Людмила Ситникова - Прайс на прекрасного принца

– Бронислава Егоровна, вот вы говорили, что отец Евы сильно болел последние годы?

– Верно. Альберт Осипович практически не вставал с кровати.

– А кто же тогда за ним ухаживал? Дети с утра до позднего вечера на работе, неужели вы?

– Милая, так Германовы, как-никак, люди обеспеченные. К Альберту сиделка была приставлена. Медсестра Викуша. Она за стариком и ухаживала. Хорошая девушка. На вид такая хрупкая, а силенок у нее будь здоров! Помню, занедужил совсем Альберт, ходить не мог, иной раз я не могла старика с места сдвинуть. Так Вика в два счета с ним управлялась. А все почему? Любит она свою работу. Нос не воротит. Аккуратная, исполнительная. Ну и денежки, естественно, не последнюю роль сыграли. Клим платил ей две с половиной тысячи долларов в месяц. Согласись, зарплата хорошая.

– А где Вика сейчас, вам известно?

– Где-где, наверное, нянчится с очередным немощным стариком. Или старухой, – добавила Бронислава, чуть погодя.

– Ее нанимал Клим Альбертович?

– Он.

– Через агентство?

– Вроде, да, – неуверенно проговорила экономка. – А какое это имеет значение? Дело-то давно было. Альберт уже год как помер.

– Бронислава Егоровна, координаты Виктории у вас имеются?

– Есть домашний телефон. После смерти Альберта Осиповича я ей звонила. Нашей соседке требовалась сиделка для присмотра за больной матерью. Я ей Викторию порекомендовала. И Вика уже согласие дала, а старушка возьми и прикажи долго жить.

– Могу я попросить у вас ее телефон?

– Не сочти за любопытство, а зачем тебе Вика понадобилась?

– Бронислава Егоровна, можно я не буду отвечать на этот вопрос? Пока не буду.

– Как знаешь.

Пообещав найти в записной книжке номер Виктории, Бронислава покосилась на часы.

В кухню зашла Лидия.

– Бинка потихоньку приходит в себя, – радостно прощебетала кухарка. – Представляете, попросила приготовить рагу, а на десерт – шоколадный мусс.

– Слава тебе, Господи, – перекрестилась Бронислава.

– Все возвращается на круги своя. – Лидия Серафимовна открыла ящик и достала кастрюлю.

Прежде чем пройти в кабинет Клима, Катарина зашла к Альбине.

– Можно? – спросила она, просунув голову в комнату.

– Ты новая служанка? – поинтересовалась девушка, с интересом рассматривая Катку. – Мать о тебе рассказывала. Только я представляла тебя иначе.

– Как именно?

– Маленькой, толстой и уродливой.

– Я тебя разочаровала?

Бина улыбнулась:

– А отчего ты филонишь? Почему не вылизываешь хоромы Германовых до блеска?

– Этот же вопрос переадресовывается тебе, – бойко ответила Катка и осеклась. – Ой… Бина, прости, я не хотела.

– Проехали.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ни туда ни сюда.

– Переживаешь?

– А сама как думаешь? Человека все-таки убили.

– Но ты приняла убийство Марка Германова намного тяжелее всех остальных. Правда?

– Правда, – тихо ответила Альбина. – А иначе и быть не могло. Мы с Мариком дружили с детства. Из роддома меня принесли в их квартиру. Его игрушки – в основном машинки и солдатики – позже становились моими. Росли бок о бок, как родные брат и сестра. Когда стали взрослыми…

– Продолжай.

– Тебе будет неинтересно.

– Ошибаешься.

– Я любила Марка, – наконец выдавила Бина. – Строила планы, думала, он в скором времени сделает мне предложение. Мечтала поселиться с ним в отдельной квартире, нарожать деток и жить долго и счастливо.

– А он?

– Что – он? Он мертв.

– Марк разделял твою позицию?

Альбина закрыла глаза.

– Я полагала, что разделял. Но, как выяснилось, я глубоко заблуждалась.

– У него появилась другая?

– Хуже. Марик смешал меня с грязью! Заявил, что я для него не более чем прислуга, жалкая нищенка, с которой он никогда не соединит свою судьбу.

– Прям так и сказал?

– Так и сказал. У меня и свидетели имеются.

– Неужели мать?

– Зачем мать? В ту ночь, когда убили Марика, мы ездили на вечеринку к его другу.

Бина вкратце пересказала Катке события того неудавшегося вечера.

– А утром я узнала, что Марик мертв. С тех пор и валяюсь в кровати, как полено. Ничего не хочу: ни работать, ни разговаривать, даже с матерью общаюсь через силу.

– Ты рассказала следователю о вечеринке?

Альбина апатично помотала головой:

– Нет.

– Почему?

– А смысл? Они все равно не найдут убийцу.

– Не веришь в нашу милицию?

– Верю, просто они изначально пошли по ложному следу. Двигаются не в том направлении.

Катарине сделалось не по себе:

– Твои слова можно расценивать как…

– Не надо ничего расценивать.

– Нет, подожди…

– Послушай, я всего лишь выдвинула гипотезу. Возможно, я ошибаюсь и вскоре убийца будет пойман и предстанет перед судом.

– Тебе что-то известно! Иначе ты бы так не говорила.

– Ты кто? Следователь или прислуга? Займись лучше своими прямыми обязанностями. Мне плохо, я не в настроении вести беседы.

– Бина…

– Гуд-бай.

– Я…

– Иди-иди, оставь меня в покое.

«Теперь я от тебя не отстану, – думала Катка, протирая стол Клима в его кабинете. – Не так-то просто избавиться от Катарины Копейкиной!»

Альбина неспроста упомянула о неправильном направлении действий следствия в розыске убийцы Марка. Девушка она, судя по всему, себе на уме, и Катке не мешало бы к ней внимательно присмотреться.

Вечером Бронислава Егоровна дала Копейкиной номер телефона Виктории. Не откладывая дела в долгий ящик, Ката достала сотовый.

Викуша сообщила, что в ближайшие три дня она будет занята по самое не хочу и встретиться с Каткой сможет не раньше пятницы.

– Мой рабочий день заканчивается в девять вечера, – прошептала в трубку Копейкина. – Ничего, если я подъеду к вам часиков в десять-одиннадцать?

– Самое то, – заверила ее Вика. – Записывайте адрес.

Три дня Катарина – увы, безрезультатно – пыталась вызвать Бину на откровенный разговор.

Девушка, ссылаясь то на головную боль, то на подскочившее давление, всячески ограждала себя от присутствия Копейкиной.

В пятницу утром Клим Альбертович попросил Кату зайти к нему в кабинет. Указав на кресло, Германов с металлическими нотками в голосе спросил:

– По словам Брониславы, вы – дочь ее подруги?

– Угу.

– И до этого работали в нескольких семьях прислугой?

– Да.

– У вас имеются рекомендательные письма?

Ката закашлялась.

– Вы не ответили на вопрос.

– В горле запершило.

Протянув ей стакан воды, Германов закинул ногу на ногу:

– Пейте. И отвечайте на вопрос.

– Д-да… у меня есть рекомендации с прежних мест работы.

– Где они?

– Э… я отдала их Брониславе Егоровне.

Ни говоря ни слова, Клим покинул кабинет.

Он вернулся в компании экономки спустя пару минут.

– Клим, мальчик мой, что стряслось? – обеспокоенно вопрошала пенсионерка.

– Няня, Катарина отдавала тебе рекомендательные письма?

Бронислава не растерялась:

– Конечно, Клим, а как же иначе?

– Ты можешь за нее поручиться?

– Клим, ты меня пугаешь. Зачем ты об этом спрашиваешь? Я тебе уже говорила, Ката – дочь…

– Знаю, знаю, но у меня есть веские основания подозревать дочь твоей подруги в воровстве.

Бронислава Егоровна ойкнула. А Катка, переваривая брошенное в свой адрес обвинение, чуть не задохнулась.

– Что?! Вы подозреваете меня в воровстве?

– Клим, ты шутишь?

– Кто на этой неделе убирался в кабинете?

– Я, – Ката затряслась.

– Значит, мои предположения верны. У меня пропала одна вещь, и, кроме вас, взять ее было некому.

– Я ничего не брала. Клянусь!

– Что пропало, Клим?

– Книга.

– Книга? – в один голос закричали Катка с Брониславой.

– Да, вы не ослышались – у меня пропала книга.

Экономка засмеялась:

– Клим, ну зачем же поднимать панику по пустякам? Господи, я уж подумала, что у тебя украли деньги.

– Ты не понимаешь, няня: меня взбесил сам факт ее исчезновения. Она находилась в моем кабинете. В моем! А мой кабинет – это моя собственность. Никому не позволено здесь шарить и брать чужое.

Бронислава обратилась к Катке:

– Катарина, ты взяла книгу?

– Да нет же! Говорю вам, я ничего не трогала. Просто протерла пыль, потом выбросила в пакет окурки, помыла пепельницу, и все. Я в глаза не видела никакой книги!

– Может, Юрик взял или Эльвирочка? – предположила пенсионерка.

– Я с ними разговаривал. Они здесь не появлялись. Янка тоже вне подозрений. Остается только обслуживающий персонал.

– Надеюсь, меня ты не подозреваешь? – Бронислава Егоровна гордо выпрямила спину.

– Няня, как можно? Речь идет не о тебе, а о твоей подопечной.

Ката заревела:

– Я ее не брала. Не брала! Можете провести обыск в моей комнате. Вы убедитесь, что я ни при чем.

Клим с жалостью посмотрел на плачущую Копейкину:

– Ладно, будем считать инцидент исчерпанным.

– Вы меня увольняете?