Ольга Степнова - Уж замуж невтерпеж

Несмотря на то, что Вадик очень мало ел, он оказался невероятно тяжелым. Как ни пыталась, я не смогла его скинуть с себя, щипки и укусы на него не действовали. Он то ли принимал их за проявления страсти, то ли просто не чувствовал.

– Счас, Лорик, счас. Я научу тебя радоваться. У меня должно получиться.

Меня тошнило от его несвежего дыхания, и я совсем потеряла надежду отбиться. Орать я боялась: испугаю и Иву и Ваську.

– Уйди, гад! – зашипела я, но Вадик был из породы мужчин, которые считают, что если женщина говорит «нет», она просто ломается и набивает себе цену. Жаль, что у меня нет пистолета, не задумываясь, спустила бы курок. И наказание мне дали бы условное – самооборона. Жаль, что у меня нет ножа. Зато у меня есть...

Под подушкой у меня есть шикарная, чугунная сковородка. Это тебе не сраный тефлон. Неудобно вывернув руку, я вытащила сковородку и со всего размаха приложила ее Вадику между глаз. Вадик всхлипнул, пьяно икнул, и отключился. Я нащупала пульс – живой. Отделается шишкой, а лучше бы – сотрясением мозга. Я волоком оттянула его к родному дивану и оставила лежать на полу. Довольная собой, я снова спрятала вонючую сковородку под подушку и, наконец, заснула.

На следующий день, когда Деля пригласила меня на совещание к директору, я очень испугалась. Забыв, что от меня нужна идея, я полдня прогоняла игрушки на компьютере, и в голове моей было пусто и легко. К Андрону я зашла с трясущимися коленками, как ученица, не выучившая урок.

Все начальники отделов были уже в сборе.

– А вот и наша Лорочка! – подскочил в кресле Андрон и услужливо подставил мне стульчик. – Никто не будет возражать, если она выскажется первой?

К моему ужасу никто не возразил. Я открыла рот, не зная, что сказать. Я всегда была отличницей, и первый раз в жизни ощутила ужас двоечника, который не знает ответа на вопрос учителя.

– А... э... от госпожи Булгаковой будет торт? – пролепетала я, выигрывая время.

– Торт, торт! – закивал Андрон и начальники отделов.

– Большой? – зачем-то продолжала я допрос.

– Большой, большой! Огромный!

И тут у меня появилась идея. Так себе идейка, тупой американский юмор, но другой у меня не было.

– В него надо посадить снегурочку, – неуверенно поделилась я неоригинальной мыслью.

– Йес! – заорал Андрон и, забыв про имидж директора, заскакал вокруг стола.

– Йес! Йес!

Начальники отделов бурно зааплодировали, я срефлексировала и зачем-то раскланялась.

– А для вас это блестящий способ встретить Новый год с любовником! – заорал Андрон.

– Для меня?!

– А как же! Хитренькая вы, Лорочка! Режет Балашов тортик, а там такой подарочек! Вы!! И Кирка его, стервочка, ни-че-го не заподозрит!

– Вообще-то, Новый год нужно встречать с семьей, – попробовала я отбиться.

Андрон расхохотался:

– Вот и встретите. Не с семьей, а в семье!

Я вздохнула и вдруг призналась сама себе, что, толкая дешевую идейку, скорее всего именно это и имела в виду.

– Нужно срочно связаться с Булгаковой! – захлопотал Андрон. – Чтобы в тортике сделали гнездышко для вас!

– Я могу на примерку съездить, – подсказала я.

– Я сам вас свожу, – расщедрился шеф.

Это сколько же денег за заказ отвалил мой Балашов, что Андрон так крыльями машет?

Андрон действительно свозил меня два раза на своей машине на фабрику «Кондитер» на примерку. Две тетки в белых колпачках и халатах бегали вокруг меня с сантиметром и, обмеряя, радовались, что я такая «маленькая» и «ладненькая». Во второй раз я залезла в уже готовый резервуар и крикнула всем оттуда, что мне там не тесно, не душно, и не скучно. Огромный торт стоял пока рядом, с большой дыркой посередине и напоминал кринолин принцессы Помпадур с рюшечками, бантиками, оборочками из бисквита, крема, и похожего на снег безе. Тетки пообещали, что тридцать первого, когда я залезу в торт, они сверху закроют меня безе, которое прекрасно пропускает воздух и легко разломится, когда придет время мне выпрыгнуть. Торт должны были доставить в дом Балашова за полчаса до Нового года, а ровно в двенадцать, когда семейство поднимет бокалы, мне нужно встать, исполнить незатейливый танец, спеть песенку и убраться восвояси на служебной машине.

Так должно было быть. Но я точно знала, что будет не так.

Тридцать первого утром, когда мы наряжали елку, Васька завел свою старую песню.

– Ма, я очень плохо вел себя последнее время.

– Это что, раскаянье?

– Нет, я понял почему. Я прочитал, что ребенок в моем возрасте становится очень одинок. И поэтому его тянет на необоснованные, импульсивные поступки.

– Импульсивные?

– Ну да, например, клей в окно.

– А по-моему, ты долго целился.

– Не, ма. Чистая случайность! – горячо заверил меня Васька.

– Так что же делать с ребенком, чтобы его не тянуло выливать клей в окно? – неосторожно поинтересовалась я.

– Купить собаку, ма!

Я выронила из рук огромный, зеркальный шар. Он разлетелся на блестящие мелкие осколки и я подумала, что с удовольствием расколотила бы так же свою прежнюю жизнь.

– Ма, я подмету, – растерянно сказал Васька, глядя, как я тапком разминаю осколки в пыль.

– Я куплю тебе собаку! – заорала я на него. – Куплю! Даже если потом нам придется голодать целый год! Вместе с собакой!

– Ура! – завопил Васька так, что елка чуть не рухнула.

У Ивы в комнате настойчиво зазвенел колокольчик.

– Что случилось? – спросила мама, разглядывая себя в маленькое ручное зеркальце.

– Мы покупаем собаку! – объявила я ей.

– Английского мастифа? – уточнила она.

– Другую он не хочет.

– А мне коляску?! С собакой нужно много гулять.

– Сначала шубу.

Ива отшвырнула зеркало в сторону.

– Лорка, я из козла не ношу.

– Значит, покупаем шубу не из козла, – вздохнула я.

– Ура! – закричала Ива и так забила изо всех сил в колокольчик, что шнурок снова остался у нее в руке. – Фиг с ней, с коляской, Лорка! Главное – шуба!

На кухне Вадик заваривал себе чай. На лбу у него красовался огромный синяк.

– Лорик, кажется, я устроюсь на работу.

– Кому это кажется?

– Мне, Лорик. Сторожем на склад. Там я смогу заниматься своим проектом. И зарабатывать деньги.

– Ты ни хрена не понял, супруг. Мне нужны не деньги. Мне не нужен ты.

– Ты раньше никогда так не разговаривала, Лорик, – всю его психоватость после удара сковородкой как рукой сняло.

– Теперь буду. Мой шею, ищи штаны, после праздников в ЗАГС пойдем, разводиться.

– А как же Васька? – предпринял он последнюю попытку.

– А при чем тут Васька? – спросила я его, и он заткнулся.

Он знал, и я знала, и Ива знала, что Васька тут не при чем. Не знал только Васька.

Я пошла к себе и перетрясла весь гардероб в надежде найти что-нибудь подходящее для встречи Нового года. В агентстве мне, конечно, выдадут костюм Снегурочки, в котором я залезу в торт, но заявляться на работу в повседневной одежде я не хотела. У себя я ничего не нашла, зато у Ивы обнаружила серебристое платье с голой спиной, которое она купила незадолго до болезни и ни разу не успела одеть. Размер у нас был один и я пошла к ней.

– Я надену твое платье, мне не в чем пойти на работу встречать Новый год.

– Еще чего! – Ива надула губы. – Именно в нем я сама собиралась встречать Новый год.

– Ты? – удивилась я. Еще неделю назад я бы устыдилась перечить маме, которая два года не встает с кровати. Но я поняла, наконец, что хуже жалости для нее нет раздражителя.

– А на фига тебе платье с голой спиной? Все равно все время сидишь спиной к кровати, ничего не видно.

– Точно! – удивилась Ива. – И как ты догадалась? Тащи сиреневое, с декольте.

Я принесла сиреневое платье и Ива, набросив его на себя поверх одеяла, стала рассматривать себя в маленькое зеркало.

– Бледнит, – сообщила она.

– Ничего, накрасишься поярче.

Ива кивнула.

– Лорка! Это у меня еще ничего болезнь. Сидишь себе, только ноги не ходят. А у Машки, представляешь, обе титьки подчистую отрезали! Слушай, надо с ней договориться и обменяться платьями. Я ей с голой спиной, а она мне с голой грудью.

– Не торопись, – посоветовала я ей.

– В смысле? – озадачилась Ива.

Я не стала ей отвечать. Сама мне дает уроки черного юмора, пусть его и кушает, раз ее не устраивает нормальное человеческое отношение.

– Мама, Новый год встретите без меня, с Флюрой я договорилась.

– Конечно, – легко согласилась Ива. – Шубу не из козла просто так не купишь. Давай, Лорка, вперед!

В агентстве, прямо в коридоре стоял длинный сервированный стол. За ним трудовой коллектив вовсю праздновал главный праздник всех времен и народов.