Анна Ольховская - Черный маг за углом

А все же интересно, чего он так взбеленился? Ну пошутила неудачно, но разве это повод доводить себя до апоплексического удара? Вон, на баклажан уже похож, а никак не угомонится!

Откуда Лене было знать, что она случайно почти что заставила начальника колонии признаться в тайной страстишке.

Любил этот бравый офицер в женское платье переодеваться, когда никто не видит. И не только платье – и бельишко имелось, тем более что жирные сиси начальника колонии вполне гармонично укладывались в кружевной бюстгальтер. И чулки на подвязках имелись, и парик цвета платиновый блонд. И косметичка, а как же!

И женское отражение себя в зеркале толстяку нравилось гораздо больше, чем мужской вариант.

Поэтому он и ляпнул лишнее, когда эта сучка над ним глумилась!

Эх, врезать бы ей по наглой морде, чтобы носик точеный набок! Да кровавые сопли из носа! А из ведьмачьих глаз чтоб усмешка с треском вылетела!

Но нельзя, увы. И не потому, что там, в другой колонии, могут поинтересоваться – а почему это осужденная Осенева прибыла избитой? Это ерунда, всегда можно списать на разборки между зэчками.

Он просто боялся. Боялся этой гибкой девицы с наглым и насмешливым взглядом зеленых глаз. Потому что помнил пустые глаза Шречки и Чуни, их перекошенные рты, стекающие струйки слюны. Но еще страшнее – изуродованные обугленные руки Губы…

Да, вина Ведьмы не доказана, да и как можно доказать такое?

Но и рисковать толстяк не хотел. Врежешь ей, а твоя рука гореть начнет!

Да и с матюгами пора заканчивать, а то еще язык отсохнет.

Сейчас вот отправит эту тварь к… матери, а потом надо будет коньячку хряпнуть. Для расширения сосудов и общего релакса.

– Охрана! – рявкнул начальник колонии.

Дверь распахнулась мгновенно – вертухай явно торчал под дверью и подслушивал.

– Уведи эту суку! Пусть в темпе собирает свои манатки, через полчаса автозак приедет.

– За ней, что ли?

– И за ней тоже. Но вообще-то новых осужденных привезут. А эту тварь заберут от нас наконец-то!

– Почему же наконец-то? – усмехнулась Лена, лениво поднимаясь со стула. – Что я вам такого сделала? Веду себя тихо, дисциплинированно хожу на работу, дневную норму выполняю, ни с кем не конфликтую – мечта, а не заключенная! Все бы такие были!

– Да не дай бог! – взвизгнул начальник.

– Это ваше личное мнение, а вот…

– Это коллективное мнение! – злорадно ухмыльнулся толстяк. – Твоего перевода на другую зону потребовали все до единой осужденные из твоего барака! Да и остальные их поддержали!

– Забавно, – пожала плечами Лена. – Ну что же, надеюсь, что те, кто прибудет сегодня сюда вместо меня, так сказать, станут всеобщими любимицами. Пусть дамы порадуются.

Порадовались. Ох как порадовались.

Одной из вновь прибывших оказалась матерая бабища, уже в пятый раз топтавшая зону. Властная и жестокая тварь, мгновенно подчинившая себе всех и вся.

Но об этом Лена уже не узнала.

Колония, в которую перевели Лену, находилась довольно далеко от прежней. На автозаке осужденную Осеневу довезли до вокзала, там закрыли в изоляторе привокзального отдела полиции, где пришлось просидеть целую ночь, дожидаясь прихода нужного поезда.

Нельзя сказать, что все это сильно напрягало Лену. Наоборот, хоть какое-то разнообразие. Можно сказать, туристическая поездка по тюремному кольцу России. Ну да, с комфортом туговато – сначала темный тряский автозак, где даже в окошко на красоту земли русской не полюбуешься, потом твердые нары в провонявшем изоляторе, но зато перевозили осужденных не в собачьем ящике и не в товарном вагоне, а в обычном, пусть и переоборудованном для таких вот пассажиров. Окно там, во всяком случае, имелось, пусть и зарешеченное.

А попутчиц – вот счастье-то – как раз не было. Лена оказалась единственной женщиной в этом вагоне, что не могло не привлечь внимания собравшихся там джентльменов:

– Ух ты! Гляньте, пацаны, какую кралю к нам привели! Ох, я бы ей вдул!

– Иди сюда, красотка!

– Ты глянь, как задницей кренделя пишет! Прям модель!

– …! Не могу! Сержант, на пять минут ее дай нам!

– Пять минут? – насмешливо фыркнула Лена. – Неудачник!

Громкое ржание на какое-то время заглушило страстное ухание перевозбудившихся самцов, которого вполне хватило, чтобы добраться до отведенного Осеневой купе. Или тюремного отсека?

Да как угодно можно было назвать это тесное пространство, главным оставалось одно: там было на чем лежать и окно. За которым мелькали заснеженные поля, леса, деревни, домики станционных смотрителей, перекрытые шлагбаумами дороги, за которыми нетерпеливо переминались с колеса на колесо автомобили.

Обычная, когда-то привычная и казавшаяся порой скучной жизнь…

Ради возвращения к которой Лена готова была на все.

Хотя нет, не на все. Продавать себя, предавая душу, Лена не смогла бы никогда.

А вот тренироваться до изнеможения, превращая изможденное тощее тело в гибкое и сильное, – сколько угодно. И съедать всю порцию баланды, какой бы мерзкой на вкус она ни была, – тоже. И каждую свободную минуту посвящать медитации, все больше углубляясь в свой внутренний мир. И пытаться, снова и снова, порой доходя до грани отчаяния, найти рычаги, кнопки, веревочки – да что угодно! – управляющие ее Силой.

Пока не получалось. Нет, с физической формой все было в порядке – за месяц Лена смогла не только восстановиться, но и улучшить ее. Форму.

Возможно, фамильная реликвия помогала – во время тренировок покалывание энергии в медальоне усиливалось, разгоняя крохотные молнии по телу. А вот активизировать ментальные способности носительницы артефакт пока явно не собирался.

Жадина.

Самцы в своих будках еще какое-то время ухали и подвывали, но охрана их быстро угомонила. Особенно старался начальник взвода охраны, высокий, костлявый лейтенант с на редкость уродливым лицом. Но особо к его внешности Лена не присматривалась – какая, собственно, разница? Глянула, ужаснулась, передернула плечами от отвращения и занялась своими делами: тренировкой, валянием на нарах, задумчивым рассматриванием снежной сказки за окном.

Так что мужской подвиг лейтенанта, отважно угомонившего оскорбительный вой безоружных, запертых за решетками зэков, миновал внимание Лены. Можно сказать – со свистом пронесся мимо нее, как их поезд – мимо железнодорожного переезда.

Осенева просто отключила внимание от происходящего, улетев мыслями в прошлый год. В такую же середину декабря.

Москва уже давно сверкала новогодним убранством, город похорошел и прифрантился, а праздничная атмосфера пузырила настроение.

Они с Ланой тогда вместе бегали по магазинам, выбирая подарки своим мужчинам. Ну как своим – Кирюшку Лана могла так назвать, там без вариантов, а вот насчет Яромира Осенева пока только робко надеялась. Но выбирать ему подарок было так щемяще-сладко!

А теперь и надежды не было. И подарков. И праздника…

Благодаря пачкающим липкой грязью все вокруг выкидышам Тьмы.

Лена почувствовала, как внутри опять закипает гнев. Бесполезная, непродуктивная, выматывающая душу злость. А сгустившаяся за окном ночь только усиливала эти эмоции, проглотив зимнюю сказку.

Девушка села на полке в позу лотоса, закрыла глаза и попыталась угомонить бушевавший негатив.

И в этот момент загремел замок на двери ее отсека. И на пороге появился тот самый уродливый лейтенант, вооруженный бутылкой водки и банкой квашеной капусты.

– Ну что, красотка? – ухмыльнулся офицер. – Соскучилась?

– Эй, крокодил! – заорал кто-то из зэков. – Ты чего это к бабе полез? Нам, значит, нельзя и слова сказать, а сам трахать ее будешь?

– Заткнулись все! – лениво рявкнул лейтенант. – Сивцов, Бурыкин, угомоните там особо ретивых! И следите, чтобы они нам не мешали! Пусть дрочат молча, неудачники! Как ты этого парня приложила, а? – одобрительно подмигнул он Лене, запирая за собой дверь. – Опустила, можно сказать, бедолагу. И правильно, зачем тебе грязные вонючие зэки, когда есть рядом бравый офицер?

Поощренный молчанием Лены, бравый офицер поставил «угощение» на стол и присел рядом с так и не сменившей позу девушкой. Он несколько мгновений разглядывал гибкую фигуру, точные черты лица, чувственные губы, огромные зеленые глаза, смотревшие на него с каким-то непонятным выражением, ноздри его длинного вислого носа возбужденно раздувались, мужчина дышал все тяжелее, в глубоко посаженных глазах булькала и кипела похоть.

Он протянул задрожавшие пальцы к разведенным в позе лотоса ногам Лены и хрипло выдохнул:

– Блин, а растяжка у тебя какая! Это ж всю Камасутру с тобой пройти можно было бы! Жаль, завтра прибываем! Ты вообще на зэчку не похожа, знаешь? Я таких кисуль еще не перевозил! Пожалуй, я даже презерватив надевать не стану, вряд ли у тебя сифак имеется! А если вдруг забеременеешь – так тебе же лучше! На зоне беременным и кормящим матерям послабление, бабы сами стараются под кого угодно лечь, лишь бы залететь!