Спецприключения Миши Шерехова - Дмитрий Евгеньевич Наумов

– Да я все о работе, а не о друзьях, – весело сказал Михаил, – нам с тобой отчет надо писать. До часу ночи пишем отчет, а затем долго, до утра его печатаем. Договорились?

– Договорились, Остенбакен ты мой, – улыбнулась Вероника.

«Колян, привет. С оказией передаю тебе привет из домика отдыха. Здесь у нас все ништяк. Кормешка сносная и обращение уважительное. Днем процедуры – ширялово и колеса после теплой ванны, а по вечерам прикольные сказки рассказывают. Вчера вот про нас, наркошек, читали. Сказка называется “Золотой’ глючит”. Короче, там три криминальные группировки ищут партию наркоты под названием “Золотой”. Главный герой там – Буратино. Врач сказал, что это излечившийся наркоман. Правда лечение проходило тяжело и чувак совсем задубел. Короче доктор сказал, что Буратино – это антропоморфный дедромутант и после курса лечения в ихней клинике тащится только от полироля. Так вот, в детстве этому Буратине его папа-Карло рассказал, что если достать этот наркотик “золотой”, то глючит так, что как в театре улетаешь. То есть реально – сидишь вроде как у нарисованного на холсте очага, а эффект такой, что находишься в ложе Бенуа. Но он не один такой умный – этот Буратино. Про “Золотой” узнали еще две группировки – обе кавказские. У одной там персюк какой-то Кара-Бас и при нем старый “ширяльщик” Дуремар (его так прозвали, потому что с “дури” никак слезть не мог), а вторую группировку возглавляет подруга одна – она подсела на химически активных вытяжках из мальвазии и зовут ее – Мальвина, а при ней армянские ребята – “ары” – Аратемон и Аралекин. А за пивом там сбегать – Пьеро какой-то. Но самое забавное – партия наркоты на самом деле была припрятана у бабки какой-то, такой старой что все ее за глаза называли черепахой. На самом деле очень давно она была девушкой папы Карло, поскольку оба в свое время подсели на травку, то естественно, чисто внешне выглядели через несколько лет несколько старше своего возраста и поэтому к ней приклеилось погонялово – “Черепаха Торчила”. Вобщем, там долгая такая история. Там за Буратиной полиция гонялась – она была вся на корню куплена Кара-Басом, но кончилось все хорошо. Бабка Торчила признала в Буратине своего внебрачного сына и слила всю партию ему, а он на вырученные бабки прикупил казино и там теперь армянские ребята во главе с Мальвиной по вечерам такие сквозняки устраивают – полный улет.

Ладно, Колян, мне пора на процедуры. Вечером письмо допишу. Врач обещал еще одну историю рассказать про пациентов ихней клиники, которые сидели на тяжелых наркотиках и превратились вообще в овощи. Сказка называется – Чиполино. Там, я чувствую, глюки посерьезнее будут. Пока. Твой Петюня».

2009 год, Омутищи, дача

Тиха российская июньская ночь. Особенно в далекой глуши под Покровом во Владимирской губернии. Соловьи, трясогузки и другие райские птицы угомонились до утра и маленький садик, окружающий старую двухэтажную дачу, во всем великолепии своих шести соток погрузился в таинственную тишину. Изредка долетали отголоски знаменитой электрички “Москва – Петушки”, эхом повторяя гудки электровоза, разгоняющего переходящую в неположенном месте лесную дичь.

Ритуально покряхтев после долгого рабочего дня на приусадебном участке, легли спать в своей двуспальной кровати, привычной, но неудобной. После ортопедического итальянского матраца, который своей шикарной текстурой покрывал кровать в нашем подмосковном доме, матрац на дачной кровати напоминал о временах позднего социалистического реализма – что достал, тому и рад. Хотя, что мешает поменять его на итальянского собрата? Правильно, лень матушка…

День прошел по годами установленному плану – Ирина занималась садом, пропалывая сорняки и пересаживая в тень цветы, которые, на её взгляд, на солнце долго жить в правильном ритме не могли и отцветали слишком быстро. Я занимался дровами и автомобилем – источником нашей свободы в передвижении по родному Отечеству. Правда, в этот раз работы у Ирины было побольше. Она вырыла куст жасмина, чтобы посадить его перед входом в наш подмосковный дом, набрала несколько крупных гладких камней, разбросанных когда-то для декора по дачному саду, и набрала три мешка гумуса всё для тех же целей приведения в должный вид, образовавшийся вокруг нового дома маленького полисадничка.

Ирина перед сном традиционно стала читать последний номер “Каравана”, а я, надев матерчатые очки, прихваченные из самолета (в длительных рейсах их там выдают вместе с носками и берушами), стал медленно погружаться в сон. И вижу я перед собой дивную картинку – стою я в центре белоснежной ротонды. На мне длинная, подпоясанная кушаком атласная рубаха, на ногах юфтевые сапоги и жена рядом в сарафане и кокошнике, расшитом стразами. А внизу, насколько хватает глаз – заливные луга и где-то там, далеко-далеко угадывается маленькая березовая роща. Красота!

И вдруг жена говорит:

– Мало земли взяли.

– Да, – отвечаю я, – ещё бы пару гектаров было бы неплохо прикупить.

– Ты о чем? – голос жены вырывает меня из дивного сна. – Я говорю, земли мало взяли, Трех мешков гумуса не хватит. В следующий раз из силосной ямы надо ещё набрать.

Вот ведь как работа на участке захватывает! И перед сном благоверная все о саде, все об огороде, неуёмная моя. Спи уже,

возьмем мы землю, возьмём. В следующий раз. Сейчас багажник уже полный.

Сон синим туманом стал окутывать сознание. На горизонте появился заливной луг.

– Ты спишь? – спрашивает жена. – Я только хотела тебе сказать, что ту дырку под лестницей, куда Дуся залезла в прошлый раз, я заделала камнями.

Тут требуется пояснение. Дуся – это наша младшая кошка – Дульсинея Нуаровна (в просторечии – Дуся). У нас две кошки. Большая – Кассиопея Нафаньевна (дома – просто Кася) и её дочь – Дуся. Насмотревшись по телевизору демонстраций в защиту всяческих прав и свобод, обе переняли ту же манеру Болотной площади – стали требовать свободу выхода из дома в приемлемое для них время с правом возвращаться в дом опять же по их желанию. Требования сопровождались скандированием в два голоса и несанкционированными попытками убрать ограждения в виде двери в садик. Я, как представитель административных органов нашего дома, пытался вести с ними переговоры, но, затем, махнув на всё рукой, пошел навстречу их требованиям и выпустил их в садик погулять. Старшая кошка, как политически грамотный боец, добившись от меня желаемого и погуляв по окрестностям, победно вернулась к кормушке. Младшая