Наталья Александрова - Дневник летучей мыши

– Ну что же ты мне не звонишь? Ну да, всего два раза… ты думаешь обо мне? А я о тебе думаю… нет, думаю! И во сне я тебя сегодня видела… а ты меня видел? Не может быть!

Маркиз, краем уха прислушиваясь к ее болтовне, переворачивал страницы альбома. Большую часть его заполняли всевозможные цветы – розы, орхидеи, хризантемы, а также змеи в угрожающих позах. Той татуировки, которую он искал, здесь не было.

Леня утомился держать на весу тяжеленный альбом и присел на диванчик по соседству с девушками. Они оживленно обсуждали очередной рисунок. Девушки были совсем молоденькие, одна довольно смазливенькая, с выразительными зелеными глазами, вторая попроще, но тоже ничего. Хорошенькая поймала его заинтересованный взгляд и отвернулась подчеркнуто равнодушно.

– Не делай у них тату, – раздался вдруг совсем рядом с Леней негромкий голос.

– Что? – Леня отодвинул альбом и оглянулся.

Возле него стоял старичок – уборщик с зеленой метелочкой.

– Что вы сказали? – переспросил Маркиз вполголоса. – Почему не делать?

– Халтура потому что! – проговорил старичок, опасливо покосившись на болтающую девицу. – Они только и умеют, что цветок девкам на задницу, – старик кивнул на посетительниц в углу, – лютики там разные, розочки-маргаритки.

Леня посмотрел на девушек и представил, хорошо ли будут смотреться на них татуировки. Выходило, что вон той, светленькой, очень пойдет, будет весьма пикантно. Хотя… портить такую нежную кожу татуировкой… пожалуй, у той, что попроще, попка поаппетитнее…

Девчонки посмотрели на него, пошептались и захихикали.

– Или, к примеру, змею наколоть по трафарету, – продолжал старик уборщик. – А серьезную, настоящую тату – это им слабо. Потому как они в этом деле не разбираются.

– А кто разбирается? – с интересом осведомился Маркиз, с сожалением оторвавшись от созерцания юных прелестниц.

– Настоящие тату только китайцы делают! – сообщил старичок авторитетно. – Вот я по молодости лет плавал на кораблях торгового флота и попал на Тайвань… дело было, чтоб не соврать, в семьдесят пятом году, в феврале месяце. И в одном, значит, тамошнем заведении принял я на грудь около литра местной водки. Ты не гляди, парень, что я с виду такой хлипкий – в те-то годы я был ого-го! Один мог против двоих норвежцев драться, а если с французами – так и с тремя… и литр водки принять – это мне было что слону дробина. Особенно если китайской…

– А при чем здесь тату? – переспросил Маркиз, почувствовав, что старичок сбился с курса.

– А при том, парень, что, приняв на грудь известное количество алкоголя, поспорил я с одним местным китайцем, кто кого перепьет. А китаец, как назло, крепкий попался. Короче, пришел я в себя на следующий день в каком-то подвале. Голова болит, и во всем теле какое-то странное жжение… Ну, что голова болит – это я не удивился, это бывает. Хотя, конечно, чему там болеть? А вот насчет остального прочего очень сильно забеспокоился: не подцепил ли я по пьяному делу какую-нибудь местную болезнь… Только тут выходит ко мне старенький такой китаец и дает мне зеркало. И вижу я в этом зеркале, что, пока я был в полной отключке, меня всего с ног до головы покрыли самыми что ни на есть крутыми китайскими татуировками… оказывается, тот китаец, с которым я в кабаке поспорил, нарочно ко мне пристал, чтобы в пьяном виде затащить меня к мастерам тату. И в водку мне подмешал чего-то – не то гашиш, не то опиум. Иначе бы нипочем он меня не перепил…

– А зачем это ему понадобилось? – осведомился Маркиз.

– У них в тот день вроде соревнования было, и нужен был непременно свежий человек, чтобы на нем свое искусство показать. Вот этот старичок на мне и постарался… между прочим, первое место занял и мне, поскольку я ему помог победить, выпивку поставил.

Леня смотрел на старичка с некоторым недоверием, и тогда тот закатал левый рукав, показав руку до локтя.

От самого запястья начиналась удивительная татуировка, покрывавшая кожу старичка сплошным узором фантастических цветов и листьев, как будто он весь порос буйной тропической растительностью. Из этой поросли тут и там выглядывали разноцветные райские птицы с чудесным оперением, гибкие ящерицы с изумрудными глазами и какие-то фантастические существа.

Леня восхищенно присвистнул:

– Круто! Вам, дедуля, нужно себя в музее за деньги показывать!

Старичок спрятал свою роспись и солидно проговорил:

– Так что точно тебе говорю – настоящую тату только китайцы умеют делать!

– Да где же я здесь китайцев найду? – засомневался Леня. – Не ехать же из-за этого на Тайвань?!

– Зачем на Тайвань? Не надо на Тайвань! Тут тоже хорошие мастера имеются, из китайцев, конечно. Вот господин Ван, настоящий мастер, в Финском переулке работает…

– В Финском? – с интересом переспросил Маркиз.

– Финский, дом четыре. Там подвальчик такой, около спортивного магазина…

Леня подумал, что старик уборщик наверняка получает с китайского мастера процент за каждого присланного клиента. Кроме того, он получает еще и моральное удовлетворение, уводя клиентов у хамской девицы. Впрочем, Маркиза это мало беспокоило, а вот то, что старый китаец может и в самом деле что-то знать об интересующей его татуировке, – это факт несомненный.

Загорелая девица тем временем закончила наконец свой разговор, с сожалением повесила трубку и повернулась к Маркизу:

– Ну как, вы что-нибудь выбрали?

– Нет, знаете, я что-то передумал! – ответил Леня и захлопнул альбом. – Может быть, в другой раз…

– Ну, в другой так в другой… – Девица поскучнела и снова достала телефон.

А Леня пошел к выходу под разочарованными взглядами юных посетительниц.

Финский переулок, как нетрудно догадаться, расположен поблизости от Финляндского вокзала, рядом с Литейным мостом. Место это оживленное, причина чего – близость вокзала и метро, а также множество остановок наземного транспорта, связывающего центр города с Охтой, Пискаревкой и другими окраинными районами.

Леня без труда нашел магазин спорттоваров, о котором говорил ему татуированный старик. Однако входа в подвал с китайским салоном он не видел.

Оглядываясь по сторонам, Маркиз хотел спросить про салон кого-нибудь из местных жителей. Он шагнул уже к старушке интеллигентного вида с авоськой в руке, как вдруг навстречу ему попалась пожилая цыганка в пестрой многослойной юбке и длинной вязаной кофте неопределенного цвета. Появление ее было неудивительно – в этом районе цыган очень много, они живут в ближних пригородах и приезжают в город подработать.

– Постой, молодой-красивый, я тебе погадаю! – завела цыганка, хватая Леню за руку. – Позолоти ручку! Все как есть расскажу! Что было, что будет…

– Тетя, пропусти меня по-хорошему! – Леня попытался проскочить мимо, но цыганка держала оборону и уже завладела его рукой.

Она ухмылялась, демонстрируя полный рот золотых зубов, и бормотала, разглядывая Ленину ладонь:

– Все расскажу… Всю правду… Что с тобой было, и что сейчас есть, и что будет…

– Что было – я и так знаю, а что будет – не хочу знать… лучше скажи, где здесь салон татуировок…

– Будет тебе, молодой-красивый, большая неприятность через старую женщину! – не унималась цыганка. – Старая женщина хочет тебя перехитрить… не верь ей, молодой-красивый!

Леня невольно вспомнил Саломею Леонардовну, подумал, не о ней ли говорит цыганка, но тут же отбросил эту мысль. Откуда эта гадалка может знать про Саломею?

– Мне это не интересно! – повторил он. – Лучше скажи, где здесь салон тату, тогда я тебе дам немного денег! – И он достал из бумажника не слишком крупную купюру.

– Какой такой салон? – опасливо переспросила цыганка.

– Китайца, господина Вана.

Цыганка отшатнулась от него, переменившись в лице, и поспешила прочь по переулку, метя тротуар подолом юбки.

«Даже денег не взяла! – удивился Маркиз. – Странная какая цыганка! Не иначе как у нее с тем китайцем нехорошие отношения!»

– Этот китаец тут, вот в этот подъезд войдете, а там подвал будет под лестницей!

Леня оглянулся и увидел ту самую старушку с авоськой.

Старушка показывала на обшарпанную дверь возле входа в спортивный магазин.

Подъездная дверь была не заперта. На ней отсутствовал даже самый примитивный кодовый замок, не говоря уже о домофоне. Леня толкнул ее и вошел внутрь.

Подъезд был проходной, через него можно было выйти на другую сторону, в один из бесчисленных окрестных дворов. Тут же, под лестницей, имелась еще одна дверь без всяких табличек и номеров.

Маркиз в сомнении остановился перед этой дверью.

Ему показалось, что из-за двери доносится какая-то приглушенная восточная музыка. Решившись, он толкнул дверь. Музыка стала громче, за дверью обнаружились ведущие вниз крутые выщербленные каменные ступеньки.

Спустившись по этим ступенькам, Маркиз попал в полутемный подвал с низким сводчатым потолком. В глубине подвала на низком столе горело несколько свечей, распространявших странный терпкий запах. Вдоль стен стояли резные шкафчики, за стеклянными дверцами которых виднелись банки с каким-то странным содержимым – то ли с какими-то кореньями, то ли с заспиртованными змеями. Тягучая восточная музыка дополняла впечатление.