Татьяна Луганцева - Букет дурман-травы

– Да о чем ты, девочка! Для меня же болгарская тюрьма раем покажется! Это лучше, чем дом ветеранов! Только, надеюсь, они не высаживают там розы? Тогда это станет пыткой!

– Мы попросим ведьму показать нам могилу Ядвиги, но если вы полезете туда, я вам помогать не буду, – сказал Константин.

– Вот и славно! – улыбнулся профессор, потирая руки.

Глава семейства Тодоровых Лидия сидела за длинным столом на веранде не просто с каменным лицом – с кирпичеобразным. Рядом с ней восседал Пламен, рыцарь печального образа, с ничего не значащим выражением лица. Невдалеке от них ерзал на стуле высокий импозантный мужчина с густой шевелюрой, подернутой сединой. Это был профессор из Англии Мэтью Грей. Его вид выражал больше недоумение, чем понимание происходящего. Мэтью Грей очень нервничал, постоянно сжимая длинные пальцы рук с такой силой, что побелели костяшки.

Место напротив заняли Астра, Константин Сергеевич, начальник местной полиции Михай, еще какие-то болгарские полицейские и очень серьезные люди в штатском из России. Во главе стола восседал Геннадий Львович.

Повязку с глаза ему сняли, но это мало что позитивного внесло в его экзотическую внешность. Глаз был отекший и налитый кровью, а голубая радужная оболочка приобрела какой-то жуткий фиолетовый оттенок. Одно ухо так и оставалось сильно укороченным по сравнению с другим и по-прежнему стиснуто металлическим ободком. Но настроение у Геннадия Львовича было просто распрекрасное. Шутки и каламбуры просто перли из него, словно он был звездой вечера.

Люди в штатском из России и большие чины из Болгарии ловили каждое его слово, хотя иногда дед нес всякий бред, и очень внимательно следили за происходящим.

– Кто он на самом деле? – тихо спросила у Кости Астра.

– Я не знаю… Наверное, я и правда плохой следователь, – ответил он.

– Я все слышу, – подмигнул им Геннадий Львович. – Старенький приемник усилил мне слух во много раз, спасибо ему за это… Послужит еще.

– Я так понимаю, нас в чем-то подозревают? – спокойно, без тени истерики спросила Лидия.

– Конечно, нет! Как можно вас в чем-то подозревать, не объяснившись?! – мгновенно ответил старик, улыбаясь. – Друзья! Сегодня я улетаю на родину, в мою далекую Россию! Эх, был шанс посидеть в вашей тюрьме, но, видимо, он так и останется несбыточным! Просто я не привык к такому приему! Все эти дни вы были такими хлебосольными и гостеприимными, что хотелось вас запомнить именно такими.

– Хотите покушать? – спросила Лидия с улыбкой ядовитой змеи перед броском.

Только, похоже, бросок сдерживало колечко змеелова, уже наброшенное на нее.

– Положа руку на сердце, скажу, что очень хочется и испить! – заявил Геннадий Львович.

– Водицы ключевой? Или бутилизированной минеральной? – продолжала улыбаться Лидия.

– Вот сразу понимаешь, что имеешь дело с русским человеком… Не забыли всю прелесть родного языка, – развалился в плетеном кресле Геннадий Львович. – А не были бы вы так любезны принести нам вина? Мне беленького.

– Чего так? Оно менее полезно для здоровья, – отметила Лидия, сохраняя идеальную выдержку. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

– А мне не для здоровья, красавица. Моя печень давно пала смертью храбрых, но она долго не сдавалась. Рожа лица, извините, у меня красная становится с красного, – пояснил Геннадий Львович под смешок Кости.

– А вы хотите сохранить свое лицо? – Брови Лидии удивленно поползли вверх. – Все это время вели себя абсолютно как свинья и вдруг, вытащив грязное рыло из корыта, решили надеть бабочку и фрак?

Но распоряжение принести вина прислуге все же дала.

– Чего уж… Вы тут ели, пили, да что там пили… Просто не просыхали. Врали, что врач, а нашей Розочке за это время стало хуже, – вытерла глаза салфеткой Лидия.

– Я бы тоже с вами всплакнул, если бы мне было хоть на одну слезинку жаль вашу Розочку, – вздохнул Геннадий Львович.

– Да как вы смеете! – начала было Лидия, но Геннадий Львович не дал ей договорить.

– Спокойно! Сегодня мой вечер и я банкую, – улыбнулся он.

Через несколько минут стол начал ломиться от блюд, гостям разлили вино, но за фужер схватился только Геннадий Львович.

– Ах, какая прелесть! Последний раз попить болгарского, солнечного!

– Так вы красное пьете! – обратила его внимание Астра.

– Надо же, и правда… Ну что ж, будем пить красное, это хороший цвет радости и дружбы! Как это? Кумачовое пламя! Мир! Дружба! Фестиваль! А бутылку белого можете унести!

– Дорогая Лидия, я не понял, почему я должен присутствовать на этом фарсе? – подал голос Мэтью Грей.

– Какой оксфордский выговор, – на безупречном английском произнес Геннадий Львович и тут же перешел на русский: – Ты коня мне отдай!

– Что говорит этот человек? Он безумен? – бесновался англичанин. – Бедная девочка… ей необходима срочная помощь.

– И все это оборудование не помогло? – удивился Геннадий Львович.

– Я только обследовал. Я смог бы произвести малоинвазивное вмешательство. Но случай уж больно запущенный, благодаря вам – мошенникам, в руки которых она попала.

– Мы виноваты в ее несчастье? – развел руками Геннадий Львович.

– А кто?

– А другие профессора-офтальмологи, к которым обращался ее брат?

– Они тоже оказались никчемными в своем деле!

– А вы сможете помочь?

– Я? Да! Но только у себя в операционной, в Лондоне! Здесь не получится! Поэтому все оборудование сложено, больная готова к вылету, и только вы нас задерживаете! – Профессор стал пунцового цвета.

– Кстати, а выведите-ка к нам нашу болезную Розу, – вдруг предложил старик.

– Не трогайте мою дочь! – тут же завопила Лидия.

– А никто ее и не собирается трогать! Пусть выйдет, посидит с нами, подышит свежим воздухом. Она же просто слепая, а не смертельно больная? – не унимался Геннадий Львович.

– Не надо нервировать мою пациентку, – поддержал Лидию Мэтью Грей, – вы же понимаете, что все ухудшения у нее происходят после нервных перенапряжений. Вот пожар в доме – и пожалуйста! Зачем ее тащить сюда?

– А я настаиваю! – с милой улыбкой произнес Геннадий Львович, – потому что все, что я буду говорить, касается и ее. А по второму разу мне повторяться очень бы не хотелось.

– Приведите Розочку, – сквозь зубы проговорила Лидия.

– Да, пусть посидит на солнышке, на свет божий посмотрит… ой, извините! Неудачный каламбур! Воздухом свежим подышит! И, друзья мои, сегодня на отъезд я заказал бараний шашлык. Несите уже этот чертов шашлык сюда скорее, а то я от запаха с ума сойду! Эх!

Внесли шышлык на шампурах, выложенных «шалашом». Под ним на большом металлическом блюде дымились жареные овощи. Аромат пошел на всю округу. Геннадий Львович облизнулся.

В это время на веранду вывели белую как мел Розу и усадили за стол. Она и при первом знакомстве красотой не блистала, а сейчас, как показалось Астре, так и вовсе подурнела. «Словно топором рубленная», – подумала она. Глаза девушки были закрыты.

– Где Пламен?

– Я здесь, Роза! – откликнулся он.

– Я хочу сесть к нему, – высказала Роза единственную просьбу.

– Ты скоро надолго расстанешься со своим Пламеном, – глубокомысленно отметил старик.

– Да, Роза едет на операцию, но она вернется, – ответил Пламен.

– Ты глаза-то открой, деточка! Они у тебя не обезображены. А слепому человеку все равно, день или ночь на дворе. Для него всегда ночь.

Роза открыла глаза, слегка щурясь на солнце.

– Совсем маленькая реакция на яркий свет у нее есть, – тут же пришел на помощь Мэтью Грей.

– Совсем небольшая? – уточнил Геннадий Львович. – А цвета совсем не различает?

– Не видит ничего и не различает! – взорвался профессор. – А вы что, специалист, что ли, в этой области? Чтобы мне указывать? – занервничал он.

– Я не специалист…

– Кто вы вообще такой?

– Я человек мира! Который, когда кому-то нужно, всегда приходит на помощь. Эх, давайте есть шашлык!

И Геннадий Львович, вскочив со своего места, рванул самый длинный, очень неудобный шампур, с которого тут же соскользнули все кусочки мяса, лук и овощи.

В это время Геннадий Львович внезапно поскользнулся и, пытаясь удержать равновесие, замахал руками. Но было уже поздно, и старик все-таки упал, а падая, случайно ткнул шампур в сердце Пламена. На белой, стильной рубашке моментально стало разливаться огромное кровавое пятно. Наступила гробовая тишина. Всех охватил ужас, и только старик весело произнес:

– Упс… Какая неловкость…

– Кровь! Пламен, на тебе кровь! Господи! Что он сделал! Пламен, прямо в сердце! Как же это! Только живи! Врача! – вдруг забилась в конвульсиях Роза и попыталась было броситься к брату, но ее удержали двое людей в штатском.

Доктор Мэтью Грей тоже попытался привстать со своего места, но Геннадий Львович резко сказал ему:

– Сидеть! Сейчас на наших глазах произошло маленькое чудо – человек только что прозрел! Он увидел красный цвет крови! Несомненно, это очень яркий цвет, но он увидел и место, куда пришелся удар! Какая зоркость! Только не говорите мне, что зрение вернулось благодаря нервному потрясению! Зрение всегда было при Розе.