Сан-Антонио - Елка в подарок

Терпеть не могу, когда дорогие коллеги шнуруются на месте моей охоты, даже если их присутствие оправдано профессиональными обязанностями. Плевать — они мне мешают!

Собравшись с силами, я передвигаюсь от машины к входу. Матиас ведет меня как слепого. Это и правда так, поскольку все передо мной пляшет как с перепою. Входим в огромный темный зал. Какие-то тени сгрудились около сцены. Ночное заведение вообще вызывает у меня брезгливость, а уж в моем нынешнем состоянии представляется просто мерзким змеиным гнездом. Коллеги узнают меня и по очереди жмут мою ослабевшую руку. Я слышу, как они произносят мое имя.

— Комиссар болен, у него ангина, но, несмотря на температуру… — вступает Матиас.

— Заткнись!

Какой гаденыш мог так ответить на заботу ближнего? Оглядываю всех и по физиономиям понимаю, что это был я.

— Хочу поговорить с подругой Равиоли, — заявляю я вместо извинения.

К нам подходит довольно молодая женщина, вся в слезах. Бедняжка вдова, не имеющая никаких прав на наследство!

— Мне бы выпить чего-нибудь! — вновь раздается мой собственный голос. Он идет откуда-то сбоку и сверху.

Окружение рассыпается. Констатирую, что все помчались к стойке. Похоже, они принесли мне стакан виски. Принимая микстуру в таком темпе, я скоро буду в стельку. Наплевать! Зато благодаря ангине можно пить сколько влезет, и никто не осудит, даже помогут, если что. Прекрасный рецепт, не находите?

— Мадам, нам надо поболтать с глазу на глаз! Пойдемте в кабинет Анжело.

Схватив ее под руку, чтобы самому удержаться на ногах, я веду незаконную вдову в кабинет, где еще вчера вешал Анжу на уши его национальное блюдо.

Мой милый Равиоли был большой знаток по части стриптиза. Раздевать людей — это призвание. Вспоминаю о трупах в Маньи. Раздеть человека до скелета — не правда ли, особое искусство?

Закрывая дверь, констатирую: коллеги явно недовольны моим поведением. Ну и начхать — мне так удобнее!

— Возьмите стул, мадам…

Она вытирает слезы с миловидного лица бывшей шлюхи.

О, как она мечтала, эта бывшая стриптизерша, о тихой жизни в провинции! Звезда притонов уже видела себя в церковно-приходском хоре в компании старых мартышек, вечно перемывающих кости (в переносном смысле) своим соседям. Остаток жизни она бы вязала носки для сирот-эскимосов или нательное трико для космонавтов. Чем не покойная старость?

— Это ужасно! Анж! Бедный Анж!

Мне хочется ее успокоить: такой пройдоха, да еще с ангельским именем, запросто задрючит мозги охранникам в чистилище и раздобудет себе абонемент в рай. Но я ничего не говорю — у меня нет сил!

— Вас наверняка уже допрашивали, мадемуазель, — произношу я с трудом, массируя виски. Различные горячительные напитки смешались и теперь как молотом колотят в голове. — Но мы все равно начнем сначала. Я вчера виделся с вашим… э-э… мужем. Он вам говорил об этом?

Она открывает рот, но из него не вылетает ни звука. Есть, конечно, вероятность, что мои уши забастовали. Это не исключено.

— Как это ни бесчеловечно с моей стороны, но вынужден вам напомнить, что Равиоли больше нет. Его убили. И с вами может случиться примерно то же, если вы будете слишком молчаливы… Нам, как вы, наверное, догадываетесь, необходимо установить личность убийцы. По вашим страданиям я вижу (слово “страдания” провоцирует новый поток слез и шмыганье носом), что вы любили своего… гм… партнера. Вы же хотите, чтобы его убийца получил по заслугам, не правда ли?

— Да! — вскрикивает несостоявшаяся мадам Равиоли сквозь душераздирающие рыдания. — Конечно!

Ее искренность хватает меня за душу.

— Ну вот и хорошо. Значит, я повторяю вопрос: говорил ли вам Анж о моем визите?

— Да.

— Что именно он вам сказал?

— Он мне показался сильно обеспокоенным. Сказал, что один легавый… Прошу прощения…

Я небрежно отмахиваюсь:

— Не обращайте внимания… Мне уже приходилось где-то слышать это слово.

— Анж сказал, что приходил легавый и расспрашивал его по поводу некоего Келлера..

— И что дальше?

— Анжа, видимо, это встревожило.

— Почему?

— Не знаю. Похоже, немец исчез — во всяком случае, я так поняла, — а следы привели полицию в “Раминагробис”…

— Вы знали Келлера?

— Я его видела несколько раз…

— Ваш муж поддерживал с ним отношения?

— Не то чтобы… Они виделись, болтали! Во всяком случае, когда Келлер приезжал в Париж, он проводил вечера здесь…

— Келлер бывал у вас в доме?

— Нет!

Она категорична.

— Никогда?

— Никогда-никогда!

— Вам не приходилось ездить с ним… ну, скажем, за город?

— Да нет, с чего это?! Он был всего лишь клиент, не друг… Клиент, которого Анж знал немного больше, чем других, вот и все!

— Ладно… Значит, вчера, после того как я ушел, Анж вам сказал о моем приходе и показался озадаченным… А потом?

Она поводит круглыми плечами хорошо откормленной самки.

— Пошел к себе в кабинет.

— А вы где находились в этот момент?

— За кассой. Я слежу за обслуживанием.

Значит, деньги проходят через ее руки. В этом была ее маленькая хитрость. В течение скольких-то лет мадемуазель промышляла на панели, отлавливая несчастных, которым весна ударяла по органам малого таза, а теперь сидит за кассой и без лишней суеты собирает банкноты клиентов из рук запыхавшихся официантов. Свою долю она преспокойненько откладывает в нейлоновые чулки. Парадоксально, но это и есть суть прогресса!

— Продолжайте…

— Примерно через полчаса Анж опять подошел ко мне и спросил, сколько у меня в кассе наличности. Я ответила: “Двести тридцать тысяч”. Тогда он приказал мне положить в пакет двести кусков. Я попыталась узнать зачем, но он сказал, чтобы я не лезла не в свое дело. Он был такой мрачный…

Я иду к двери.

— Матиас!

— Слушаю, патрон?

Вот, он уже не называет меня господином комиссаром. Я вдруг чувствую себя намного лучше. Надеюсь, это хорошее предзнаменование для моего пошатнувшегося здоровья.

— У убитого были при себе деньги?

— Да, патрон…

— Сколько?

— Тысяч десять, кажется!

Несчастная вдова выпучивает заплаканные глаза и ревет, как сто плакальщиц на арабских похоронах:

— Его обокрали! Он никогда не ходил с пустыми карманами!

Матиас кривит физиономию: для него и десять тысяч — деньги приличные.

— А сколько он обычно носил с собой?

— Не менее ста кусков.

— Значит, его обчистили на триста тысяч?

— Не меньше!

Жестом я отсылаю Матиаса.

— Вы сказали, он взял двести тысяч. А потом сразу ушел?

— Да.

— Анж сказал вам, куда направляется?

— Нет. Просто буркнул, что у него встреча за городом и чтобы я не беспокоилась…

— И что вы подумали?

— Мне вначале показалось, будто он поехал встретиться с какой-нибудь птичкой. Анжело вообще был большой ходок. Но мысль о деньгах меня успокоила. Знаете, мой муж любил баб, но дураком не был! — выпаливает она с гордостью. — Он сроду не стал бы платить девкам, даже если бы это была Бриджит Бардо!

Вдова успокаивается, вздыхает, шмыгает для приличия носом и добавляет:

— Они ему сами иногда приплачивали.

— Так, подведем итог: он не сказал ни куда едет, ни с кем должен увидеться. А вы его не спросили!

— Послушайте, комиссар, Анж был не тем человеком, кому можно задавать слишком много вопросов. Он взбеленился, даже когда я просто спросила, какого черта он опустошил кассу… И уехал… И все…

Она изливает на бюст пол-литра соленой жидкости.

— И больше я его не видела.

Устанавливается тягостная тишина. Слышу только, как кровь пульсирует в ушах. Но все равно мне намного лучше. Сейчас бы еще выпить, и микробы сбегут сами и поселятся на чужих гландах. Мне плевать, что вы об этом думаете, но алкоголь — это средство! Мои воспаленные глаза случайно натыкаются на телефонный аппарат — на нем нет диска, а всего лишь красная кнопка.

— Если вам нужно позвонить, — спрашиваю я, — вы соединяетесь через телефонистку?

— Да. Телефонисткой служит Жинетта, она там, в туалетной комнате. Если нам звонят, она соединяет…

— А где она сейчас, ваша Жинетта?

— На месте, где же еще…

— Хорошо. Скажите, когда Анж купил это заведение?

— Года три назад.

— Оно обошлось миллиардов в сорок, не меньше, а?

Она делает серьезное лицо. Когда речь заходит о деньгах, вдове не до скорби.

— Тут я не в курсе. Это дело Анжа.

— У него, видно, деньги только что из ушей не валились, а? Вложить такую сумму. Как вы думаете?

— Вполне возможно! — отвечает она с вызовом.

— Если только друзья не финансировали его предприятие?

— Может, и так! Повторяю, мне ничего не известно!

Нет смысла настаивать. К тому же у меня вдруг рождается идея. В нашей работе главное — иметь идеи своевременно и по всем текущим вопросам. Нужно бороться с белыми пятнами, как сказал бы дерматолог. Это очень важно! Пусть даже дурацкие мысли, бредовые, но они поддерживают тонус…