Наталья Никольская - Мы слишком много работаем

– Чего скисла? – наклонился к моему уху Мурашов.

– Дрюнь, неудобно! Нас тут и не ждал никто!

– Да брось ты! – Дрюня беспечно махнул рукой. – Мишка на самом деле рад. Что он сидит тут один целыми днями?

– Он что, один живет?

– Ага. Родители померли, а с женой он развелся. Эх, повезло человеку! – вздохнул Дрюня.

– Это ты насчет родителей? – усмехнулась я.

– Насчет жены, – укоризненно посмотрел на меня Дрюня и повернулся к своему приятелю:

– Ну что, Мишк, отметить надо встречу-то! – я была уверена, что Мурашов встречал Мишку в своем проулке, по крайней мере, пять раз на день. – И знакомство, кстати, – показал он на нас. – Это вот Леля, моя, так сказать, подруга детства, а это Ирина.

– Очень приятно, – сказал Мишка. – Водка-то у меня есть, только с закуской проблемы.

– Да это не проблемы, я сейчас в ларек сгоняю! – тут же засуетился Дрюня. – Только надо проспонсировать эту операцию.

Мишка сунулся было к шкафчику, видимо, за деньгами, но я уже не могла вынести такого нахальства с нашей стороны и, торопливо достав из кармана деньги, протянула их Мурашову.

– На! Только много не трать!

– Что ты, как можно! – произнес Дрюня, натягивая куртку и исчезая за дверью.

Вернулся он быстро, нагруженный продуктами, и протянул мне три рубля сдачи. Я смерила его тяжелым взглядом, но ничего не сказала.

Я была рада, что у Мишки оказалась всего одна бутылка водки, но, как выяснилось, предусмотрительный мурашов купил еще две. Я принципиально решила не напиваться. Сидела и ломала голову, как бы мне позвонить Полине.

– Простите, вы не знаете, поблизости нет телефона? – спросила я у Мишки.

– Ближайший телефон-автомат минутах в двадцати ходьбы, – ответил тот. – Но я могу вас проводить.

– Да вы что, с ума сошли, что ли! – возмутился Мурашов. – Компанию ломать из-за какого-то звонка. Кому звонить, Полине, что ли? Все докладываешь ей, где находишься, как маленькая, честное слово! К тому же карточка нужна, – добавил он уже тоном ниже, видя, что я начинаю закипать.

Мишка, не обращая внимания на Дрюню, выжидательно смотрел на меня.

– Ладно, – вздохнула я. – завтра позвоню.

– Вот это дело! – одобрил Мурашов. – В тебе все-таки иногда разум просыпается, Лелька.

Я чуть было не запустила в него тарелкой. Все-таки, что ни говори, а Мурашов – самый настоящий хам! Вот Мишка – совсем другое дело. Сразу видно, что человек воспитанный и культурный.

И вообще, надо было лучше к Кириллу идти. От него и позвонить было бы можно, да и надежнее с ним. А теперь Полина, поди, проклинает меня на чем свет стоит…

Однако выпив первую рюмку, я начала расслабляться и успокаиваться. А уж после третьей с меня и вовсе слетели все тревоги. Ничего страшного, в конце концов, я позвоню Полине завтра. С нами же все в порядке. Полина должна понимать. Вот если бы было не в порядке, тогда бы я обязательно ей позвонила. Нет… Тогда бы я не смогла позвонить. То есть получается, что я все-таки должна предупредить ее сейчас. Или нет…

Мысли мои путались, голова кружилась.

– …Ольга, пойдемте, я уложу вас спать, – проник в мои уши чей-то знакомый голос, и я лишь слабо кивнула, проваливаясь в блаженный сон…

Проснувшись на следующий день, я обнаружила себя лежащей на чужой кровати. Рядом со мной посапывала Ирка. В доме царила тишина.

Я выбралась из постели и прошла в кухню. Там в одиночестве сидел Дрюня и дрожащей рукой пытался налить себе в стакан водки.

– А… Лелька. Это… Доброе утро, – хрипло пробормотал он.

Лицо у Мурашова было опухшим, под глазами набрякли мешки.

– Что, с похмелья маешься? – спросила я, вырывая у него бутылку и наливая сама.

– Ага, – мотнул головой Дрюня. – С-спасибо, Леля.

Он крупными глотками выпил водку и тяжело уронил голову, дыша в кулак.

– Фу-ух ты! – произнес он через некоторое время. – Полегчало сразу. Думал, помру.

– Что же ты, спортсмен? – ехидно спросила я. – Иди лучше в проруби искупайся, сразу еще больше полегчает.

– Леля, ну не надо, а? – взмолился Дрюня. – И так тошно… Можно подумать, с тобой такого не бывало.

– Вы что, до утра, что ли, сидели? – спросила я.

– Да нет. Ирка следом за тобой пошла, Мишка тоже вскоре отправился – ему, видите ли, на работу утром! Какие-то вы все некомпанейские!

– Ты что же, один всю водку выпил? – ужаснулась я.

– Почему всю? Вот, специально оставил на опохмелку, – Дрюня показал мне бутылку, в которой было граммов сто пятьдесят водки.

– Да уж, – покачала я головой.

Дрюня быстро допил оставшиеся граммы и, повеселев, поднялся.

– Ты куда? – удивленно спросила я.

– Да пойду прогуляюсь, разомнусь, – ответил Дрюня.

– А мы как же? – испугалась я.

– А чего вы? Сидите здесь. Здесь безопаснее, – пожал он плечами. – А я не надолго, скоро приду за вами.

С этими словами он исчез за дверью. Я заперла ее за ним и вздохнула. Наверняка пошел в ларек надираться, алкоголик!

В это время поднялась Ирка.

– Ой, как долго мы спали, – протирая глаза, сказала она и пошла к умывальнику.

– Боже мой! – спохватилась я, взглянув на часы. – Двенадцать уже! Мне же нужно Полине звонить. Так, я побежала, а ты сиди тут и никому не открывай. Я постучу условно, вот так, – я продемонстрировала, как буду стучать.

– Хорошо, – кивнула Ирка.

Я оделась и вышла на улицу. Пока я нашла киоск, торгующий карточками для автоматов, пока нашла сам телефон-автомат… В общем, замерзла я до смерти и практически бежала назад, сунув руки поглубже в рукава, потому что забыла варежки.

Но самое обидное заключалось в том, что я не дозвонилась до Полины! У нее никто не снял трубку! Вот, а мне десять раз повторила, чтобы я позвонила! Потом меня же и будет ругать. Я, конечно, должна была позвонить еще вчера, но кто виноват, что так получилось?

Я еще долго не могла найти Мишкин дом, поскольку Мурашов вел нас туда впотьмах. Самого Дрюни тоже нигде не было видно.

Я подошла к его дому, но он был заперт. Я еще поплутала по этому лабиринту, пока наконец не наткнулась на Мишкин дом.

Что меня насторожило, так это открытая дверь. Я точно помнила, что Ирка запирала ее за мной.

Осторожно войдя внутрь, я позвала:

– Ира!

Мне никто не ответил. Я прошлась по комнатам – Ирки нигде не было!

Охваченная нехорошим предчувствием, я заметалась в поисках ее вещей. Иркиного баула нигде не было. Я поняла, что случилось самое страшное – пока нас не было, Ирку похитили! И как эти выродки могли узнать, где она?

Тут мой взгляд упал на полочку под зеркалом. На ней я увидела Иркину дамскую сумочку. Ее они не взяли… Но зачем тогда прихватили ее баул? Не нужны же им ее вещи?

А что, если все не так? Если Ирка все-таки ушла сама, не желая быть мне обузой? Но тогда почему она оставила сумку?

Я взяла сумочку и открыла ее. Ничего особенного, обычный набор для молодой девчонки: косметичка, пилочка для ногтей, зажигалка, календарик, какие-то безделушки…

Я машинально перебирала их в руках, пока какая-то смутная мысль не забилась в моей голове. Я перебрала все безделушки еще раз… и вскочила с места!

Я еще не понимала до конца, что случилось, но чувствовала, что на верном пути. Именно Иркины побрякушки подсказали мне, куда нужно ехать и кого искать, вернее, одна из них.

Выбежав на улицу, я остановилась – Мишкин дом снаружи запирался только на ключ. И Дрюня все не возвращался!

Потоптавшись и поняв, что у меня нет другого выхода, я махнула рукой и побежала по переулку, от всей души надеясь, что Дрюня скоро вернется и за время нашего отсутствия к Мишке не залезут воры.

Потом я долго тряслась в трамвае, а выйдя, направилась к дому Мирошниковых.

Дверь мне открыл Виктор.

– Привет! – удивленно произнес он.

– Привет, – улыбнулась я. – как у вас дела?

– Да… Все в порядке. В относительном.

– Чулков нашелся?

– Нет.

– А Наташа как?

– Сидит в своей комнате, надутая на весь белый свет, и, по-моему, богу молится.

– Послушай, мне нужно бы поговорить с кем-то из вас. Наташу, конечно, тревожить не стоит.

– А мама ушла в парикмахерскую, – сообщил Виктор. – Можешь поговорить со мной, если я могу чем-то помочь.

– Можешь. Пошли в твою комнату?

– Пошли, – пожал он плечами.

Мы поднялись наверх.

– Хочешь чаю или кофе? – предложил Виктор.

– Не откажусь.

– Сейчас.

Он спустился вниз, а я ходила по комнате, осматривая ее внимательнее и в очередной раз любуясь обстановкой.

Когда Виктор вернулся и мы выпили кофе, он сказал:

– Так о чем ты хотела поговорить?

– Послушай… – я задумалась. – Понимаешь, я оставила дом незапертым. И очень боюсь, тем более, что дом не мой. Мне очень неудобно тебя об этом просить, но, может быть, ты проедешь со мной? К тому же мне нужно показать тебе одну вещь.