Дарья Донцова - Квазимодо на шпильках

– Тогда зачем это? – нахмурилась Нина Ивановна.

– Понимаете, – затараторила я, – очень хочется молодо выглядеть! Для женщины внешность много значит!

– Мне всегда казалось, Евлампия Андреевна, – прищурилась председательница, – что вам глубоко наплевать на себя. Все ваши, Катя, Юля, вечно всклокоченные бегают и ненакрашенные. Одна Лиза глаза подводит, но ей-то как раз рано этим заниматься.

Я наклонилась над чашкой и, понизив голос, сказала:

– Ну… понимаете… Юлечке-то незачем приукрашиваться, у нее муж имеется. А нам с Катей надо свою судьбу устраивать, годы-то бегут, моложе не делаемся.

– Это точно, – вздохнула Нина Ивановна.

Ободренная этой фразой, я понеслась дальше на лихом коне лжи:

– А когда тебе не двадцать лет, то с лицом проблемы начинаются! То пигментное пятно выступит, то какие-то прыщи высыпят, а еще морщины гадкие – «гусиные лапки» и мимические, на лбу и от носа к подбородку. Кое-кто подтяжки делает, но у нас с Катей денег на пластическую хирургию нет, сами знаете, сколько зарабатываем. Сначала покупали всякие разрекламированные кремы…

– Барахло, – махнула рукой Нина Ивановна, – зря деньги выбросили. Я тоже польстилась, а толку? Мазалась, мазалась, никакого эффекта. Мне, Лампа, раньше хорошо простые средства помогали: яичный желток с маслом и лимонным соком, картофельное пюре. Сделаешь маску, и прекрасно. Еще отлично лицо сметаной мазать или майонезом, но последнее время ничего не берет, морщин все больше…

– Вот, – кивнула я, – нам и посоветовали совершенно волшебное средство.

– Какое? – оживилась полковничиха. – Сделай милость, расскажи.

– Но только вам! Больше никому ни гугу!

– Да, да, говори.

– Одна Катина пациентка, из очень богатых, ездит раз в полгода во Францию, там ей в суперпрестижном салоне делают маски из тухлого мяса, – выпалила я и ужаснулась.

В такое Нина Ивановна не поверит никогда. Но Серегина сначала вытаращила глаза, а потом воскликнула:

– Да? И как же их накладывают!

Я ухватила свою фантазию за шкирку, встряхнула и затараторила:

– Крайне просто! Берут несвежую говядину, свинину, баранину, птицу, сорт не имеет значения, проворачивают через мясорубку, потом фарш мажут на чисто вымытое лицо, оставляя рот и глаза открытыми. Держат сорок минут, при этом надо лежать молча, не шевелясь, и думать о том, как похорошеешь. Ну а затем смыть его теплой водой, намазать лицо кремом, любым.

– И помогает? – с надеждой поинтересовалась Нина Ивановна.

– Волшебным образом, – заверила ее я, – основная проблема с тухлым мясом, его сейчас практически не достать. Но вот я договорилась в этом магазине, мне его оставляют. Сказала, что у нас дома крокодилы живут, якобы надо их кормить. Нас Катина клиентка предупредила: «Если больше чем одному человеку про мясо расскажете, перестанет помогать». Ну, пойду, пора ужин готовить.

С этими словами я, подхватив пакеты, рванулась на выход. Нина Ивановна осталась сидеть за столом над чашкой с недопитым кофе. На ее лице застыло недоуменно-недоверчивое выражение. Надеюсь, сплетница поверила мне. Однако ловко я приплела сюда крокодилов! Кстати, как они там?

Дома отчего-то никого не оказалось. Впрочем, это неудивительно. Кирюшка у репетитора, продирается сквозь колючие дебри математики, Лиза постигает у другого преподавателя английский, Катя и Сережа с Юлечкой небось торчат на работе.

Погладив прыгающих от радости собак, я втащила в ванную комнату пакет с гнильем и развязала его. Муля, Ада, Рейчел и Рамик задергали носами, потом, расчихавшись, убежали. Я осторожно, двумя пальцами, вытащила скользкий, отвратительный кусок и на секунду призадумалась: мыть его или сунуть крокодилам так? Навряд ли они чистят мясо перед едой.

– Ася, Вася, кис-кис-кис, – запела я и швырнула кусман в ванну.

Крокодилы ожили и подобрались к добыче, но есть не спешили. Я вновь заглянула в пакет, сверху лежал довольно большой шмат печени. Может, им по вкусу субпродукты?

Но ни почки, ни печенка, ни рубец не произвели на Асю с Васей желаемого впечатления. Я вывернула в воду весь пакет. Чем же их кормить? Ведь с голоду подохнут! Может, им мешает яркий свет и мое присутствие? Сейчас умоюсь и пойду отдохну. Сами понимаете, что принять душ было невозможно. Поэтому я, скинув джинсы и пуловер, изогнувшись буквой S, влезла под кран в раковине и кое-как, облив весь пол, вымылась. Вода попала на тапочки, поэтому в спальню я потопала босиком.

Внезапно на меня навалилась усталость. Я плюхнулась на кровать. Половина девятого, никто из домашних не придет раньше девяти. Полежу полчасика, а потом сделаю ужин. Уже залезая под одеяло, я вспомнила, что в ванной на полу осталась моя одежда, но сил встать и убрать ее просто не было. «Ничего, – промелькнуло в голове, – вот только покемарю пару минуточек, и порядок».

Из коридора донесся тоненький, заунывный вой. Наши мопсихи обожают залезать в кровать к тому, кто решил вздремнуть. Но я хитрая, поэтому сейчас не впустила Аду с Мулей в комнату. Стоит им ворваться в спальню, как можно проститься с покоем. Сначала собачки, сопя, затеют дележку территории, норовя сесть мне на макушку, затем, прижавшись к хозяйке, утихомирятся и заснут, придавив собой мое одеяло. Ни пошевелиться, ни сменить позу в этой ситуации мне не удастся. Поэтому пусть сидят где угодно, но не здесь.

Без мопсих вся койка только в моем единоличном распоряжении. Одна беда: поняв, что ее лишили сладкого сна рядом с хозяйкой, гадкая Мульена начинает выть. Адюша ведет себя тише, просто ложится, прижимает нос к щели между полом и дверью и начинает шумно вздыхать.

– У-у-у, – стонала Мульена, – у-у-у.

Я уже решила было встать и впустить мопсих, и тут Морфей одолел меня.

– О-о-о, – услышала я.

Рывком вскочила и обнаружила, что в комнате совершенно темно.

– О-о-о, – стонала Муля, – о-о-о!

Господи, который час? Пальцы нашарили будильник. Одиннадцать! Ничего себе, прилегла на пять минут и продрыхла столько времени. Но почему так плачет Мульена? Неужели никого еще нет дома?

– Так и знала, – завопила Муля.

И в ту же секунду я поняла, что это не мопсиха, а Юля.

– Так и знала! – кричала Сережина жена. – Ужас!

– Мамочка, – заголосила Лиза, – сколько крови! Ой! Это она? Юль, скажи, она?

– Она, – вплелся в хор голосов Сережкин бас, – она, на одежду гляньте!

– Господи! – запричитала Юля. – Господи!

Послышался грохот, потом Сережка завизжал:

– Чего стоите? Тащите ее отсюда! Ну Лампа! Ну Лампа! Немедленно звоните Кате!

Я затаилась в комнате, боясь выйти. Если сейчас высунусь наружу, они меня убьют. Очень не вовремя свалил меня, несчастную, сон. Я плюхнулась под одеяло с твердым намерением встать через полчаса, поэтому не стала убирать в ванной. На стиральной машине остался пакет из-под тухлятины, в воде плавают недоеденные крокодилами ошметки, и запах в санузле стоит еще тот.

Прикиньте, как обозлились домочадцы, обнаружив сей натюрморт! Да еще в кухне вместо вкусного ужина лежали на столе сырая курица и нечищеная картошка.

Нет, из комнаты нельзя даже высовываться. Нужно забиться под одеяло и лежать тихо-тихо, не чихая и не кашляя. Даже очень обозлившись на меня, домашние не станут будить крепко спящего человека. Главное, продержаться до утра, а там они слегка успокоятся.

Приняв решение, я натянула на голову плед и стала мирно погружаться в дремоту. В квартире тем временем разворачивались масштабные действия.

Кто-то с топотом носился по коридорам, Муля выла, Рейчел гавкала, Ада и Рамик нервно повизгивали. Слышались всхлипы и возгласы Сережки. Он безостановочно твердил:

– Ну Лампа! Ну Лампа!..

Под его выкрики я вновь заснула. Разбудил меня резкий грохот и незнакомые, грубые мужские голоса.

– Куда?

– Здесь!

– Да уж, картинка!

– Пусть вылавливают.

– Не могу этого видеть, – раздался баритон Володи Костина, – как же так? А? Как?

– Ну Лампа! Ну Лампа!.. – словно заезженная пластинка, твердил Сережа.

– Вызвали «Скорую»? – вплелся в хор совершенно убитый голос Кати.

Я обозлилась. Ай да Юля! Целое представление устроила! Всех позвала: Володю, Катю! А все для того, чтобы продемонстрировать разгром в ванной.

Залязгало железо.

– Это все, что осталось? – спросил кто-то незнакомый.

Внезапно раздался плач.

– Да! Да! Ужасно.

– Помогите, ей плохо!

– Врача!

– Нашатырь!

– Вова, неси ее в спальню.

– Да не вылавливай сейчас, видишь, люди в шоке!

Я натянула халат и вышла в коридор. Пусть убивают, все равно спать в таком шуме невозможно. Первой меня увидела Юля, стоявшая с заплаканным лицом в коридоре между ванной и туалетом.

– Лампа! – взвизгнула она.

– Добрый вечер, – пролепетала я, ожидая услышать гневную отповедь типа: «Как ты могла…»

Но Юлечка неожиданно всхлипнула, закатила глаза и съехала по стене на пол. Я кинулась к ней.