Наталья Александрова - Мышеловка на три персоны

Катерина вздрогнула и выронила кружку. Кофе разлился по полу, коричневым озерцом окружив ножку стола. Кружка, к счастью, не разбилась. Катя схватила трубку и раздражённо выпалила:

— Ну кто ещё?

— Это я, — удивлённо проговорила Ирина, — ты что, спала?

— Какое там, — выдохнула Катя, постепенно успокаиваясь, — я творила! Я находилась в творческом поиске! И ты своим неожиданным звонком меня оттуда грубо вытащила!

— А ты там в своём поиске не забыла, что к тебе муж возвращается? Что пора ехать в аэропорт?

— Как? — Катерина подскочила и завертелась в поисках часов. — А сколько времени? Ещё ведь утро!

— Какое утро! Ты на часы что, никогда не смотришь? Уже второй час!

— Как второй час? Не может быть! — Катя наконец нашла часы, заваленные грудой разноцветных лоскутков, и уставилась на них в полной растерянности. — Ой, и правда! А я, ты знаешь, совершенно отключилась… когда я творю, я забываю совершенно обо всем… впрочем, тебе этого не понять…

— Ну да, конечно, — в голосе Ирины прозвучала нотка обиды. — Это только ты у нас творец, а я занимаюсь коммерческими поделками! Не писатель я, а ремесленник! Ладно, творец, бросай свои лоскутки и собирайся! Кстати, ты уже придумала, в чем ехать?

— В чем ехать? А разве это так важно?

— Катька, я на тебя не устаю поражаться! Муж не видел тебя полтора года, ты сама только вчера волновалась, не забыл ли он тебя в своей Африке, не разлюбил ли — а теперь считаешь, что совершенно все равно, в чем его встречать! Нет, ты совершенно невыносима!

— Ну, я не знаю… — Катя повернулась и взглянула в сторону платяного шкафа. — Может быть, то зелёненькое платье?

— Что? Тот отвратительный бесформенный балахон цвета гниющих водорослей, в котором ты ходила на вернисаж Бананова? Только через мой труп!

— Да? А мне показалось, что я в этом платье имела успех!

— Ага! Все показывали на тебя пальцем и хихикали! Тебе в этом платье смело можно в вагонах милостыню собирать, вот здесь успех будет гарантирован! — выпалив эту тираду, Ирина усовестилась, пожалела подругу и примирительным тоном проговорила:

— У тебя ведь есть вполне приличный серый брючный костюм. Почему ты его не носишь? Сейчас, по-моему, он вполне подошёл бы…

— Серый костюм? — Катя замялась. — Но вообще-то он сел… потом, сейчас лето, хочется надеть что-нибудь поярче, поживее…

— Серый костюм сел? — переспросила Ирина. — Такие вещи не садятся! Ты что — вытолстилась из него?

— Ничего не вытолстилась! — обиженно пропыхтела Катерина. — Я только вчера взвешивалась, и, между прочим, нисколько не прибавила! Ну, позавчера!

— Ну да, я видела, как ты подкручиваешь весы перед каждым взвешиванием! Ну ладно, сейчас некогда обсуждать твою фигуру, быстро соображай, что надеть, и собирайся!

— Тогда, может быть, оранжевые брюки и блузку в тюльпанах?

— Боже мой, ты кто — женщина или пожарная машина? Или дорожный знак — «осторожно, впереди опасность»? Потом, эта твоя блузка… она больше напоминает чехол для транспортного самолёта!

— Ну вот, никак тебе не угодить!

— Ты не мне должна угодить, — строго оборвала её подруга, — ты должна понравиться своему блудному попугаю… тьфу, мужу!

— Ага, — поймала её Катя на слове, — а Валику эта блузка в тюльпанах как раз очень нравилась!

— Ну, надевай что хочешь, только скорее! Я тебя через час жду на выходе метро «Московская», там, где останавливаются маршрутки в аэропорт!

Не успела Катерина повесить трубку, как в дверь её квартиры требовательно зазвонили.

С тяжёлым вздохом открыв дверь, она увидела тощую старуху в железных очках и поношенном фланелевом халате, усыпанном мелкими сиреневыми цветочками.

— Ирина Сергеевна… — безнадёжным тоном протянула Катерина. — Ну что у вас опять случилось?

Тётка встала в третью позицию, разинула рот и завопила:

— У меня случилось? Это у вас случилось, и скоро ещё случится! Я немедленно вызову милицию по факту злостного хулиганства с отягчающими обстоятельствами! Вас привлекут! Вас посадят! Вас изолируют от общества! Таким, как вы, не место среди приличных людей!

— Да в чем, наконец, дело? — попыталась Катя вклиниться в этот гневный обвинительный монолог. — Мне что, уже и по телефону нельзя поговорить? Или можно, но только шёпотом?

— При чем здесь телефон! Вы меня опять затопили! Вы регулярно заливаете мою квартиру, а у меня там, между прочим, хранятся большие культурно-исторические ценности!

— Ну да, — пробормотала Катя себе под нос, — полная подборка журнала «Агитатор-пропагандист» за все годы издания, самое милое дело вместо туалетной бумаги, по формату очень подходит!

— Нет! — гордо воскликнула соседка. — Я сохраняю бесценную переписку моего покойного мужа, крупнейшего специалиста по Уставам!

— По каким суставам? — изумлённо переспросила Катерина.

— Не по суставам, а по уставам! Мой муж был самым известным специалистом в этой области, автором последней редакции «Устава строевой и караульной службы»! Сам маршал Голобосый оценил его вклад в военную науку! И вы своим злостным хулиганством наносите непоправимый вред этому бесценному наследию! Да какое вам дело до отечественной военной науки! Вы небось ни одного устава и в руках не держали!

— Действительно! — честно призналась Катя.

— Вы вообще ничего не читаете!

— Ну отчего же, — обиделась Катя, — кое-что читаю…

— Конечно! Вы из тех, кто предпочитает дешёвое бульварное чтиво, всякие детективы…

— Да, например, «Преступление и наказание»…

— По одному этому названию становится ясно, что это — вульгарный криминальный роман!

— Ага, и глядя на вас, я просто чувствую себя Раскольниковым… уже топор в хозяйственном магазине присматриваю!

Произнеся эти слова, Катя заметила за спиной соседки какое-то едва уловимое движение. По лестнице крадучись спускалась со своего шестого этажа генеральша Недужная. Генеральша направлялась в магазин и, распознав разгорающийся скандал, задержалась, чтобы послушать. Глаза её сверкали от удовольствия.

— Короче, что там на вас протекло? — осведомилась Катя, попятившись, чтобы удалиться из прихожей, подальше от глаз любопытной генеральши. — У меня в квартире совершенно сухо!

— Сухо? — взвизгнула Ирина Сергеевна, стремительно влетев в Катину комнату. — А это что? — и она указала жёлтым, скрюченным артритом пальцем, на кофейную лужу под столом.

— Вы что — хотите сказать, что содержимое чашки кофе протекло к вам в квартиру и заливает ваши драгоценные уставы?

— Можете зайти ко мне и удостовериться! — грозно заявила соседка. — И имейте в виду — я непременно буду составлять акт по поводу этого злостного вандализма! С отягчающими последствиями и особым цинизмом! Так что извольте немедленно явиться и ознакомиться с последствиями своего хулиганского поведения!

Выпалив это угрожающее заявление, разъярённая соседка вылетела из Катиной квартиры, как ведьма на помеле вылетает в дымовую трубу. Катерина проводила её неприязненным взглядом и заметила красные, натёртые неудобной обувью пятки Ирины Сергеевны, торчащие из стоптанных тапок. Она перевела дыхание, бросила взгляд на часы, охнула и бросилась к платяному шкафу. Выбирать подходящий к случаю наряд не было уже ни времени, ни настроения. Под руку попалась обруганная Ириной шёлковая блуза с тюльпанами. Катя вздохнула и решила-, что это судьба. Однако оранжевые брюки все же решила не надевать, выкопала из-под вороха вещей серые, от костюма. Они давно уже не сходились в талии, но Катя заколола незастегивающуюся молнию английской булавкой и решила, что сойдёт, блуза все прикроет. Кое-как застегнув пуговицы на блузке, она выскочила на лестницу.

Проходя мимо нижней квартиры и увидев полуоткрытую дверь, Катя снова тяжело вздохнула.

«Сидит там и дожидается, когда я приду посмотреть на её драгоценную протечку, — с ненавистью подумала она, — с другой стороны, ей ведь больше совсем нечем заняться… а так — хоть какое-то общение…»

Катерина была человеком чрезвычайно отходчивым и готова была проникнуться жалостью и пониманием к кому угодно. Наверное, она могла бы пожалеть даже людоеда, собирающегося приготовить из неё котлеты — ну, просто очень проголодался человек! Может быть, она даже посоветовала бы ему, где взять чеснок и чёрный перец, чтобы котлеты получились вкуснее. Хотя последнее трудно представимо, потому что Катя при всей своей любви к еде, совершенно не умела готовить, а также не выносила запаха чеснока.

Толкнув приоткрытую дверь, Катя вошла в полутёмную прихожую и окликнула соседку:

— Ирина Сергеевна, ну где тут у вас протекло?

Не услышав ответа, она медленно двинулась вперёд. На душе у неё было как-то неспокойно, больше того — непонятный страх заставил зашевелиться волосы на её голове и пропустил по позвоночнику целую армию ледяных мурашек.