Михаил Петров - Гончаров попадает и притон

– С удовольствием, подружка нужна? Или мне одной?

– Пока заползай одна, там посмотрим.

Веселенькой бабочкой она впорхнула в салон.

– Тебя как зовут, дитя природы?

– Геля. А сколько вы заплатите?

– А тебе сколько лет?

– Четырнадцать. Я дорого стою.

– Сколько же ты стоишь?

– Если на всю ночь, то сто тысяч. Если меня будете трахать вдвоем, то сто пятьдесят. Устраивает? Если нет, то я пойду.

– А если не на всю ночь, а на часок-другой?

– Полтинник с каждого, жратва и выпивка.

– Геля, вот тебе полтинник, трахать мы тебя не будем, только скажи, кто тут самый главный, кроме Жоры?

– Да вы менты! Отстаньте, пустите. Нет, не скажу.

– Макс, заводи, отвезем ее в РОВД и официально зарегистрируем как проститутку. Узнаем, кто ее дерет, и намотаем ему срок за растление малолетних.

– Не надо, пожалуйста, я скажу.

– Вот и умница! Говори.

– Саиджон.

– А каких девочек пасет этот Саиджон?

– Ну, разных. Вон Санька лежит свободная…

– Отлично. Позови-ка нам эту Саньку.

– А деньги?

– Бери, ты же заработала.

Через пять минут пухленькая Санька сидела в кабине.

– Я готова, мальчики. Вы вдвоем будете? Тариф у меня такой же, как у Гели. Мы на всю ночь?

– Конечно. Чего мелочиться. Договорись с катером.

– Катер на всю ночь, это очень дорого.

– Не дороже денег. Договаривайся.

– А где еда, выпивка?

– Сейчас привезем. Договаривайся. Макс, надевай свой камуфляж со всеми атрибутами.

Через полчаса с двумя пакетами выпивки и закуски мы грузились на борт. Когда все было готово к отплытию, хозяин катера затребовал «лимон». И это было верхом наглости.

– Чего? – не понял Макс.

– «Лимон», – повторил наглец. – Пятьсот сейчас и пятьсот потом.

– Нет проблем, – перебил я и протянул внуку Флинта требуемую сумму, заранее зная, что в конце пути ее придется конфисковать.

– Ну вот теперь все окей, отдаем концы, – пересчитывая деньги, заурчал довольный шкипер.

– Далеко путь держите? – стоя на трапе, спросил нас высокий черный парень с усиками.

– На норд-зюйд-вест-ост, – ответил я, готовясь к пакостям.

– Нормально. Смотрите с девочкой поаккуратней, чтоб целой вернули, а то…

– А ты кто такой? – подбираясь поближе, спросил я.

– Ее защитник. Если что, то…

– Пастух, что ли? Тогда мы тебе сразу бабки отстегнем. Мы на целую ночь. Сколько?

– Это можно. Давайте сто «штук».

– Нет проблем, держи.

– А вы нормальные мужики, я позавчера подумал, что вы менты, а вы просто…

Договорить он не успел, выбив из-под его ног трап, я за ремень втащил его на носовую палубу, где резко и тихо вырубил до лучших времен.

– Вы что сделали? Это же Саиджон. Заводи свою лохань, отбываем.

– Я не тронусь с места. Вы знаете, кого затащили на палубу?

– Не знаем и тебе не советуем. Заводи, выдра речная.

– Ни за что.

– Макс, объясни человеку, а то он русский язык не понимает.

– А сейчас поймет. Вы только девчонку в каюту отведите, чтобы не смотрела.

Пока я цацкался с дрожащей испуганной проституткой, пока я объяснял ей, что мы хорошие дяди и ничего плохого с ней не случится, ровно замолотил дизель и катер нехотя отошел от причала. С носовой палубы я стащил уже приходящего в сознание сутенера вниз и здесь прочно привязал к поручням. В рулевом отсеке перевязанный колбасой речной волк лежал на спине и бездумными стеклянными глазами смотрел вверх.

– Макс, а ты его не того… Что-то цвет его лица мне не нравится. Хорошо бы нам без трупов обойтись. Ефимов трупы не любит.

– Не волнуйтесь, Константин Иванович! У меня, как в аптеке, передозировка исключена. Как тот хмырь?

– Очухался, начал мычать.

– Куда нам двигаться?

– Вверх по течению. Поднимись километра на два и где-нибудь приткни катер.

– Это опасно. Я не знаю берега. Так куда же нам?

– Пока не знаю. Но сейчас спрошу. Дай-ка свою дубинку.

Я вернулся вовремя. Блудливая девка развязывала своему сутенеру последний узел. Он шипел злобой и матом.

– Оставь его, девочка, иди в рулевую рубку.

– Она никуда не пойдет. Слышишь ты, мент поганый. Ты еще у меня будешь… Козел вонючий.

– Иди, Саня, сейчас дяди разговаривать будут.

– Санька, сучка, стой здесь, или тобой займется Жора.

Девчонка стояла в нерешительности, не зная, что делать. Наконец, выбрав правильное решение, она заревела и смылась в каюту.

– Ну что, Саиджон, как разговаривать будем? Вежливо или по-мужски?

– По-мужски ты у меня разговаривать больше не будешь. На берегу я тебя лично оттрахаю. Понял, сука легавая?

– Значит, будем разговаривать вежливо. – Несильно, но хлестко я оттянул его вдоль хребта.

Я и не ожидал, что он так заверещит. А визжал он с такой силой, что, казалось, слышит вся «великая река». Пришлось заткнуть его динамик куском поролона. Еще два удара, и он стоял на коленях, умоляюще задрав кверху связанные руки. Я вытащил кляп.

– Ну вот. Я же знал, что Саиджон умный мальчик и давно хочет сказать дяде Косте пару слов.

– Чего хочешь?

– Где сейчас Жора? Где его нора?

– Не знаю. – Он испуганно вжался в борт.

– А ты хорошенько подумай. Наверняка ты у него там был.

– Нет, нет, ничего не знаю, никогда у него не был, честное слово.

– Рассмешил ты меня, Саиджон. Твоим честным словом только задницы вашим шлюхам подтирать. Вот мое слово посущественней. – Я легонько ткнул его в солнечное сплетение. Покрутившись волчком, он заявил:

– Это беспредел. Когда вернемся на берег, я буду жаловаться. Вы бандиты.

– А ты в этом уверен?

– В чем? – насторожился сутенер.

– В том, что ты вернешься на берег.

– A как же, почему не вернусь? – в полной растерянности залепетал он. – Почему не вернусь?..

– Да так, разные вещи случаются. Река широкая, вода глубокая, тяжел камень, на дно тянет. Много ненайденных людишек стоят сейчас на дне «великой реки» с грузиком, привязанным к ногам. Курить хочешь?

Сумерки сгустились. Макс зажег бортовые огни, один из них острой точкой заплясал в испуганных глазах сутенера.

– Что, что вы хотите сказать?

– Только то, что уже сказал. Курить хочешь, может быть, выпить?

– Нет, вы сошли с ума, у меня жена, дочка…

– Я тебе не собираюсь читать мораль, гнида, но там, в каюте, сидит Санька. Она тоже чья-то дочь. Девчонка, которую убил твой любимый Жора, тоже была чьей-то дочерью. Ну, хватит аналогий. Или ты сейчас же говоришь мне, где Жорина берлога, или я отправляю тебя за борт.

– Нет, я ничего не знаю, поверьте мне. Не знаю.

– Чего он не знает? – поинтересовался подошедший Макс.

– Я не знаю, где находится Жора, где находится его цех.

– О, так, значит, целый цех, – удивился Ухов. – Ну тогда сейчас узнаешь. Вы позволите мне, Константин Иванович? У меня многие душманы, не знающие русского языка, вдруг начинали вполне сносно лопотать. А вы пока пройдите в рубку, там наш капитан очухался. Я пристегнул его к рулю, но мало ли…

Наш бравый шкипер совершенно потерял лоск. Прикованный к рулю, он мокрой курицей телепался по сиденью, кое-как держа катер по курсу.

– Как дела, флибустьер? – Я бодро похлопал его по плечу. – Так держать.

– Вы у меня еще пожалеете, – со слабой угрозой прогундосил он. – Я Жоре все расскажу.

– Такой момент я тебе предоставлю, а пока гони бабки, которые ты получил от меня на берегу.

От негодования он готов был задохнуться:

– Это… это… мои деньги!

– Были мои, стали твоими, а теперь вновь обрели старого хозяина. – Философствуя, я вытащил у него из кармана полный бумажник и удобно расположил его у себя на груди. – Это грабеж. Это…

Договорить он не успел. С кормы раздался пронзительный, почти смертный вопль. Он так же резко оборвался, как и возник. Мой капитан замолчал и претензий больше не предъявлял. Тяжело, враскорячку в рубку вошел сутенер. Молча, белея болью, он уселся в правое кресло.

– Ну вот, Константин Иванович, лоцман вспомнил маршрут. Можно перекурить?

– Как там девчонка?

– Наблюдала через щелку и, кажется, осталась вполне довольна увиденным, а вообще она в стельку пьяна.

– Как долго нам добираться до места?

– С полчаса вверх по реке. Вы правильно выбрали направление старта. Но это не остров, а противоположный берег. Даже не берег… В общем, сами увидите.

– Он лапши не накидал?

– Вряд ли, при такой боли невозможно вранье.

– Верю. Орал он, как стадо буйволов.

– Не может быть. Я сразу перекрыл ему кислород.

– Это здесь! – глухо сообщил Саиджон, тыча пальцем куда-то влево.

По левому от нас берегу высилась крутая стена известковых обнажений. На высоте примерно двадцати метров от воды на монолите явственно чернело овальное пятно. У самого берега поднимался частокол кустарника, торчали редкие деревья.

Видимо, там прятался катер или катера Жоры.

– Идем еще пару километров вверх, – решил Ухов. – Потом вырубаем движок и потихоньку подплываем к ним.