула рычаги, открывающие цистерны главного балласта. Ржавый механизм заело, – как гирляндами, увешанный водорослями буксир со скрипом накренился на правый борт. А дальше – ни в какую.

Небо над Невой наполнилось тысячью горящих, разлетающихся во все стороны обломков, похожих на искры брошенной с балкона и ударившейся об асфальт сигареты. Объятый пламенем остов вертолета рухнул в реку на расстоянии четверть кабельтова от таинственного буксира, поднятая им волна швырнула человека в скафандре на рычаги, стекло шлема разлетелось вдребезги, и давление внутри прорезиненной скорлупы скачком сравнялось с наружным.

Вышедшая в свой последний боевой поход госпожа Даккара, Капитан Тротил, как её называли недруги, умерла в страшных мучениях – растворенный в крови под давлением азот снова вернулся в газообразное состояние. Кровь закипела. Тело Капитана Тротила осело на палубу и замерло в позе морской звезды.

Зрители на набережной радостно закричали, в воздух взмыли пятачки бескозырок. Город подумал, что это салют.

Удар волны освободил заклинивший механизм отпирания цистерн главного балласта. До Финского залива неуправляемый кораблик не доплыл: нашел пристанище на дне Невы-реки, в фарватере напротив разноголосого питерского порта.

Резервы противоборствующих сторон исчерпались. Резидент вражеской разведки и мегатонник остались один на один.

Проносившийся мимо Гостиного двора Господин Доктор, не натягивая поводья, обернулся на звук взрыва – как раз в тот момент, когда объятый пламенем вертолет разваливался на куски. А чуть в стороне, над тем местом, где, закрытые крышами домов, величественно вознеслись к небу купола Спаса-на-Крови, по-прежнему реяло и нагло отсвечивало золотом крыло похитителя установки Икс.

Карета брыкалась под чужеземцем, но старик балансировал, как заправский скейтбордист. Полы кафтана трепетали языками черного пламени. Пламени ненависти, сжигающей высохшее сердце Доктора.

Значит, подлый господин прапорщик каким-то образом ликвидировал группу прикрытия! Но как?! Он же безоружен! Опять он выиграл бой! Опять ускользнул!.. Ну ничего, милейший, от кого-кого, но от меня, Господина Доктора, тебе не уйти.

В запале Господин Доктор изо всех сил натянул левую вожжу, стегнул животное по крупу. Карета, угрожающе накренясь на левый борт и распугивая автомобили, свернула на Садовую, помчалась к хмурому коробу Инженерного замка – именно в ту сторону сносило летательный аппарат ненавистного прапорщика.

Вертолетной катастрофы над Невой Анатолий Хутчиш не видел: в этот миг он над куполами Спаса-на-Крови боролся с переменившимся ветром.

Внизу с Невского на Садовую с грохотом выворачивала злобная лягушонка верхом на черной коробчонке. Легковушки уворачивались от нее, как капли ртути. Тесная Садовая улица с высокими крышами прижавшихся друг к другу домов и трамвайными колеями, норовящими перешибить в суставах каретные колеса, вынесла к Марсову полю свирепо храпящую, взмыленную лошадку, запряженную в черный прогулочный экипаж, похожий на гроб Дракулы. Широко расставив короткие ножки, директор театральной труппы, командор трупов, Господин Доктор Театральных наук выхватил пистолет и на всем скаку открыл огонь по сливающейся с сумраком цели, готовой спрятаться за спину подкрадывающейся ночи.

Пистолетные выстрелы напоминали щелчки вожжей по потным лошадиным бокам. Доктор стрелял из девятимиллиметрового «браунинга», подаренного ему в шестьдесят восьмом одним из лидеров западногерманской террористической организации «Баадер-Майнхоф». Доброе оружие.

Хутчиш победил бы стихию, но две аккуратные, неизвестно откуда взявшиеся дырочки в левом крыле самолетика резко изменили и без того неустойчивые аэродинамические характеристики.

Планер завалился набок.

Его потянуло в сторону Марсова поля.

Слева внизу промелькнули отцветшие шапки сиреней, серые гравиевые дорожки, Вечный огонь…

Потом шпиль Инженерного замка подпрыгнул, клюнул и пропорол днище потерявшего управление самолетика. С волчьем воем самолетик вильнул, вошел в пике, пронесся над зубастой решеткой закрытого на ночь Летнего сада, чуть не свернул исполинский гранитный вазон около входа и рухнул в заросший ряской прудик. С испуганным кряком в небо поднялось несколько решивших заночевать здесь уток.

Утки метнулись в сторону канала Грибоедова, но здесь, отрезая им дорогу, на них нагнали страху истекающая пеной, копытами рубящая асфальт кобыла и гремучий, как змея, тарантас у кобылы на хвосте. Какие чудеса только не приключаются в Ночь Военно-Морского флота!..

Галопом пронесясь мимо Инженерного замка, мимо Марсова поля, вдоль Лебяжьего канала, лошадка спеклась. Двух метров не дотянула до набережной Невы. Упала, как подстреленная. По инерции черный гроб кареты наехал на животное, встал на дыбы, сбросил Доктора с облучка, точно объедки со стола в мусорное ведро, и распался карточным домиком.

Ловко кувырнувшись в воздухе, Доктор приземлился на четвереньки. Не распрямляясь, в позе голодного, нюхающего воздух шакала, взглянул на небо. И увидел, как проклятое жестяное крыло камнем бухнулось оземь – где-то на территории Летнего сада.

Значит, попал. Значит, прапорщик мертв. Ну наконец-то!!! Осталось только вырвать установку Икс из мертвых пальцев и до полуночи отвезти её куда следует.

А до полуночи остается меньше получаса. Цейтнот.

Спокойствие, господин резидент, только спокойствие. Заныло ушибленное колено. Но шахматный разум приказал телу забыть про боль до завершения эндшпиля.

Доктор затравленно огляделся. Проникновение в Летний сад преграждали грязные воды Лебяжьей канавки.

Желтоглазая полнолунная ночь уже вступала в свои права, выкрашивая деревья в серо-буро-малиновый, расстилая вокруг аппликации непроглядных теней, хлопая черными опахалами веток.

Облепленный с ног до головы ряской, перетянутый пулеметными лентами чахлых кувшинок, Анатолий Хутчиш выбрался на берег. Несколько секунд обалдело тряс головой. Потом нашарил в кармане фотографию мамы. Цела. Планер, отслужив свое, без пузырей пошел на дно.

Из-за отбрасывающей контрастную дырявую тень решетки доносились людские голоса – более-менее трезвые гуляки тыкали в него пальцами и о чем-то спрашивали друг друга.

Ну и денек выбрал Господин Доктор Театральных наук для сведения счетов! Предложил бы разобраться по-тихому, в каком-нибудь бункере или заброшенном нефтехранилище, как все нормальные супротивники, – так нет же. Народу на улице полно, все смотрят, потом ещё и слухи распустят, конспирации никакой. А за это в Генштабе по головке не погладят. Пиши объяснительные…