Фаина Раевская - Трижды заслуженная вдова

—    А Соня? — поинтересовалась Люська.

—    Какие у нее отношения с твоим отцом?

—    Дружеские, — усмехнулся Левка. — оии друг другу постоянно какие-то услуги оказывают. А теперь вот ей приспичило в четвертый раз замуж сходить. Видно, никто на нее уже не зарится, она и решила папашей окрутить. Хороша парочка: змея и скорпион!

Признаюсь, на мой взгляд, Соня была еще очень даже ничего. Зачем же ей понадобился этот жирный хряк?

—    Наградил же господь папенькой, — ворчала Люська, когда мы выезжали со двора. — Уж лучше сиротой остаться, чем иметь такого гада в родителях! Чисто клоп, прости господи! Такой же вонючий и вредный кровосос.

—    Родителей не выбирают, — напомнила я подруге, — но ты права. Такой отец хуже чирья на мягком месте!

Какое-то время мы ехали молча. Вернее, молчала я. Люська же периодически плевалась и морщилась, что говорило о сильном впечатлении, которое произвел на нее рассказ Левы.

—    Ну что? — подруга наконец отвлеклась от мыслей об Авакяне. — На учебу поедем или как?

Я совершенно не горела желанием сегодня учиться и принялась убеждать ее, а заодно и себя:

—    Люсь! Ну какая учеба? Ты сама подумай! Кругом такая несправедливость: Либермана обокрали, жену его, старушку, утопили в собственной ванне, а ты про учебу толкуешь! Тебе не стыдно?

—    А я что? Я ничего! — потупилась Люська. — Я, между прочим, тоже за справедливость! Мне, между прочим, с самого начала учиться не хотелось! Да ты ведь хуже керосина! Пристала как банный лист к заднице: пошли кругозор расширять!

Люська ступила на любимую дорожку. Она могла часами пенять мне на настойчивость, с которой я тянула ее к знаниям. Существовал только один способ ее остановить, которым я и воспользовалась. Уловив паузу в потоке слов (Люська как раз глубоко вдохнула, чтобы продолжить нравоучения), я сладким голосом пропела:

—    Адельфанский...

Подруга тут же потеряла всякий интерес к лекции, глаза ее заволокло болотным туманом, и она мечтательно повторила:

—    Адельфанский...

С таким вот придурковатым выражением лица я и привезла ее домой. К себе заходить я не решилась. В мои планы встреча с любимым мужем никак не вписывалась. Пускай он пребывает в счастливой уверенности, что его жена усердно воплощает в жизнь завещание великого вождя по поводу учения.

В квартире Люськи нас ждал сюрприз в образе ее Сани. Он был трезв, хмур и чем-то явно озабочен. Увидев мужа, подруга опечалилась, потом разозлилась, туман в ее глазах растаял, и она сурово спросила:

—    Ты что здесь делаешь?

Саня немного удивился такой постановке вопроса, однако ответил:

—    Жрать хочу! В холодильнике мышь удавилась, а родную жену где-то черти носят!

При этом Люськин муж как-то странно глянул в мою сторону. Я затосковала. Ну вот, сейчас выгонит! Куда ж тогда мне податься?

—    Я, между прочим, учусь! — глянув на мужа с крокодильей лаской, напомнила Людмила. — И трубки у таксофонов не срезаю! Да и друзья у меня большей частью приличные люди!

Саня задумчиво поскреб затылок, опять-таки посматривая на меня. Видимо, прикидывал, подходит лично мне такое определение или нет.

—    И где, кстати, твоя зарплата? — пальнула Люська из тяжелого орудия. — Пропил?

Саня как-то обмяк и скукожился, что при его двухметровом росте было особенно заметно.

—    А че сразу пропил-то? — пробубнил он. — Может, потерял, а может, на благо-творительность пожертвовал. Вон сколько кругом голодных и убогих!

—    Вот пускай твои убогие тебя и кормят! И вообще, мотай-ка ты к своей матери с сестренкой. Поживи у них недельку, подумай, что тебе дальше делать...

Саня немного посопел и послушно поплелся в комнату собирать вещи.

—    Чего так круто? — шепотом спросила я у Люськи.

—    Чтобы не мешал! — так же шепотом пояснила она. — У меня мысль какая-то мелькнула, да из-за этого телефонного террориста я ее забыла!

—    Мысль-то стоящая?

Люська закатила глаза и причмокнула губами. Появился Саня. Подруга мгновенно привела лицо в порядок и сердито уставилась на мужа.

—    Люсь, — робко заговорил он, — может, я останусь?

—    Даже и не думай! Убирайся к чертовой матери, алкаш.

Саня, опустив голову, потопал к выходу.

—    Стой! — крикнула Люська. — Стой, ирод!

Она метнулась к шкафу и извлекла из его недр два свертка.

— На, — она сунула свертки в сумку супругу, — передашь Машке и матери. Они там сами разберутся, кому чего.

Со свекровью и Саниной сестрой у Люськи самые теплые отношения. Обе женщины горой стояли за невестку и частенько поносили своего непутевого сына и брата. По правде говоря, непутевым Саню не назовешь. Он очень добрый и спокойный парень и до судорог любит свою Люсеньку. Она его, кстати, тоже, что, впрочем, не мешает ей раз в месяц выставлять любимого за дверь и в профилактических целях отправлять его к матери. Сегодня, наверное, как раз и настал день профилактики. Поэтому Саня не очень-то упирался.

Когда мы остались одни, Люська метнулась на балкон и вернулась оттуда с кастрюлькой, в которой, при ближайшем рассмотрении, плескался борщ. Ощутив запах еды, я судорожно сглотнула слюну и как загипнотизированная пошла вслед за подругой на кухню.

Мы уже разлили по тарелкам ароматный суп, а я нацелилась на аппетитный кусок мяса, резвившийся в борще, как раздался звонок в дверь. От неожиданности моя рука, державшая ложку, дрогнула, и красное жирное пятно расплылось на бежевых брюках.

—    Плохая примета, — покачала головой Людмила и пошла открывать.

Через минуту в кухне возник... Вовка Ульянов. Кажется, насчет приметы Люська была права.

—    Здорово, девчонки! — вполне миролюбиво поздоровался следователь. — Как у вас вкусно пахнет!

Люська засуетилась, наливая Ульянову борщ, а я пыталась внушить ей, чтобы вместо сметаны она сыпанула в тарелку добрую порцию какой-нибудь отравы, потому как ни на секунду не поверила в благодушный настрой этого змея. Гипнотизер из меня хреновый — с отравой ничего не вышло. Мы в полном молчании слопали борщ, закурили, и только тогда Вовка подал голос:

—    А я звоню сюда, звоню — никто не подходит! Ну, думаю, телефон сломался. Решил зайти...

—    Интересно знать, с какой целью? — проворчала я.

—    Да просто так, — широко улыбнулся следователь. Его улыбка может обмануть кого угодно, но только не меня. — Дуська беспокоится, как у тебя дела, да и я тоже. Вот и заглянул с работы. Как жизнь-то, Жень?

—    Пока ты не пришел, все было замечательно, — буркнула я, мысленно желая Вовке провалиться куда-нибудь подальше и поглубже. — А у тебя?

—    С тех пор как ты отошла от дел, вроде потише стало.

Люська беспокойно заерзала, но, слава богу, промолчала.

—    Чем сейчас занимаешься? — не отставал Ульянов.

—    Дизайном.

—    Это я видел! Ромка там вовсю старается! А вообще?

—    А вообще — учусь на курсах, — зло ощерилась я. — А ты? Если это не секрет, конечно...

Вовка пожал плечами:

—    Какие же могут быть секреты между родственниками, правда? Занимаюсь убий-ством Розы Либерман. Да, видно, смежники дорогу перешли...

Я поперхнулась дымом:

—    К-какие смежники?

—    Может, ФСБ, может, еще кто... Я пока не выяснял.

Мы с Люськой переглянулись.

—    Это, наверное, тебе показалось, — предположила подруга.

—    Ага, показалось! Приехали сегодня к одному типу, а он начал нам втирать, мол, только что у меня были люди из органов, я им рассказал, что знал... Я спрашиваю, фамилии, звания, должности, а он талдычит что-то о неразглашении. Так что, если кому что-то и показалось, так это Авакяну...

—    Депутату? — притворно ахнула я. — Ты нашел, к кому идти — у него же неприкосновенность!

—    Да нет, я про сыночка его толкую...

Зазвонил телефон. Люська бросилась в комнату, где лежала трубка, а мы с Ульяновым подозрительно уставились друг на друга.

—    Надо же, телефон-то работает, — первым нарушил молчание Вовка.

—    Да, — пискнула я, приготовившись к неприятностям. — Мы же на курсах были, а если никого нет дома, кто же ответит?

Следователь внимательно выслушал этот бред и согласно кивнул. Вошла Люська. Лицо у нее было какое-то чересчур озабоченное, в руках она держала трубку.

—    Это тебя, — прошептала подруга.

—    Алло? — дрожащим голосом проблеяла я.

—    Женя? Это я, Лев!

—    Здравствуйте, Олег Петрович!

Лев на секунду замолчал, а потом заволновался:

—    Ты меня не узнала? Вы же у меня недавно были и...

—    Я вас узнала, — перебила я его. — Что-нибудь случилось?

—    A-а, ты говорить не можешь? — он проявил чудеса сообразительности. — Тогда слушай и кивай. У меня тут около часа назад был один тип из прокуратуры, весьма мерзкий и дотошный...