Илона Волынская - Шоу одинокого скелета

– Это значит, ты подозреваешь всех, – меланхолично заметила Лена.

Сделав вид, что не слышит ее, Сергей Николаевич продолжал:

– Никого не подозреваю, но, к сожалению, придется вызвать милицию.

– Э-э, на фига нам тут менты, весь отдых испортят! Давайте сами разберемся, по-семейному, по-соседски, – неожиданно всполошился Юра.

– Давай, – усмехнулся его брат. – Отдавай документы по-быстрому, и Серега все забудет.

– Ты на что это намекаешь? – немедленно вмешалась Юрина жена Лена.

– Покайся, Юрка, тебе послабление выйдет, – продолжал веселиться Саша. – И без того ясно – ты стянул. В долю тебя не взяли, а тебе хотелось, ментов ты боишься…

– Мой муж – вор? – От Лениной обычной томной невозмутимости не осталось и следа.

– Обязательно. Он еще в детстве конфеты из бабкиного буфета тырил. Старые навыки не забываются!

Все время их разговора Сергей Николаевич глядел на Юру с отчаянной, голодной надеждой, словно и вправду верил, что тот сейчас тяжко вздохнет и вытащит откуда-нибудь знакомый портфель, набитый документами. И кража, и угроза разорения – все окажется глупой шуткой.

Но перепалка братьев разгоралась, а надежда уходила.

– Вы надеетесь, милиция найдет похитителя? – тихо спросила госпожа Мбонго. Она уже вылезла из бассейна и стояла сейчас рядом с хозяевами дома.

– Вряд ли, – поморщился Сергей Николаевич. – Но нельзя сидеть сложа руки.

– Подадим официальное заявление, – воинственно заявила Мария Алексеевна. – Если изобретение где-то всплывет, можно доказать, что оно ворованное.

Ее муж с сомнением покачал головой.

– Чего мы тут встали? – прошипел своим Вадька. – Взрослых скандалов не слышали? А ну пошли!

Сыщики и Бомбина вернулись в гостиную.

– Какой ужас! – затарахтела Бомбина. – Форменный страх и ужас! Твой папа так расстроился, так расстроился! Там были важные документы, да? А твоего папу теперь посадят, или вы просто совсем-совсем разоритесь? – Глаза Бомбины на мгновение сделались задумчивыми. – Знаешь что, Мурочка, если ты будешь распродавать свои вещи, я, пожалуй, куплю кое-что. В магазинах мне дорого, а так…

– Сева, а пожалуй, дать ей в глаз – не такая уж плохая мысль. Пусть даже она у нас в гостях, – процедила Кисонька.

– Чур, я первый! – немедленно вызвался Сева.

Но вперед выступил Вадька.

– У тебя ноги не жжет? – спросил он, озабоченно оглядывая Бомбину.

Та приподняла одну ногу, потом вторую, осмотрела туфли:

– Нет вроде.

– Ничего, скоро начнет, – обнадежил ее Вадька. – Я забыл тебе сказать, эктоплазма жутко ядовитая, прямо кислота. Кто в нее вступил – все, конец. Сперва разъест туфли, потом пятки отвалятся…

Дико взвизгнув, Бомбина принялась скидывать обувь.

– Не поможет, – отрезал безжалостный Вадька. – Уже все впиталось – прямо сквозь подошву в тело.

Безумными, полными ужаса глазами уставившись на Вадьку, Бомбина прошептала:

– Я умру?

– Развалишься на кусочки. После пяток отваляться пальцы, потом колени, уши, нос – все посыплется!

Издав глухой стон, Бомбина рухнула на диван.

– Если, конечно, не принять меры, – закончил Вадька.

– Что, что надо делать, что?

– Пятки потереть наждаком, – скомандовал Вадька, – затем натереться ацетоном – с ног до головы, неизвестно, как далеко зашла зараза. А потом в ванну – горячую, чем горячее, тем лучше. И порошка добавить – стирального. Чтобы уж точно всю эктоплазму вывести.

– Где, где наждак? Где ацетон?

– В кладовке, возле ванной, полка спра… – начала Мурка.

– Слева полка, – перебил ее Вадька, – или внизу, или в глубине. Найдешь. Беги скорей, а то будем твои пятки по всем коридорам собирать!

Бомбина пискнула и умчалась.

– Порядок, можем разговаривать, она теперь не скоро появится, – кивнул Вадька.

– Из дома никто не уезжал, и поблизости никого не было, значит, портфель еще здесь! – вскричала Мурка. – Давайте искать! Что вы встали, скорее! Да очнись же, Вадька, на что ты уставился?

– Портфель здесь… – Вадька не отрываясь глядел в одну точку на поверхности стола. Остальные проследили за его взглядом – портфеля на столе не оказалось. – Документы тоже здесь… – задумчиво продолжал Вадька. – А вот информация – не обязательно. – Вадька «ожил». – Похитителю не обязательно выходить из дома, чтобы передать информацию заказчику. Отсканирует и по электронке – вжик! А потом может даже вернуть портфель обратно!

– Что же делать?

– Отрубить телефонную связь! Немедленно!

– Щиток внизу, в коридоре! – вскричала Мурка.

– Да не в доме! Откуда мы знаем, вдруг ваши соседи как раз воры и есть. Пойдут к себе и все спокойненько переправят. Нужно отключить телефоны во всем поселке!

Яркие фонари «Бродвея» остались за спиной, темнота поселковой улицы распахнулась навстречу. Под ногами противно зачавкало. Вадька плюхнул ногой в здоровенную лужу, сдавленно ругнулся и включил фонарик.

– Вроде здесь, – неуверенно предположила Мурка. – Или на соседней улице?

– Так здесь или на соседней? – раздраженно поинтересовался Вадька. В ботинке было полно воды, и теперь нога леденела в мокром носке.

– Я же специально не присматривалась! – возмутилась Мурка. – Кто знал, что ты решишь провода перерезать!

– Для собственного удовольствия я это делаю, что ли? Нам надо время выиграть!

– Ну ночь мы выиграем, ну, день. В самом лучшем случае – до конца выходных. Потом все разъедутся, и как станем искать?

Вадька хмыкнул:

– Я тебя сразу успокою – если до конца выходных не найдем, можно уже и не искать. Безнадега.

– Но мы ведь найдем, Вадечка? – испуганно, так непохоже на обычно бесстрашную Мурку, прошептала девчонка.

– Не знаю, – тяжко вздохнул Вадька. – Похититель вон какой супермен, а мы кто? Детвора.

– Но другие дела мы распутывали! Те преступники тоже думали, что они и взрослые, и хитрые, и сильные, а мы их – раз!

– Те все местные были, а тут целый международный заговор: и американцы, и японцы, и негры. И еще скелет бегает – думаешь, просто так?

– Мы тоже международное агентство, – не сдавалась Мурка. – У нас Большой Босс есть, заграничный компаньон.

– О котором мы, кроме его ник-нейм, ничегошеньки не знаем. И от которого сейчас сами себя отключим намертво. Вот он, щит.

Из темноты выплыл угол здания, а на нем – короб, запертый на тяжелый висячий замок. Вадька вытащил из сумки неизменную связку отмычек и принялся шуровать в замочной скважине.

– Заржавел, зараза. Мурка, ты по сторонам смотри, увидят нас поселковые, точно шею намылят.

– Мы ничего плохого не делаем, – поджала губы Мурка, но все-таки повернулась к Вадьке спиной и принялась внимательно поглядывать в глубину улицы.

– Как же, не делаем. Замок раскурочили. – Послышался тихий щелчок, и пыхтящий от натуги Вадька с трудом выдернул дужку замка. Дверь короба открылась, и свет Вадькиного фонаря заметался по разноцветным проводкам телефонного щита. – Сейчас весь поселок без связи оставим.

– Зачем весь? – встревожилась Мурка. – Ты только нашу улицу отключи, и все!

– Да здесь проводков – сотня! – возмутился Вадька. – Откуда я знаю, которые ваши, а которые нет.

– Нехорошо как-то… даже и не знаю… – смущенно протянула Мурка.

– А не знаешь, так и помалкивай, – решительно ответил Вадька, зажал фонарик в зубах и быстро принялся перерезать разноцветные проводки один за другим. Мурка только жалостливо вздохнула и промолчала.

Последний, ярко-желтый, провод лопнул под ножом. Вадька захлопнул дверь и аккуратно защелкнул замок.

– Чем позже разберутся, тем лучше. – Вадька перебросил свет фонаря на дорогу. – Сматываемся, пока не застукали.

– Считай, застукали, – донеслось из мрака.

Тьма ожила, наполнилась шагами, приглушенным дыханием, тихим и зловещим присутствием, невидимым, неслышимым, но четко ощутимым. Зыбкие, размытые силуэты мелькали, перемещались у самого края светового пятна.

– Кто? Кто здесь? – испуганно, почти срываясь на визг, вскрикнул Вадька. Сумка упала на асфальт, разбрызгивая осеннюю грязь. Фонарик в его руке беспорядочно заметался, выхватывая из темноты лужу на асфальте, магазинную вывеску, забор, старый почтовый ящик, насмешливо улыбающееся мальчишеское лицо…

– Чего орешь, как недорезанное порося? – протянул уже знакомый высокий мальчишка, тот самый, что повстречался им утром.

Задыхаясь от облегчения, Вадька привалился к стене дома. От счастья хотелось орать и прыгать, вот только ноги не держали. Поселковый! Живой, настоящий, не скелет какой-нибудь. Не набросится из мрака и не сожрет. Разве что морду набьет за перерезанный провод телефона. А морду набить может, он тут не один, за спиной с пяток дружков. Вадька почувствовал, что счастье в душе быстро убывает.

– Какого лешего по нашей территории шляетесь? – лениво поинтересовался мальчишка. – Своей улицы мало?