Анна Ольховская - Дрессировщик русалок

Ника задохнулась и, вжавшись мордашкой в мамину грудь, горько заплакала. И боль ребенка опустила температуру в морозильной камере моей души до предельно возможного значения.

Когда Алексей заставлял страдать только меня, я смогла его простить. Но теперь он сделал это с нашей дочерью, с малышкой, которая с самого рождения была соединена с отцом ментальной связью. Благодаря которой, между прочим, господин Майоров остался жив.

Правда, мы думали, что после всех испытаний, выпавших на долю нашего ребенка-индиго, ее способности исчезли. Но оказалось, что нет, не исчезли. Ника просто научилась их скрывать.

Во всяком случае, свою настроенность на отца дочь точно не потеряла. Насчет остального – пока не знаю.

Потому что сейчас мне тошно от того, ЧТО пережил мой ребенок. И сколько ей пришлось выдержать ради моего неведения…

Я качала девочку на руках, дуя в мокрый лобик. Мы так всегда успокаивались, с раннего младенчества. Мамины теплые руки, мамина любовь, мамина нежность – для моей малышки это самое главное. Ее убежище, ее защита.

Нам не жить друг без друга.

А вместе – проживем. Пусть и с ледяной глыбой внутри.

Хорошо все-таки, что я вовремя подсуетилась с работой!

– Ну все, мой хороший, все, – я нежно поцеловала выгоревшие кудряшки. – Хватит. Нам с тобой надо придумать, как мы будем жить дальше.

– Ты уйдешь от папы, да? – констатировала очевидное Ника, но в глубине серо-карих глаз притаился зайчонок надежды.

Уходи, милый, для тебя места нет.

– Да, – кивнула я. – Ты же понимаешь…

– Понимаю, – протяжный всхлип. – Но я так люблю папу!

– И замечательно! – Я постаралась улыбнуться как можно безмятежнее, но, судя по испуганному взгляду дочери, получилось неважнецки. – И продолжай любить! У тебя самый лучший в мире папа, он тоже не сможет без тебя. А сейчас давай-ка в ванную, а то тебя скоро можно будет к пиву подавать, так ты просолилась. И море, и слезы!

– А как же ты? – шмыгнула носом девочка, нежно прикоснувшись к моей щеке.

– Я? Приму душ после тебя.

– Я не это имела в виду.

– Я понимаю. Ты не волнуйся, я справлюсь. Ведь у меня есть ты. Вот без тебя было бы совсем плохо.

Ника пару мгновений внимательно всматривалась мне в глаза, потом робко улыбнулась:

– Я очень тебя люблю…

– Даже не пытайся соревноваться с мамой!

Смачный чмок в щеку, топот маленьких ножек, шум воды в ванной.

Теперь можно включить мобильник.

Который немедленно взорвался звонком. Вернее, одной из песен Алексея Майорова. Значит, на проводе сам исполнитель.

Я сделала несколько глубоких вдохов и нажала кнопку:

– Да, слушаю.

– Вы где?!

– Фу, какой ты невежливый! Ни «здрасте», ни «как дела?». И вроде из интеллигентной семьи…

– Прекрати кривляться! – голос Майрова дрожал то ли от злости, то ли от волнения. – Я со вчерашнего дня пытаюсь дозвониться, но оба телефона «вне зоны действия сети»! На даче вас нет, я обзвонил всех друзей – никто не знает, где вы! Или не хотят говорить…

– Это Ника отключила оба телефона, не хотела, чтобы я узнала.

– Зайцерыб, я…

– Не. Смей. Меня. Так. Называть. – Господи, как трудно говорить размеренно и спокойно, как же хочется заистерить! Но такого удовольствия Алексею Викторовичу я не доставлю. – Никогда. Только по имени.

– Может, еще и по отчеству? – психанул Майоров.

– Как угодно, – сухо ответила я. – Так что ты хочешь?

– Пойми, все не так, это просто…

– Это совсем не просто, поверь. Особенно для Ники, которая, как оказалось, по-прежнему настроена на тебя, чувствует тебя, твои эмоции. И все знает уже давно.

– Она?! – задохнулся Алексей и замолчал. Через какое-то время глухо продолжил: – Я прошу тебя, Анна, вернитесь! Не исчезай в никуда, как в прошлый раз! Давай сядем все вместе, поговорим, я вам все объясню…

– Ничего объяснять не надо, – я решительно оборвала торопливую речь мужа. Теперь уже бывшего. – Ни-че-го. Привет Изе.

– Кому?

– Изе. Или ты зовешь ее Беллой? О, придумала – Изюминка! Дарю, пользуйся.

– Прекрати!

– Ок, – и я нажала кнопку отбоя.

Телефон тут же снова захлебнулся звоном, но уже не майоровским.

Звонила Таньский:

– Анюта, слава богу, ты объявилась!

– Тань, сразу хочу предупредить – ни слова соболезнований, сочувствия и воплей типа «Вот же гад какой!», хорошо?

– Ничего хорошего, – проворчала подруга. – Он действительно гад, но это я ему уже сообщила лично.

– Когда успела? – усмехнулась я.

– А он мне вчера барабанил, пытался узнать, где вы. Говорит, надеялся, что у меня, обзвонил все аэропорты и убедился, что самолетом вы не улетали. Теперь пытается через Сергея Львовича поднять сведения по всем таможням – выезжали ли за рубеж Анна Лощинина с дочерью Никой.

– Ага, пусть ищут. Надеюсь, ты никому не сказала, под каким именем я выехала?

– Обижа-а-аешь! Слушай, а давай после Турции сразу к нам, а? В Москве Алексей от вас не отстанет.

– Я подумаю. Ладно, мне пора, сейчас Ника из ванной выйдет, не хочу при ней это обсуждать.

– А как она?

– Плохо. Хуже, чем ты думаешь. Она все знала с самого начала.

– Девочка моя родная!

– Все, Таньский, прекрати, а то я сейчас разревусь! Пока.

К счастью, в Турции скандал вокруг Алексея Майорова никого не волновал, и первые полосы всех газет были отданы вовсе не ему.

Во всяком случае, Михаил ничем не дал понять, что знает о вылившейся на нас грязи. А может, просто тактичный человек, ведь Хали вполне мог позвонить своему приятелю, беспокоясь о нас.

Ни соответствующего случаю скорбного выражения лица, ни дружеского пожатия локтя – держитесь, в жизни всякое бывает! – возле автобуса нас ждал все тот же улыбчивый жизнерадостный Миша:

– Ну что, готовы к встрече с непознанным?

– Это дельфины, что ли, непознанные? – фыркнула Ника.

Она у меня умничка, нашу вчерашнюю договоренность соблюдает. Какую договоренность?

Не говорить о случившемся. Оставить все это в прошлой жизни. Сама Ника может сколько угодно общаться с отцом, без каких-либо ограничений, но со мной не заговаривать о нем НИКОГДА.

Ну и помогать маме с работой, конечно. Наш репортаж должен выстрелить, просто обязан!

Вот только тема, конечно, не очень впечатляющая. Интересная, да, но не сенсация.

Еще и поэтому предстоящая экскурсия стала для меня гораздо привлекательнее, чем раньше. А вдруг «амазонская русалка» и на самом деле окажется неизвестным науке существом?

Ага, а до тебя тут журналистов не было, сенсацию никто не заметил! Скорее всего, мутант какой-нибудь, но все равно любопытно.

Я вытащила из сумки фотоаппарат, чтобы проверить заряд батарей.

– Не таскай с собой лишнюю тяжесть, – посоветовал Михаил. – Не понадобится.

– Это еще почему? Вдруг эта самая русалка действительно окажется чем-то необычным?

– Во-первых, не чем-то, а кем-то. Во-вторых, она действительно необычна. И именно поэтому фото– и видеосъемка строго запрещена.

– Но остаются мобильники, на них можно снять что угодно! – пожала плечами я.

– Мобильники тоже лучше оставить, иначе придется их сдать в специальную камеру хранения, а потом еще и очередь отстоять, чтобы получить телефон обратно.

– И как же они узнают, сдала я мобильник или нет?

– Как в аэропорту. Владельцы аттракциона приняли беспрецедентные меры безопасности, в том числе и рамку металлоискателя установили, и охраны нагнали. Чем, как ты понимаешь, только подогрели интерес к своему шоу. И билеты на него расходятся влет, особенно если учесть, что в одном месте аттракцион задерживается всего на месяц. У нас тоже это одна из самых дорогих экскурсий, но автобус всегда заполняется под завязку.

– Как же тебе удалось нас протащить?

– Это моя маленькая тайна, – Михаил кокетливо похлопал глазками, изображая Калягина в роли донны Розы Д’Альвадореc. – В общем, у тебя есть еще несколько минут, чтобы отнести мобильники и фотоаппарат в номер. Или оставь в моем офисе, а вечером заберешь.

– Давай лучше в твоем офисе, неохота мотаться туда-сюда, – я протянула Мише аппаратуру. – Да уж, ты меня совсем заинтриговал. Если эта русалка – действительно что-то сенсационное, то почему ее хозяева довольствуются не очень завидной участью передвижного аттракциона, вместо того чтобы делать деньги на телешоу, к примеру? Думаю, многие крупные медиакомпании заплатили бы сумму гораздо большую, чем они имеют от продажи билетов.

– Кто ж их знает? – пожал плечами Миша. – Не хотят рисковать, видимо, боятся, что ученые замучают их добычу опытами.

– Добычу?

– Они уверяют, что это существо запуталось в рыбацких сетях несколько месяцев тому назад на Амазонке. Рыбаки хотели убить неведомую тварь, но, на счастье, в лодке оказался один из владельцев передвижного дельфинария, и он сразу сообразил, какую выгоду принесет неожиданная добыча его бизнесу. И выкупил «русалку» у рыбаков. Думаю, за очень смешные деньги.