Галина Полынская - Круиз на дно морское

– Не свинячь на меня!

– Прости… и-и-к. Но, это ты шатаешься.

– Я не шатаюсь, я лежу. Как я могу шататься?

– Тогда я что ли шатаюсь? Я тоже лежу.

– Погоди, – я прислушалась, – слышишь? Вода плещется… это корабль! Боженка, мы отчалили! Гуд бай, Ливия, да здравствует Турция!

– Ох, Ивка, как же я тебя люблю!

– А я тебя!

– Какие у нас с тобой чудесные мужья! Как ты думаешь, они все еще держатся на плаву?

– Держатся! Наши откуда угодно выплывут!

– Да, с такими женами они должны были хоть чему-то научиться. Слушай, а чего это мы так напились, а?

– А что ты хочешь на голодный желудок?

– Уже ничего не хочу, я спать хочу.

– И я. Давай поспим.

– Давай.

Сон пьяниц очень крепок, поэтому проснулись мы только тогда, когда весь трюм уже был в дыму.

– Что это, Ивка?! – спросонок заголосила перепуганная Божена.

– Кажется, от свечек коробки загорелись! Бежим!

– Куда? Ты что?

– В железной бочке наверняка горючее или спирт! Скоро бабахнет! И дезодоранты еще…

Перебросив ремень винтовки через плечо, я мчалась на выход, вскоре подоспела и Божена. Оперативно распечатав дверь, мы понеслись, чихая, кашляя, расталкивая попадавшихся по пути матросов. Вслед нам неслись изумленные возгласы, но у нас не было времени объяснять, кто мы и что тут делаем.

Мы карабкались по невыносимо маленьким отвесным ступенькам, когда со стороны трюма донеслась канонада – огонь добрался до дезодорантов. На палубе царила суматоха, видать народ уже был в курсе происходящего. Не особо рассчитывая на вакантные места в шлюпках, мы похватали спасательные круги и, перегнувшись через борт, посмотрели, как перекатываются тугие черные волны.

– Может, обойдется еще? – тоскливо произнесла Божена. – Не хочется… туда… может, потушат?

Я обернулась. На палубу вырывались густые клубы дыма.

– Не потушат. Прыгай. Вот-вот бабахнет.

– О, Господи… – подруга перекрестилась, задрала платье до самого спасательного круга и принялась перелезать через борт кормы. – Ива, ты тоже лезь! Я боюсь одна!

– Уже лезу, уже.

Набрав в легкие побольше воздуха и задержав дыхание, я сиганула вниз. Следом, ругаясь на чем свет стоит, полетела Божена. Плюхнувшись в воду, мы усердно погребли прочь от корабля, а судно, освещенное заревом разгорающегося пожара, спешило как можно дальше от нас.

– Ива! – орала подруга, стараясь не отставать от меня. – Тут акулы есть?

– Не знаю! – отплевывалась я, пытаясь перекинуть ремень винтовки поудобнее, с оружием я расставаться не желала, хоть и не знала, будет ли стрелять, когда высохнет? В крайнем случае, пригодится для устрашения.

– А куда мы плывем?

– Не знаю! Просто плывем и все! И я не знаю, где тут берег или спасательные корабли! Я никогда не плавала по Средиземному морю, тем более так, своим ходом!

– У меня голова болит, – всхлипывала Божена, барахтаясь в средиземноморских волнах. – У меня похмелье. Вода холодная. Пить хочу!

– У меня тоже самочувствие не фонтан. Ты греби, давай, греби!

– Я гребу, гребу…

Раздался отдаленный взрыв, но оборачиваться мы не стали, чтобы совсем уж не расстраиваться.

Плыли, а вернее переваливались с волны на волну до полного изнеможения, а когда выбились из сил, безвольно повисли на красно-белых кругах и отдались воле проведения.

– Все время боюсь, что кто-нибудь за ногу тяпнет, – пожаловалась Божена, – и сапоги на дно тянут.

– Ну, так сбрось их.

– Они ужасно дорогие! Это же…

И она назвала какую-то заковыристую фирму.

– Не думаю, что после всего пережитого они будут иметь хоть какую-то ценность.

– Все равно жалко. Слушай, на круге где-то должен быть свисток, да?

– Нет, не должен, он на спасательном жилете.

– А как же мы будем свистеть?

– Никак не будем, увидим корабль и закричим.

– А ты уверена, что мы его увидим?

– Утоплю тебя сейчас! Пойдешь ко дну со всем своим пессимизмом!

Так и встретили рассвет. Вылезло солнце, начало ощутимо припекать.

– Ох! – страдала Божена, надвигая платок на самый лоб. – Давай хоть поплывем, что ли? Невыносимо вот так вот болтаться.

– Давай.

Мы потихонечку гребли, разговаривая о насущном.

– Слушай, какое издевательство в самом-то деле! Пить хочется, воды полно, а не напьешься!

– Да, – вздохнула я, облизывая пересохшие губы, – это подло.

– Думаю, ружье все-таки придется выбросить.

– Это почему еще? Я к нему привыкла, я его люблю.

– А как ты себе представляешь наш подъем на корабль-спаситель? У экипажа наверняка возникнут вопросы. Мы одеты как мусульманки, плаваем на кругах с турецкого корабля, еще и вооружены до зубов, это любому покажется странным, разве нет?

– М-да, – не могла я не согласиться, хотя ружье было безумно жаль. – А ты свой пистолет оставишь?

– Ну да, кобуры же под курткой незаметно. Жарко как, а!

– Хорошо, что не зима, а то помнишь, что с пассажирами «Титаника» стало? Все позамерзали. Спасательные лодки подоспели, а они плавают в жилетах, мертвые все, в инее…

– Ива, замолчи! – взвизгнула Божена.

– Чего ты нервничаешь, не зима же.

Где-то через час на горизонте показалось небольшое судно.

– Корабль, Ива! – завопила Божена. – Мы спасены! Поплыли к нему скорее!

– Главное ори «помогите» по-английски, неизвестно, чей это корабль.

– Хорошо. Help! Help!! He-e-e-elp! Кажется, это опять какой-то грязный баркас! Ну почему нас не хочет спасти белоснежный лайнер с красавцем капитаном?

– Я и на это согласна, лишь бы нас заметили! Плыви, давай, плыви!

– Я плыву, плыву!

– И кричи!

– Я кричу!

И нас заметили. Кораблик сбавил ход, на воду спустили шлюпку и быстрыми темпами лодка направилась к нам.

– Что на лодке написано? – вытягивала шею подруга. – На каком языке?

– По-моему, на арабском, – вздохнула я, – везет нам как утопленникам.

– И что делать? – мгновенно запаниковала Божена.

– Сделаем вид, что мы в глухом шоке, ничего не соображаем, будем мычать и вращать глазами.

– Ты ружье выкинула?

– Да.

– Слушай, а может, угоним лодку? – Божена прищурилась, вглядываясь вдаль. – Там только один человек…

– И куда поплывем? Мы же ничего не смыслим в навигации. Лодка уже близко, делай глупое лицо… Но не на столько же! Оставь хоть какие-то признаки рассудка!

Взволнованный мужик что-то лопотал на своем, на мусульманском, но мы мычали и вращали глазами, не выпуская из рук спасательных кругов. По очереди он затащил нас в лодку и, продолжая монолог, погреб к кораблю. Мы с Боженкой усердно кутали лица в платки, сожалея, что нечем прикрыть глаза, их цвет – голубой у подруги и зеленый у меня, как-то не вязался с нашими представлениями об арабках.

На борту корабля нас уже поджидала горячо любимая веревочная лестница. Наверху столпились шумные люди, они что-то кричали, протягивали нам руки, а водитель лодки все пытался отнять у нас спасательные круги.

Забравшись на корабль, мы приготовились в любой момент дать отпор своим спасителям и всех перестрелять в случае чего, но экипаж проявил заботу и участие. Нас проводили в крошечную тесную каюту, выдали безразмерные зеленые штаны, кажется, из брезента, тельняшки с начесом и по две пары носок вместо обуви. С нами упорно пытались разговаривать, но мы как заведенные вращали глазами и лепетали «Help… help…». Уразумев, что толку все равно не будет, бравые моряки оставили нас в покое, и мы получили возможность избавиться от мокрых тряпок.

– Куда кобуру пристроить? – Божена то так, то сяк примеряла ее. На высокой подруге моряцкая одежда смотрелась вполне сносно, а вот у меня тельняшка болталась едва ли не до колен, штаны пришлось закручивать толстой колбасой, и все равно выглядела я хуже пугала огородного.

– Давай к себе примотаю, у меня тельняшка мешком висит, незаметно будет.

– На. Платки надеваем?

– Конечно. Как же без платков?

Хорошо, что мокрыми были только концы, поэтому особого дискомфорта не испытали. Божена вылила из плеера воду, вытащила кассету и спрятала в карман.

– Ее же можно будет высушить и вылечить?

– Думаю, да, – я поправила платок, вид у нас был самый, что ни на есть пиратский. – Пойдем насчет еды с водой разузнаем.

За дверью нас поджидал щупленький парнишка ростом по плечо Божене.

– Help! Help! – замычала я, открывая рот и тыкая туда пальцем, мол, жрать хотим, господин любезный.

Он понимающе закивал и жестом попросил следовать за ним. Привел он нас в помещение с низким потолком и длинным деревянным столом, за которым восседал экипаж, сплошь состоявший из чернявых восточных мужчин, среди них выделялись только два европейца – худощавые коротко стриженые парнишки. Мужик, привезший нас на лодке, бурно и весело рассказывал товарищам, как он нас спасал, изображая процесс отъема спасательных кругов. Перед нами поставили по тарелке супа, каши и по стакану компота. Не теряя времени, мы набросились на еду. Парнишки европейцы, сидевшие напротив, кушали не спеша, без особого энтузиазма ковыряясь в железных тарелках, а процесс нашей с Боженкой свинской трапезы, развернувшийся у них прямо перед глазами, тем более аппетита не прибавил. Отложив ложки, они принялись бесцеремонно нас рассматривать.