Татьяна Луганцева - Семь пятниц на неделе

– Очень красиво! – ахнула Аграфена.

– Располагайтесь, где хотите.

Груня нерешительно прошлась по номеру.

– Все на втором этаже, а я здесь… Ой, а чьи тут вещи?

– Видите ли, это и есть мои апартаменты. Но поймите меня правильно: здесь две комнаты, места хватит нам обоим. Отель и правда забит битком… Честное слово, я не буду к вам приставать! Не в моих правилах добиваться женщины силой. Но если настаиваете, я на ночь могу уезжать домой. Пока вот так вот…

Аграфена не знала, что и сказать.

– Я не должна была остаться одна?

– Если честно, то нет. Я думал, что все расселятся. Но это не меняет моего предложения.

– А почему вы предложили здесь жить именно мне? – спросила Груня.

– Вы мне показались самой… – Вилли смутился.

– Адекватной? – добавила она.

– Можно и так сказать, – согласился Вилли.

– А по мне что-то заметно? – насторожилась художница.

– Я прямо чувствую волны настороженности. Но обещаю не мешать отдыхать.

– Я не боюсь, что вы станете посягать на мою честь, – честно ответила Груня, – но в таком решении есть что-то неправильное. Простите, Вилли, но я здесь не останусь. По большому счету вы могли бы предложить жить с вами какому-то мужчине…

По лицу хозяина отеля было понятно, что он сильно разочарован и расстроен.

– Но… я бы не хотел слышать чей-то храп, и…

– Не волнуйтесь! Я найду себе место у Тани, нашей актрисы. У нее сложный характер, но мы с ней ладим.

Аграфена гордо развернулась и вышла.

– Я принесу вещи, – сказал Вилли разочарованно уже в ее спину.

Груша даже не поняла, с чего начались ее злоключения. Как-то вот вообще ни с чего. Ладно бы дорогу ей перешла женщина, в одной руке несущая пустое ведро, а в другой черного кота за шкирку. Так ведь нет! Но уже и приезд в Венгрию оказался сногсшибательным – и в тюрьму загремели, и тот, к кому ехали, умер. На сем неприятности могли бы и закончиться, однако продолжение, как говорится, следует…

Груня поднялась на второй этаж и постучалась в номер Татьяны Ветровой. Та открыла с недовольным лицом.

– Ну, кто там? Не дадут отдохнуть с дороги… Ой, это ты, Грушечка! Чего тебе, солнышко? Что-то хочешь? У тебя в номере нет минералки и фруктов?

– Таня, боюсь, но я иду к тебе на постой.

– Как на постой?

– Жить к себе возьмешь? – уже открыто спросила Аграфена.

И тут совершенно неожиданная реакция Татьяны поразила ее.

– У меня одна комната, – поджала актриса губы.

– У всех, наверное, одна, – несколько напряглась Груня. – Но не проситься же мне к Эдуарду Эриковичу? Ты ведь женщина, вот я к тебе…

Аграфена еще говорила, но уже подсознательно чувствовала, что наткнулась на стену непонимания. Так и вышло.

– Грушечка, я не имею ничего против тебя лично, но ты меня извини. Раз уж попали в такое место, я бы хотела отдохнуть по полной программе. Попросись к кому-то другому.

– Спасибо.

– Ой, да, Груня! Еще лучший вариант – иди к нашему милому хозяину. Он на тебя как-то странно, по-особенному, смотрел. Красавчик Вилли обязательно поселит тебя очень хорошо. Я не ошибаюсь в людях, особенно в мужчинах, будь они неладны.

– Спасибо, – сухо повторила Аграфена и увидела перед собой закрытую дверь.

На душе стало очень горько. И именно из-за обиды Груня вышла из отеля совсем – ее просто душили слезы. Она решила пройтись, прогуляться, собраться с мыслями, а потом решать, что делать дальше. Возвращаться к Вилли побитой собакой ей совсем не хотелось.

Отель стоял и правда в живописном месте. Не центр города, но очень милый уголок. Самое главное, что у реки. Вот по набережной-то Груша и пошла. С реки дул, нежно щекоча щеки, свежий ветерок с легким запахом ила. Зато по другую сторону дорожки тянулись ухоженные клумбы с цветами и прочими растениями. Набережная была набережной. Кто-то неспешно прогуливался, созерцая красоту архитектуры и природы или просто дыша воздухом. Сразу были заметны стайки туристов всех национальностей – с фотоаппаратами и горящими глазами.

А вот у Груни глаза совсем даже не горели. Почему-то ей было оскорбительно, что Вилли предложил именно ей жить у него в номере, и безумно обидно, что Таня отказала ей в помощи. Вот от нее она такого совсем не ожидала. Ноги как-то сами собой свернули на чудесный кружевной мост, который тянулся к тому самому зеленому острову, что так необычно выглядел посредине Дуная, создавая впечатление развилки, словно в Дунай впадал крупный приток.

На мосту Груня ощутила порывы уже чрезмерно свежего ветра. Теперь ее продувало буквально насквозь, а теплых вещей она с собой не взяла. У нее вообще ничего с собой не было, кроме небольшой суммы денег в кармане джинсовой юбки. Но возвращаться в отель совсем не хотелось. Аграфена подняла лицо к серо-голубому небу и заметила, что отдельные облака сбиваются в одну сплошную тучу.

«Еще и дождь пойдет… Вот ведь выбежала, мысли набекрень!» – поругала себя Груня и прибавила шаг. Кроме того, она только сейчас остро почувствовала, что сильно проголодалась. Ведь так и не поела с дороги и не отдохнула, в отличие от некоторых.

«Хоть бы кофе где выпить», – поселилась в мозгу навязчивая идея. Она обернулась с моста и нашла глазами отель, в котором остановилась ее труппа. Даже издалека он выглядел шикарно, выделяясь белым цветом и кружевным фасадом.

«Даже названия отеля не запомнила, – ужаснулась про себя Груня. – Но, думаю, найду, он, кажется, один тут такой, пятизвездочный…»

Мост плавно перешел в дорогу на острове, которая сразу же утонула в зелени. Да и весь остров просто утопал в растительности. Сквер переходил в тенистый парк, потом снова начинался сквер. Домики все были маленькие, уютные, с такими же милыми двориками. И, как назло, при каждом домике имелось кафе на открытом воздухе. То есть весь остров и состоял из кафешек, ресторанчиков и каких-то увеселительных заведений. Видимо, местные жители облюбовали его для отдыха. Понимая, что денег у нее не так уж и много, Груня подошла к первому попавшемуся киоску и купила бутылку сока из тропических фруктов и что-то типа сладкой вафли. Затем прошла дальше в глубь острова и спустилась к реке. Вдоль берега тянулась череда плавучих кафе, катеров и пришвартованных лодок, здесь снова чувствовалась свежесть воды и ощущался прохладный ветерок. Художница присела в тени кустов на скамеечку и приступила к еде. И вдруг ей на нос капнула первая капля дождя.

«Началось… Ну и где спрятаться от дождя?» – мелькнула неприятная мысль. Аграфена посмотрела вперед, в небольшой просвет среди ветвей, на поверхность воды, которая на глазах покрывалась мелкой рябью. Вафля в ее руках размокала и превращалась в тряпочку. А небо затянуло полностью, Аграфена даже и не думала, что здесь, в Венгрии, погода может меняться так стремительно, словно в тропиках. Она попыталась укрыться под кронами деревьев. Но порывы ветра дергали ветви вправо-влево, и с листвы лилась вниз дополнительная вода. Малочисленный прогуливавшийся народ моментально исчез из поля зрения Груши. Наверняка люди попрятались в многочисленных кафе. А ей туда нельзя – денег-то совсем почти не осталось. Поэтому она спустилась к берегу и, не долго думая, не видя никого вокруг, кто мог бы ей помешать, залезла на палубу привязанного катера под брезент. Почему-то Аграфена думала, что дождь скоро кончится, а вымокнуть до нитки не хотелось, ведь потом возвращаться назад по мосту, продуваемому всеми ветрами. Она свернулась калачиком, подложив голову на моток грязной веревки. Брезент был холодным и влажным и очень быстро провис, достав до ее тела. А дождь полил ливнем, стучал по брезенту и словно ощупывал Груню множеством сильных и быстрых пальцев. Слышался шум воды, но одежда оставалась сухой, что было странно, хоть и не могло не радовать.

Груша мечтала только о том, чтобы дождь побыстрее закончился, но вдруг донесшийся до ее слуха раскат грома оповестил весьма красноречиво, что ливень перешел в грозу. «Еще и молнией шарахнет! Помню, что купаться в грозу нежелательно, вода разряды притягивает, – испуганно подумала художница, осознав, что находиться на воде опасно. – Отчего же мне так не везет? Ведь никто и не вспомнит! Все устроились, кроме меня!»

Она закрыла глаза и постаралась расслабиться. И, самое главное, успокоиться. Монотонное шуршание дождя убаюкивало, Груня сама не заметила, как задремала. Затем к звукам дождя присоединился еще какой-то звук, более привычный городскому жителю.

Аграфена резко очнулась и открыла глаза. Затем чуть отодвинула край брезента. Перед ней простирался горизонт реки и виднелся размытый в дымке берег. Ливень перешел в мелко моросящий противный дождичек. Мерно работал мотор, что и разбудило Груню. Она поняла, что катер движется, естественно, вместе с ней, но почему-то сразу же не вылетела из своего укрытия, как черт из табакерки, со словами: «Стойте! Немедленно поверните назад! Тут же я!»