Дарья Калинина - Бабушка по ипотеке

И чтобы скрыть свои чувства, она спросила:

– А где вы обнаружили тело?

– Ваша тетушка в кровати лежала.

– Этот, который ее нашел, утверждал, что решил, старушка спит.

Нашел тетушку Андрей.

– Интересно, как он попал в квартиру? – пробормотала Жанна. – Ключей у него, насколько мне известно, не было.

– Он говорит, что дверь была открыта.

– А вообще пришел зачем?

– По его словам, ваша тетя позвонила ему вчера вечером примерно в то же время, что и вам, и попросила сегодня к десяти утра прибыть к ней.

– Так же как и мне! Только я задержалась.

– А вот Андрей прибыл вовремя. Вошел, увидел Любовь Михайловну, решил разбудить старушку и очень испугался, когда понял, что она мертва и даже давно остыла.

Жанна на мгновение испытала чувство благодарности к Андрею. Все-таки именно он принял на себя удар, который в противном случае достался бы ей. Страшно себе даже представить, что бы с ней было, обнаружь она тетю. Это с ее-то нервной системой! Совсем ей такой стресс был бы ни к чему. Нехорошо так говорить, но лучше уж пусть он достался Андрею. Этот тип показался Жанне существом с толстой кожей. Такого если что и взволнует, так исключительно собственная безопасность. Да и вообще, если наследник Андрей, должен же он хоть как-то отработать халявную квартиру!

Вспомнив, что квартира тети теперь отойдет этому человеку по имеющемуся законному и никем не отозванному завещанию, Жанна испытала неприятное чувство досады. И чем дольше думала, тем сильней душила ее злость. Квартира в наследство от тетушки и им с Алиной бы не помешала! И ведь она могла быть их! Запросто! Что стоило Жанне поспешить с этим делом! Не ерундой надо было заниматься, а хватать тетушку в охапку и в первый же день мчаться с ней к любому нотариусу, который согласился бы их принять.

– Надо было аннулировать завещание, когда тетя была согласна это сделать, а теперь уж поздно, – горько признала свое поражение Жанна. – Ни один суд мне не поверит. Квартира достанется Андрею. Зря только тут чистоту наводила.

Следователь попытался ее подбодрить:

– Если бы завещание было написано в вашу пользу, мы бы заподозрили в причастности к убийству именно вас. А так задержанным окажется Андрей.

Это немного утешило Жанну, но лишь совсем немного. Мало радости сознавать, что кому-то другому приходится сейчас хуже, если твердо знаешь, что потом ему станет сильно лучше.

Но следователь к уже сказанному прибавил еще одну фразу:

– А если удастся доказать причастность Андрея к совершенному убийству, то и завещание потеряет свою юридическую силу.

Вот это уже порадовало Жанну несказанно больше.

– Вы уж докажите! – взмолилась она. – Несправедливо, если квартира достанется постороннему человеку. Андрей тетке никто! А мы с Алиной – родные люди.

Полицейские подвезли Жанну до ее квартиры, поднялись вместе с ней, осмотрели комнату, в которой проживала сначала настоящая тетя Любовь, а потом ее двойник. Жанна опасалась, что полицейские заберут ее домашний телефон, чтобы проверить, кто звонил на него Жанне. Как она без него будет? Но они ограничились тем, что проверили, нет ли на нем функции определителя номера. Убедившись, что аппарат самый простой, АОНа на нем нет, полицейские не ушли, они еще долго копошились в бывшей комнате тетушки.

Жанна не вмешивалась. Она с нетерпением ждала, когда закончатся все эти бесконечные досмотры с обязательным заполнением кучи бумаг, чтобы она уже могла бежать в детский садик за Алиной. Жанна даже подумала, а не попросить ли у следователя справку, что она задержалась в интересах проведения следственных мероприятий, но потом решила, что это еще больше подорвет ее авторитет в среде воспитателей. Мало того что мать-одиночка, решит воспитательница, так еще и в каких-то преступлениях замешана. Никто ведь не станет разбираться, что там и как было, поспешат обвинить крайнего, то есть ее – Жанну.

В детский садик Жанна вопреки опасениям успела вовремя. Алина всю дорогу рассказывала маме что-то про подготовку к празднованию Восьмого марта, которое состоится у них в садике. Краем уха Жанна услышала, что ей необходимо приобрести букет, который дочка ей затем торжественно подарит.

– Все дети будут дарить своим мамам или бабушкам цветы. Мама, ты меня не слушаешь!

Жанна и впрямь невнимательно слушала дочку, но тут поспешила ее заверить, что все слышит.

– Я только задумалась, где мне деньги взять, чтобы самой себе букеты дарить.

Лично Жанна предпочла бы обойтись без всяких цветов. Но раз для ребенка надо, значит, надо. Они зашли в магазин и приценились к выставленным букетам. От ценников Жанна пришла в ужас.

– А что вы хотели? Предпраздничные дни. Берите сейчас, ближе к самому празднику еще дороже станет.

Но Жанне было необходимо свыкнуться с озвученной суммой. И вопрос, который уже не первый раз возникал у нее после смерти мамы, где взять денег, возник вновь. Видимо, Алина тоже что-то смекнула, потому что девочка с тяжелым вздохом произнесла:

– Ладно, мама, можно и без цветов обойтись. Нина Геннадьевна сказала, что кто не хочет цветы, тот пусть только открытки дарит.

– Открытку тоже покупать надо?

– Нет, – помотала головой девочка. – Мы же их с ребятами сами делаем. Я тебе рассказывала. Мама, ты что совсем меня не слушаешь?

До того ли было Жанне? Голова у нее была забита совсем другими вещами. После осмотра полицейскими комнаты Жанна подкараулила их в прихожей и попыталась выяснить еще что-нибудь. И наконец следователь снизошел до просьбы к ней:

– Если хотите помочь нам, поговорите со своими родственниками. Может, кто из них что-то знает или слышал про вашу тетю и тех людей, с которыми она общалась в последнее время.

– Что вы! Они о ней и слышать не хотят.

– Вот очень кстати вы у них и спросите, почему.

Так что, вернувшись домой, Жанна принялась обзванивать своих родных. Семья у нее была большая. Со стороны матери родных сестер-братьев не имелось, одна лишь тетя Любовь. Но зато двоюродных было большое количество, а уж про троюродных и вовсе говорить не приходилось. Со многими из них Жанна поддерживала теплые отношения. То же самое касалось и семьи ее отца. Там родственников было еще больше, так что Жанна надеялась собрать много плодов.

Но ее поджидало разочарование. Родственники радостно приветствовали Жанну, но стоило им услышать имя тети Любови, как они тут же замыкались. Имя тетушки было для них словно темный платок для попугая. Накинешь, и птичка тут же затыкается. Ночь пришла, время молчать.

– Тетушку убили, – плакалась им Жанна. – В убийстве подозревают меня.

Это было не совсем так, но она нарочно сгущала краски.

Но на этот раз излюбленный трюк не прошел. И все родственники в один голос заявляли: «А я тебя предупреждал (или предупреждала), не связывайся с ней! Дурной она человек!»

– Но почему? Почему вы все против нее настроены?

Старшее поколение молчало. Младшее вообще про тетушку Любовь знало исключительно со слов самой Жанны, так что ничем помочь ей не могло. Девушка начала ощущать полнейшую беспомощность, как вдруг дядя Юра смилостивился над ней и сказал:

– Не знаю, какие причины у других, чтобы не любить эту бабу, но у нас они очень ясные и простые. Она украла у нас браслет и серьги, которые Люсе достались еще от ее прабабки.

– Да вы что?!

– Вот тебе и что!

– А мне почему не хотели об этом говорить?

– Что сор из избы выносить, – буркнул дядя Юра. – Да и сколько лет тому прошло. Мы с твоей тетей подумали, что Любовь могла и исправиться. Хотя теперь вижу, что этого не произошло. Как была от нее сплошная головная боль, так и осталось. Даже умереть по-человечески не смогла. Нет, даже тут ей нужно было внимание к своей персоне привлечь!

Жанна потребовала к трубке тетю Люсю, которая, поставленная перед фактом, призналась в краже у нее браслета и серег.

– Гарнитур был, от бабушки мне достался, а ей от ее бабушки, а той от ее. Ценность его была для меня необычайная. Это единственная ценная вещь, которую в моей семье сумели сохранить после революции. Все остальные ценности, земли, дома и фабрики большевики у нас отняли. Драгоценности мы сами обменяли потом на деньги и продукты. А вот эти серьги и браслет каким-то чудом уцелели и остались в нашей семье до более спокойных времен. Еще кольцо к браслету и серьгам прилагалось, но его я постоянно носила, не снимая. Оно у меня осталось. Его Любовь не украла. А серьги и браслет слишком массивными были, неудобными для каждодневной носки. Они у меня отдельно в шкатулке лежали.

– И вы думаете, что их именно тетя Любовь взяла, а не кто-то другой?

– А больше некому. Кроме нее, никто к нам в тот день не приходил. И главное, когда мы ее ждали, я еще подумала, не надеть ли мне весь комплект. А потом рукой махнула, невелика птица эта Люба, чтобы перед ней парадом ходить. Так и оставила их лежать. А надела бы, глядишь, и сохранила бы раритеты. Не стала бы Люба их с меня срывать, правда? Как ни дурна была на голову покойница, а до такого бы не дошла. Да и Юра бы этого не допустил.