Наталья Никольская - Зловредная жертва

– Вот и ну, – передразнила его осмелевшая бабуся, – мне это дело тоже нарисовалось дюже соблазнительным. Могу оказать вам всестороннюю помощь и поддержку.

Бабуся замолчала, ожидая реакции на свои слова. У Ирины стало расти раздражение на бабу Дусю. Голова ее раскалывалась от удара о стенку и сознания безвыходности создавшейся ситуации. Бред, который несла ее престарелая родственница, наводил на мысли, что бедняга сбрендила от испуга и тяжести прожитых лет. То, что та вела переговоры из-за дверной щелки, придавало этой трагической ситуации совсем не нужный ей комизм.

– Валяй дальше, – ощерился Вовчик. Его все больше забавляла прикольная старушенция.

– Значит так, – продолжал голос из за дверной щели, – как я поняла, проблема ваша в том, что не верят вам старики разбогатевшие, не хотят по-доброму делиться.

– Ну, – опять согласился Колян.

– Что ты мне все нукаешь, – взорвалась бабуся, – нет бы вытащить женщину с неудобной позы и уважение оказать. Ничего пользительного больше не скажу, ежели из клопятника меня этого не вызволишь!

Вовчик молча кивнул Коляну, тот, недовольно пожав плечами, открыл дверь. Всей компании предстала удивительная картина. Баба Дуся, расплющившись одной щекой по полу и высоко отклячив тощий зад, со спорным достоинством смотрела на двух здоровых мужчин и двух хрупких женщин своими ясными голубыми глазками. Ничуть не смутившись, она вскочила, аккуратно отряхнула руки и пыльный подол платья. Потом важно прошла и уселась в единственное в комнате кресло, попытавшись элегантно положить ногу на ногу. Это ей не удалось, и она просто уютно устроилась, подвернув под себя ноги.

– Я могла бы разговаривать с жертвами и настраивать их на положительный лад. Одно дело, когда им обещают горы золотые дуболомы вроде вас, да коза эта несолидная, другое – когда такая уважительная дама, как я. Кстати, а чего вы им обещали за деньги?

– Да как обычно, – дисциплинированно ответил Колян. Видя благосклонность к этой непонятной старушенции шефа, он и сам поневоле проникся к ней уважением. – Как обычно, – продолжил он, – уход, продукты. Они нам – деньги, а мы им – заботу. Только что-то первая сразу же и заартачилась. Вопить стала, что запомнила нас, что в милицию нажалуется. Пришлось ее маненько успокоить. Только денег все равно не нашли, – охотно жаловался он бабусе.

– Вы чего, совсем с катушек съехали? – прервала его словоохотливость Лилька. Глаза зло поблескивали из под густо накрашенных ресниц. – Ты, Вовчик, не понимаешь, что все, что несет эта развалина – бред сивой кобылы? Кто еще знает, что вы здесь? – обратилась она уже к бабе Дусе. – Кого еще ждать в гости? Пару старух-идиоток? Группу из детского сада? Коллектив ветеранов дома престарелых?

Улыбка сбежала и с лица Вовчика.

– Ты, что, думаешь, что их не двое?

– Да я просто не исключаю такой возможности! Вспомните сами, когда приползла старуха, мы думали, что она одна. Потом появилась девка. Кого теперь ждать?

Словно в подтверждение ее слов в дверь просунулась лохматая, видно, десятилетиями не мытая и не бритая голова.

– Браток, бутылочки есть? – осведомилась голова, одновременно охватывая взглядом всех участников этой сцены.

– Черт знает что! – взревел Вован, тут склад или подворотня? Шляются, все, кому не лень! Где охранник весь день пропадает? Почему через проходную лезет всякая шваль?

Голова при первых грозовых аккордах скрылась.

– Одна голова хорошо, а без нее намного смешнее, – не к месту вспомнила бабуся.

Бросившийся за головой и ее за туловищем Колян через пару минут вернулся с виноватым выражением лица и с недоумением пожал плечами.

– Ну и черт с ним, – махнул рукой Вовчик. – А теперь ты, Лилька, – иди-ка домой. А мы с Коляном подумаем, как уговорить помолчать этих неудачниц.

– Но… – начала было Лилька.

– Иди, – перебил ее Вован и без улыбки посмотрел ей прямо в глаза.

– Хорошо, – девушка посмотрела на бабусю, бросила взгляд на Ирину, мышкой сидевшую в своем углу и, резко повернувшись, бросилась к двери.

Она взялась за дверную ручку и рванула на себя. Дверь распахнулась, и вместе со струей холодного воздуха запустила внутрь с десяток обезличенных граждан в камуфляже и масках.

Следующие несколько мгновений напоминали кадры из типичного боевика. Резкие грубые выкрики, звуки падающих тел, мелькание рук, ног, испуганных, злых и хладнокровных глаз сопровождались дуэтом истошного женского визга. Через пару минут все было кончено. Колян и Вовчик лежали на полу, положив руки за голову, Иришка, баба Дуся и Лилька стояли лицом к стене, широко расставив ноги и упираясь ладонями в холодную шершавую штукатурку.

В дверях комнаты показался коренастый, уверенный в себе Малышев. Из-за его спины выглядывал Костиков.

– Ну, граждане бандиты, – с усмешкой произнес Олег, – колитесь, зачем этих дам насильно в гостях удерживаете?

Дамы, услышав знакомый голос, как по команде повернули головы.

– Олежка! – воскликнула Ирина.

Она опустила руки и бросилась к своему освободителю. Но на полпути увидела маячившего за спиной майора Игоря, взвизгнула и, изменив траекторию, обогнула уже раскрывшего объятия Олежку и повисла на шее у мужа.

Бабуся, заметив бестактность Ирины и пожалев стоящего с нелепо раскинутыми руками Малышева, по доброте душевной решила исправить положение и, всплеснув руками, засеменила в в сторону майора. Хваленая реакция старшего следователя отказала ему, он не успел увернуться, и Евдокия Тимофеевна упала в его объятия.

– Внучек, – ласково сказала она, – избавитель…

– Игорь, это они, это они убили Асю Гордеевну, – плечи Иришки тряслись. Жуткое напряжение последних часов, наконец-то сказалось, и слезы хлынули из ее глаз, – они признались, они сами сказали!

– Докажи, – хмыкнул осмелевший при виде такой душевности майора Вован, – и ваще, что за борзота? Врываются, клешнями машут! И на тебя, начальник, управу найти можно.

– И докажу, – деловито прервала его баба Дуся, – ой, и докажу!

Она с неохотой выпустила из своих цепких объятий Малышева и торопливо прошлепала к серванту. Отодвинув мутное стекло и обнажив груду явно немытых и давно позабытых стаканов и тарелок, бабуся торжествующе ткнула пальцем в соблазнившие алчного Вовчика германские сувениры бабы Аси.

– На блошином купил, – тут же со злорадством нашелся Вовчик, – у кого купил – не помню.

– Эх, внучек, – бабуся подняла сухой, костлявый палец вверх и нравоучительным тоном изрекла:

– Шила в мешке не утаишь, все равно наверх всплывет. Знал бы ты, с кем связался!

С этим словами она подошла к столу, кряхтя и охая, встала на корточки и полезла под него. Даже у тех, кто хорошо знал бабусю, возникло впечатление, что от пережитого стресса у нее стало не все в порядке с головой. Но это было так же далеко от истины, как и то, что в этот раз агент частного сыска сплоховала и отдала преступников в руки правосудия не снабдив их довеском в виде веских улик. Через минуту она выползла из под стола, пару раз чихнула и торжествующе подняла над головой маленький черный диктофон с блестящими в проникшем в это мрачное помещение луче закатного солнца серебристыми кнопочками.

– Все как есть записано, – гордо сказала она, – я с умной техникой в великой дружбе хожу!

Когда криминальное трио уже было погружено в машину, а Ирина отогревалась в «Жигуленке» Игоря горячим чаем с лимоном, Малышев подошел к Костикову.

– В который раз баба Дуся оказывается на голову выше нас, и в который раз мне кажется, что это результат невероятной удачливости и просто счастливое совпадение, – откровенно признался он. – То, что именно эта троица виновна в гибели Аси Гордеевны, сомнений нет. Но мотив? Причины? Было бы лучше, если бы Евдокия Тимофеевна рассказала обо всем, что ей удалось узнать перед допросом. Где она, кстати?

Бабуся исчезла вместе с бомжом Петрухой, который, кстати, и являлся обладателем немытой головы, разведовавшей обстановку перед атакой профессионалов. В суматохе сбежать им не составляло особого труда. Но куда? Зачем? Если домой, то это просто абсурдно: Игорь все равно собирался отвезти их с Ириной на машине. Алогичное поведение этого Холмса в юбке раздражало и одновременно придавало всему ее образу налет некой таинственности.

Бабуся появилась дома около полуночи. Довольная, почти счастливая, но замерзшая до дрожи и хищнически голодная. Немного потиранив Игоря своим загадочным молчанием, как та еще Баба-Яга потребовала сначала налить себе ванну с пенкой, напоить чаем с вареньем и накормить котлетами.

Когда все ее требования были выполнены, она соблаговолила удовлетворить любопытство внука и его гражданской жены. Оказывается, Лилька работала переводчицей с группой официальных лиц, осуществляющих программу выплаты материальной компенсации лицам, насильно угнанным во время Великой Отечественной Войны в фашистскую Германию.