Дороти Кэннелл - Вдовий клуб

– Я всего лишь хотела сказать, что хозяин машины привык устраивать помойку из переднего сиденья, и мы раздавили эту свалку…

– Хозяйка. Машина принадлежит женщине.

– Прошу прощения, женонена…глядный ты мой, но нельзя делать выводы только на основании одной лишь кофты розового цвета.

– Элли, машина англичанина – его крепость. Только женщина способна управлять автомобилем, сидя посреди такого хаоса. – В доказательство своих слов Бен выудил откуда-то сережку и подкинул ее на ладони.

Я сделала несколько глубоких вдохов. Помни, Элли, твой муж честно старался искоренить в себе женоненавистнические склонности.

– Дорогой, тебе не кажется, что последнее твое замечание слегка отдает половым шовинизмом?

– Вовсе нет! Женщина тратит столько сил на уборку дома, что на машину у нее их просто не остается. А мы, мужчины, – он ударил себя в грудь, – вымещаем свои хозяйственные инстинкты на полировке колпаков, протирании обивки салона и наведении абсолютного порядка на территории меньше собачьей конуры.

Я немного смягчилась и попыталась вытащить из-под Бена вязаную шапочку. Вышитый ярлычок на шапочке гласил: «Беатрис Мукбет».

– Будь любезен, подвинься. Ты сидишь на каком-то тряпье.

– Элли, оставь все как есть. Она скорее заметит твою уборку.

– Ты только взгляни на этот клочок бумаги! Весь скомканный, порванный, да еще и мокрый!

– Элли, пойдем! Можно подумать, мы арендовали машину на целый год!

– Минутку! – Я разгладила клочок. – Вдруг это что-то важное, а ты смазал чернила? Я только быстренько гляну… Ой! Да это же список покупок! – Наклонившись к окну, я прочла вслух: – «Две банки кошачьих консервов, двадцать пачек „Плэйере“, флакон краски для волос („Цвет блохи в обмороке“), собачьи галеты, четверть фунта чаю, паштет из вырезки с почками, мороженая фасоль, слабительное…»

– Элли, это же чудовищно! – раздался вопль над моим ухом. – Предупреждать надо!

Вряд ли в грозовых сумерках он заметил, как я покраснела. На всякий случай я прикрылась листком:

– Ты прав! Я должна была признаться до свадьбы, что чужие списки покупок действуют на меня очень возбуждающе. Наверное, я извращенна…

– Элли, по мне, можешь читать хоть ярлыки на чужих кальсонах. Меня пугает моя чудовищная наивность. Я не представлял себе, что цивилизованные люди способны есть покупные паштеты! – Бен попытался забрать у меня список, но я увернулась.

– Вот здесь, – объявила я, – и зарыта собака. Списки покупок могут столько поведать о человеке! Например, владелица этой машины – дама средних лет (никто моложе пятидесяти не захочет выглядеть, как блоха в обмороке), она курит (сигареты на втором месте в списке). Держит дома животных, не любит готовить, страдает запорами, зато не страдает излишней организованностью…

– Это из-за беспорядка в машине? Я помотала головой:

– В списке все вперемешку. Корм для животных надо было написать вместе и аптечные товары тоже.

Бен наклонился ко мне поближе и заглянул через плечо.

– «Быстрорастворимое кофейное бланманже», – с омерзением прочитал он. – Интересно, куда девалось доброе старое крем-брюле?

– Ну-ну, дорогой! – Я торопливо дочитывала список, поглядывая, не идет ли кто к машине.

Овсяные хлопья к завтраку, баранья отбивная – дама явно одинока… Скорее всего, вдова. И последний пункт – три серые мышки…

Теперь уже я передернулась от отвращения. Право слово, если владелица кошки питается полуфабрикатами, можно уговорить и Кису последовать ее примеру.

– Что там еще такое? – Судя по тону, Бен все еще переживал презренность быстрорастворимого бланманже.

Я ткнула в мышиный пункт. Он нахмурился, но пожал плечами.

– Подумаешь! Мне больше нравятся белые – они такие мягкие и ароматные! Но у каждого свой вкус.

– Вкус! – Я с опаской поглядела на рот, который так недавно меня целовал. – Родной мой, ты шутишь?

– Разве я когда-нибудь шутил по поводу еды? – Бен вынул листок из моих онемевших пальцев и положил на сиденье. – Согласен, серые пышки из необрушенной муки вполне съедобны с молоком, но тесто очень уж тяжелое. Лучше всего замешивать их на сыворотке и ставить опару в теплое место на два с половиной часа, а потом добавить остальную муку и вымешать.

Гора с плеч… Вечно мне лезут в голову всякие пакости. День такой. Я снова вспомнила, как вдова поднималась по ступенькам церкви, одинокая и…

– Элли, пойдем же отсюда! Наш разговор напомнил мне, что брачный пир брошен на милость этой женщины, которую наняла Доркас. У меня дурное предчувствие, что с заливным из омаров стряслась беда.

Бен уже открыл дверь, когда до нас донесся страшный рев. Мы переглянулись и выскочили из машины, я сжимала в охапке подол и многострадальную фату, Из-за поворота вылетел мотоцикл, остервенело сигналя, словно вознамерившись пробудить от вечного сна обитателей кладбища. Мотоцикл скользнул в ворота, разбрызгивая гальку во все стороны, и с грохотом замер в паре миллиметров от нас.

– Фредди! – воскликнул Бен с неподдельной радостью. Я бы предпочла, чтобы он припас столь бурные эмоции для меня.

– Так я и знал! Неужели нельзя было потерпеть до дома, а? – Фредди одарил нас своей фирменной ухмылкой. Он переоделся в свою обычную униформу: черная кожаная куртка, воротничок от рубашки при отсутствии самой рубашки, на волосатой груди тяжеленная связка цепей.

– Извини, старина, но придется тебя разочаровать, мы всего лишь спасались от потопа. – Бен обнял меня за плечи.

– Понял! – Фредди этак по-мужски подмигнул Бену. – Надо будет успокоить Джилл. А то она боится, что Элли не сможет расстаться с фланелевой ночнушкой и шерстяными носками. Кстати, почему все старые девы так привязаны к этой униформе?

Он ловко отшатнулся, прежде чем я ухватила его за длинные лохмы и замотала их вокруг глотки. Из церкви потихоньку выходили люди. Вдали слышался голос Роуленда, но Фредди даже не посмотрел в ту сторону.

– Кстати, а где Джилл? Не говори мне, что девушка, которая готова целовать песок, по которому я ходил, удрала на брачный пир без меня!

– Ты что же, думал, будто она станет дожидаться под деревом, пока ты не соизволишь вернуться за ней или ее не поразит молния? Не бойся, Джилл в надежных руках, – добродушно ответила я. – Она отправилась в Мерлин-корт в машине твоих родителей.

– О господи! – простонал Фредди. – По дороге моя мамаша наверняка пощипала ее карманы, а уж что пытался пощипать папаша, вы представляете лучше меня.

Черт бы побрал несносного Фредди! Он до сих пор не смыл с глаз лиловые тени с перламутром. Неужели я виновата, что у них с Джилл завязался роман, просто потому, что они встретились в Мерлин-корте? Откровенно говоря, всякий раз, когда существо женского пола моложе семидесяти спрашивает у Фредди, который час, он тут же решает, что у них роман. Но боюсь, на сей раз стрела Купидона поразила Фредди точно в аорту. Невзирая на мое хваленое здравомыслие, я люблю своего кузена, да и нельзя не посочувствовать человеку, которого судьба наградила родителями вроде тети Лулу и дяди Мориса.

С деланым зевком Фредди позвенел цепями на груди.

– Ладно, голубки-неразлучники, счетчик крутится. Боюсь, я смогу увезти только одного пассажира. Кто со мной, ты, Элли?

Мотоциклы приводят меня в ужас. Однако угрызения совести напомнили мне про гостей, а Бен отказался ехать, даже если я буду бежать рядом, держась за стремя. Я посмотрела на мужа, стараясь запомнить любимые черты, и попросила его держаться ближе к середине Скалистой дороги. Бен не мужчина, а мечта, когда не рассуждает о маринаде.

Фредди ударил по клаксону.

– Ну, скорее же! Я понимаю, что вы расстаетесь впервые с тех пор, как сочетались браком, но хотелось бы попасть домой прежде, чем моя мамаша свистнет половину ваших семейных реликвий.

Еще один прощальный поцелуй, и я устроилась за спиной Фредди. Дождь превратился в кисейную пелену. Вязы четко вырисовывались на фоне неба. Даже зная, что оглядываться – плохая примета, я все-таки не выдержала и оглянулась. Черная масса скорбящих вокруг свежевырытой могилы распадалась на отдельные силуэты. Сердце мое сжалось. Сегодня ночью вдова вернется в пустой дом, в пустую постель… Мотоцикл задрожал, взревел, и мы взвились вверх, подобно ракете. Приземлившись, мотоцикл заскакал по колдобинам и выбоинам.

– Не жизнь – малина!! – провопил Фредди через плечо.

Мы летели, как чайка, на крыльях ужаса. Под нами вокруг острозубых скал кипели волны. Не надо думать про мистера Мукбета, который прошлой весной сверзился туманной ночью со Скалистой дороги прямо на каменные зубцы. Какой-нибудь камешек, скользкая галька – и мы повторим этот полет. Боюсь, от страха я едва не выдавила Фредди аппендикс. Очень уж хочется жить, особенно сейчас!

Мы чуть не снесли ворота Мерлин-корта. Мотоцикл выдрал кусок дерна из газона, взвился в воздух и металлической Мэри Поплине перепорхнул через мост.