Дарья Калинина - Зимний вечер в проруби

— И ты думаешь, что если умотаешь от своего Пашки на пару недель, то он соскучится и поймет, какое ты сокровище? — уточнила Мариша.

— Ну да, — обрадовалась Оля. — Что-то вроде того. А может быть, и с Пасси что-то получится. Если он твердо пообещает составить брачный контракт и после развода отдать мне свою квартиру, то я с Пашкой разведусь. Я этому Пасси так и сказала, если ты меня обеспечишь материально, я от мужа уйду.

— А он что? — тихо поражаясь наглости некоторых своих подруг и завидуя им при этом, спросила у Оли Мариша.

— Сказал, что подумает! — недовольно буркнула Оля. — Тоже из себя корчит бог весть кого! Фермер!

— Что-то не пойму, он у тебя замечательный человек или всего лишь необразованный фермер? — не сдержавшись, хихикнула Мариша, потешаясь над откровенным стяжательством Ольги. — Или он всего лишь грязный фермер с замечательной квартирой, машиной, яхтой и счетом в банке, которым бы тебе очень хотелось попользоваться?

— Ну вроде того, — пробормотала Оля. — А тебе бы не хотелось выйти замуж за богатого мужчину?

— Если при этом я буду его презирать, то нет! — твердо сказала Мариша.

— Конечно, тебе хорошо рассуждать! — заныла Оля. — Тебе твой дядя кучу денег отвалил за пустяковую услугу. И теперь у тебя в Питере отличная квартира. И счет в банке, которым ты мне глаза колешь. А если квартира есть и деньги есть, то и в России жить можно. В этом я с тобой согласна. Но ты подумай, у тебя квартира и деньги, а у меня что? Вот вернемся мы с Пашкой домой. И куда нам? Обратно в хрущобу к его родителям? Снова с его мамашей попами у плиты толкаться? Тех денег, что мы скопили, только на однушку и хватит. А это ведь, согласись, совсем не то, к чему я привыкла!

Тут уж Мариша не смогла сдержаться и захохотала. Это другим Оля могла втирать сколько угодно, а Мариша прекрасно знала, что выросла Оля в блочном «корабле» с крохотной кухней и окошками, расположенными где-то под самым потолком. И находится этот дом в получасе езды от станции метро «Проспект Просвещения». То есть на такой окраине, что и городом-то их район назвать можно лишь с большой натяжкой.

— Ну и чего ты ржешь? — обиделась Оля. — Я тебе серьезно говорю, что в Россию ни одна, ни с Пашкой не вернусь! Лучше умереть!

— Дело твое! — кончив веселиться, ответила Мариша. — Твой муж, твоя жизнь. Тебе и решать. Мне твой Паша никогда не нравился. Так что если найдешь себе лучше, я тебя пойму.

Но в глубине души у Мариши шевелился червячок сомнения.

«Одно дело, если бы она полюбила этого Пасси, — рассуждала Мариша сама с собой, уже закончив разговор с Олей и повесив трубку. — А то ведь получится так же, как с Пашкой было. Вышла Оля за него замуж, потому что, по тем Олиным меркам, он хорошо зарабатывал, машину имел. Теперь вот Пасси появился. Еще богаче. Олька на него перекинулась. Что, так всю жизнь и скакать? Нет уж, лучше бы она себе по сердцу мужчину искала, а не в кошелек его заглядывала».

После этого разговора прошло три недели. Оля все-таки укатила в Бразилию. Телефона не оставила. Поэтому хоть Мариша время от времени и вспоминала о подруге, но узнать точно, как там у нее дела, не могла. Потому что Паша тоже куда-то исчез. Сколько Мариша ни звонила в Финляндию, где в городе Турку жил и Пашка и Оля, никто у них дома к телефону не подходил. Это было странно, потому что ведь у Пашки была работа. И если Оля могла выклянчить себе отпуск, уборщица не такая уж важная птица, нашли бы ей замену, то Пашкина работа требовала обязательного присутствия. А отпуск у него в этом году уже был. Мариша забеспокоилась. Но потом подумала, что Пашка просто отрывается с друзьями на полную катушку, пока жены дома нет. И успокоилась.

Зато двадцать пятого января Марише позвонила еще одна ее подруга — Таня.

— Ну, так и быть, поздравляй меня! — разрешила она Марише.

— Э-э! — растерялась Мариша. — Поздравляю!

С чем она должно поздравлять Таню, Мариша решительно не понимала. И вдруг ее осенило. Как раз перед Новым годом Таня нализалась домашней наливки, приготовленной ее заботливой бабушкой, и язык у нее развязался. Тогда она и рассказала Марише, как надоел ей ее муж Роман, с которым они прожили, страшно даже подумать, целых девять лет вместе! И как ей хочется, чтобы он в конце концов куда-нибудь взял и испарился.

— Танька, ты развелась?! — радостно завопила Мариша в трубку. — Конечно, поздравляю! Наконец-то!

— Типун тебе на язык! — испугалась Таня. — Вовсе я не разводилась! У нас с Романом все хорошо! Даже удивительно, никогда он ко мне так внимателен не был. А сразу после Нового года его словно подменили.

— Значит, вы не разводитесь? — на всякий случай поинтересовалась Мариша, судорожно пытаясь вспомнить, с чем же еще она могла бы поздравить Таньку.

— Напротив, мы даже хотели отметить мои именины, — произнесла Таня. — И тебя пригласить. Но теперь даже не знаю, стоит ли.

— Ой! — сконфузилась Мариша. — Слушай, с именинами я тебя тоже поздравляю. Хотя это и не развод, но тоже приятно.

— Ладно уж! — снизошла Танька. — Знаю, что ты по утрам соображаешь плохо. Так чего в эти выходные делаешь? Приедешь к нам в гости?

— Приедешь? — удивилась Мариша. — Куда это — приедешь?

Удивление ее было понятно. Танька была ее соседкой. И жила в квартире напротив. На чем к ней можно доехать, Мариша сообразить ну никак не могла. Разве что на детском велосипеде. Или в коляске?

— Рома предложил поехать на эти выходные к ним в деревню, — сказала Таня. — Отметим там мой день рождения и именины заодно. День рождения у меня как раз двадцать седьмого. А это пятница. Приедем, устроимся и начнем праздновать.

— В общем, звучит заманчиво, — согласилась Мариша, точно зная, что ни в какую деревню она не поедет.

Нет и еще раз нет! Даже ради Тани она на такой подвиг не способна. Это Мариша знала совершенно точно. Тащиться за тридевять земель, чтобы потом в компании неприятного Ромы и еще более неприятных его родственников уныло жевать отвратительно невкусные салаты, которые готовила мать Ромы, и слушать, как за окном завывает метель? Бр-р-р! Ни за что!

— Рома рыбки наловит, баньку натопим, бабушки всякие домашние соленья, варенья из подпола вытащат, — продолжала соблазнять Танька. — На лыжах покатаемся. У нас на даче куча старых лыж валяется. У соседа лошадь есть, рысак орловский. В сани его запряжет, покатаемся с ветерком. А если хочешь, так и на машине можно. Ромка там всю жизнь лето проводит, все окрестности знает. Много красивых мест есть. Монастырь, церковь старинная.

— Хм, очень даже заманчиво звучит, — снова соврала Мариша, прикидывая, знает ли Таня, что на выходные ей как раз нечем заняться, потому что она остается одна, Смайл исчезает в очередной рейс.

— Тебя поселим в отдельной комнате, — продолжала бурлить энтузиазмом Татьяна. — А хочешь, так и вообще на отдельной половине. Знаешь ведь, дом большой, места всем хватит.

— А вы на той половине, куда ты меня селишь, клопов-то уже повывели? — поинтересовалась Мариша, вспомнив некоторые отзывы их общих знакомых об этом доме в деревне, куда летом Рома активно зазывал всех своих друзей и соседей.

— Думаю, они за зиму вымерзли! — оптимистично заметила Таня.

— Тогда я лучше в вашей половине останусь, — поспешно произнесла Мариша, так и не придумав, чем бы ей отговориться от поездки. — Если ты не возражаешь, конечно.

Таня сказала, что не только не возражает, а даже будет рада, если Мариша позовет с собой еще кого-нибудь.

— Маму захвати, чем больше народу, тем веселей. Ой, Ромка пришел. Ну, отстань! Хи-хи! Холодный!

— А что у меня есть! — раздался в трубке голос Ромки.

— Ах, батюшки! — заверещала Танька. — Какой красивый! Спасибо, Ромочка! Поставь его на окно. Я сейчас закончу и посмотрю. Поставил! Умница, а теперь иди, я по телефону разговариваю! С кем, с кем! С Маришей! Нет, не обманываю!

И, счастливо хихикая, Татьяна снова вернулась к разговору с Маришей.

— Представляешь, пришел с улицы и сразу ко мне целоваться полез, — счастливым голосом сообщила она Марише. — Просто никогда с ним такого не было. Шутит теперь все время. Цветы дарит. Вот и сейчас принес.

— Что принес? — с любопытством осведомилась Мариша.

— Цветущую бегонию! — ответила Таня. — В красивом таком горшочке. И огромную. Вся роскошными темно-розовыми крупными цветами осыпана. Просто загляденье. Сейчас пойду думать, куда ее пристроить, чтобы такая красота видна получше была.

Мариша покосилась на свой собственный подоконник, где уже давно не появлялись новички, и вздохнула. Увы, ей похвастаться было нечем. Ее муж Смайл в последнее время возмутительно отлынивал от своих обязанностей холить, баловать и лелеять свою женушку.

— Ты же знаешь, как я домашние цветы люблю, — продолжала распространяться Танька. — Вот Рома и проявил внимание.