Светлана Бестужева - Мужчина для досуга

– Если вообще заплатили, – подхватил Павел. – В любом случае мне будет интересно посмотреть на вашего приятеля. Значит, легенда остается прежней: я друг вашего покойного мужа, ехать на кладбище одной вам здоровье не позволяет, а у меня машина, да и к вам отношусь с большим вниманием. Сумеете мне подыграть?

Можно подумать, что речь идет о дипломном спектакле, в результате которого я либо попаду на столичную престижную сцену, либо уеду в какую-нибудь Тмутаракань, чтобы всю жизнь играть там пресловутое «кушать подано». Что тут уметь-то? Представить малознакомого мужика в качестве друга Валерия? Да ради бога! Для этого не нужно быть ни Сарой Бернар, ни даже Памелой Андерсон.

Вслух я, разумеется, ничего подобного говорить не стала, а просто заверила Павла, что не подведу. И мы чинно спустились во двор, где меня ожидало легкое потрясение: возле подъезда стояла роскошная, явно иностранная машина золотисто-бежевого цвета с какими-то непонятными мне прибамбасами и антенной на крыше. Н-да, это вам не «Жигули» какие-нибудь. Европа, блин!

– Нравится? – спросил Павел с каким-то мальчишеским удовольствием.

– Конечно, нравится. А как она называется?

– «Ауди». Вон же эмблема на радиаторе.

Господи, ну откуда же мне знать, что вот эти кольца – эмблема? Олень в прыжке – понятное дело, «Волга». Ладья под парусом – тоже знакомый символ. Но до чего все-таки мужчины любят блестящие игрушки! Никогда не наиграются, особенно в солдатики и машинки.

В машинах такого класса мне ездить еще не приходилось. Да и вряд ли придется в ближайшем будущем, если честно. Так что я постаралась извлечь из поездки максимум удовольствия и старалась не думать о том, куда и зачем мы едем. Это оказалось не так уж и сложно, если учесть, что Павлу было практически не до меня: то и дело звонил сотовый телефон, велись какие-то непонятные мне переговоры. Впрочем, я не вслушивалась: лучший способ не проговориться – это ничего не знать, да и чужие секреты мне были ни к чему – от своих не знаешь куда деваться.

Но уже на подъезде к кладбищу мне стало резко не по себе. Сразу вспомнила, как почти год тому назад мне пришлось ехать сюда, чтобы захоронить урну: ни Нина, ни ее муж пальцем не шевельнули после того, как Валерия кремировали. Одна я ездила на Хованское кладбище, чтобы забрать из крематория прах, потом везла его в метро через весь город. Чистый Хичкок: в битком набитом вагоне стоит женщина, а в ногах у нее – пластиковая сумка с урной. Обхохочешься! В общем, вспоминать это не хотелось, но и деваться от воспоминаний было некуда. Не хватало только заплакать: в носу у меня и так предательски пощипывало.

Павел пару раз покосился на меня, потом свернул к тротуару и остановил машину.

– Так не пойдет, Наташа. У вас есть с собой что-нибудь успокоительное?

Я покачала головой.

– Так я и думал. Вот, примите эту таблетку. Петь от радости не будете, но и носом шмыгать – тоже. Вам нужно быть спокойной и собранной, иначе все окажется напрасным.

– Что именно? – не поняла я.

– Моя поездка с вами. Помимо всего прочего, мне нужно познакомиться с Владимиром. И сделать это я могу только с вашей помощью.

– Зачем вам это понадобилось?

Под выразительным взглядом Павла я осеклась и безропотно проглотила предложенный мне круглый белый шарик. Но обещанного спокойствия не возникло, скорее наоборот. Мне предлагалось собственными руками привести близкого приятеля в «теплые» объятия ФСБ. «Сдать», как выражаются в соответствующих литературных произведениях. И я должна это сделать только потому, что Володя занимался не совсем красивыми делами? Играл с государством в азартные игры на деньги? Ну и что? Чего такого хорошего сделало для меня это самое государство, чтобы я с ним таким образом рассчитывалась?

– По-моему, вполне достаточно будет, если я вам его покажу, – сказала я, стараясь не потерять самообладания. – Знакомить друга с…

– С кем? Договаривайте, раз уж начали. Только имейте в виду, я вас принуждать не собираюсь. Не хотите – ради бога, выйдите из машины у ворот кладбища, а я развернусь и уеду. И даже не обижусь, чего вы все-таки опасаетесь, и доведу до конца расследование с вашей радиоактивной капсулой. Какая, в конце концов, разница: узнаете вы правду через несколько дней или через несколько недель? Да и с Володей я прекрасно познакомлюсь без вашей помощи, дело нехитрое. Решайте.

Павел откинулся на сиденье и спокойно закурил. Я тоже взяла сигарету, чтобы выиграть время и привести мысли в относительный порядок. Чего я в самом деле погнала волну и стала изображать муки совести? Важнее всего узнать, как погибла Марина и кто виноват в гибели Валерия. Цель в данном случае оправдывает средства. И действительно, госбезопасность прекрасно обойдется без моей помощи: Володю приглашали на опознание Марины, его координаты, безусловно, есть в деле, а дальше уже, как говорится, дело техники. Если мой приятель ни в чем не виноват, значит, ничего страшного и не произойдет: на дворе, слава богу, девяносто восьмой год, а не тридцать седьмой и даже не восемьдесят шестой. Правильно? Правильно, и хватит заниматься самокопанием и искать поводы для угрызений совести там, где их быть не должно.

Чем дольше я думала, тем спокойнее становилась, и через пять минут уже совершенно искренне не могла понять, что такое на меня нашло. Вчера же именно к этому готовилась, а сегодня распустила сопли, как тургеневская барышня. Стыдно.

– Извините, Павел, – сказала я, – адекватность поведения по-прежнему не моя стихия. Вы правы, а я развожу сантименты на ровном месте. Сама попросила помочь разобраться с делом Марины, сама согласилась, чтобы вы занялись капсулой, а теперь – полный назад. Извините.

– Ну вот и славно. Поехали?

Ехать уже было недалеко. Павел пристроил машину в узком проезде между церковной оградой и бетонным забором рынка, и мы отправились к тому месту, где должны были хоронить Марину. По странной иронии судьбы их участок, то есть тот участок, где были могилы Марининых бабушки и дедушки, находился в той же части кладбища, что и могила родителей Валерия, куда я пристроила и его урну. Меня, как всегда, поразила царившая здесь тишина. Как будто последний приют находился не вблизи от центра Москвы, а где-то далеко за городом или вообще в глухой провинции. Вечный покой – иначе и не скажешь. Я посмотрела на своего спутника. Тот думал о чем-то своем.

– Павел, у нас есть еще немного времени? Можем зайти на могилу к моему мужу?

– Пойдем, – согласился он, бросив короткий взгляд на часы. – Тем более что это вполне естественно… и для вас, и для меня.

То ли таблетка помогла, то ли время чуть-чуть лечит, но возле могилы Валерия я не заплакала, как обычно, а просто постояла несколько минут молча, вспоминая, каким он был при жизни. Как я глупо обижалась на него из-за сущих пустяков, как забывала некоторые просьбы, казавшиеся мне несущественными…

Примерно за полгода до того, как Валерия не стало, у нас с ним произошла одна из крайне редких размолвок. Виновата от начала и до конца была я: выбралась к Галке, та предложила пойти на какую-то выставку, там мы встретили общих знакомых, они потащили нас в кафе. В общем, вместо обещанных восьми-девяти часов вечера я вернулась где-то около одиннадцати и у подъезда увидела Валерия, который нервно шагал по тротуару взад-вперед и крутил головой во все стороны. Заметив меня, он резко повернулся и пошел в дом. Я поплелась следом, ощущая давно забытое чувство вины: так же неуютно мне было, когда я слишком засиживалась на школьных или студенческих вечеринках и знала, что меня ожидает нагоняй от родителей.

– Прости, пожалуйста, – начала я, когда мы вошли в квартиру, – заболталась, было интересно, я так редко выхожу…

– А телефона там, где было интересно, не оказалось? – ледяным тоном осведомился Валерий.

– Я не подумала…

– Ты о многом не подумала. Например, о том, что по нашим улицам ходить после захода солнца далеко не безопасно. О том, что я с ума схожу от беспокойства, потому что понятия не имею, где тебя искать. О том, что будет со мной, если с тобой что-нибудь случится…

– Что со мной может случиться? – возмутилась я. – Кирпич на голову упадет? Так от этого никто не застрахован. Или ты думаешь, что я решила налево сбегать?

Валерий стукнул кулаком по кухонному столу так, что чашки подпрыгнули:

– Не передергивай! Я не устраиваю тебе сцену ревности, глупая девчонка! Я просто не хочу беспокоиться. Позвони, предупреди – неужели это так трудно? И гуляй после этого где твоей душеньке угодно…

– Так уж и где угодно! – фыркнула я, пытаясь во что бы то ни стало не столько оправдаться, сколько, что называется, «отбрехаться».

Но с Валерием такие штучки никогда не проходили, поскольку знал он меня куда лучше, чем я сама себя знала.

– Малыш, – сказал он уже спокойнее, – я всю жизнь считал, что если женщина изменяет мужчине, то виноват в этом мужчина: сам дурак. Если ты решишь, что тебе нужен роман на стороне, я тебя удержать не смогу. И не буду удерживать. Но сделай одолжение, не заставляй меня нервничать только из-за того, что ты не удосужилась посмотреть на часы.