Людмила Ситникова - Скромница из царских покоев

– Вы незамедлительно переберетесь в соседний номер.

– Возмутительно!

– Приношу свои извинения за вынужденные неудобства.

– Мой супруг будет извещен об этом вопиющем случае. – Розалия подошла к столику. – И где, позвольте узнать, шляется ваша горничная? Я послала ее за шампанским, а она как в воду канула. Прошло пятнадцать минут! По-вашему, это сервис?

В дверях появилась перепуганная Оксана.

– Явилась наконец? Где мое шампанское?

Валентина подлетела к горничной.

– Отвечай!

– Там… – Ксюша ткнула пальчиком в коридор.

– Где там?

– Там Буханкина приехала, – выдохнула девушка.

Наталья спряталась за Розалию, а Валентина Андреевна на секунду онемела.

Свекрища заголосила первой:

– Что ты несешь, Буханкина стоит перед тобой. Это я!

– Вы в этом уверены? – В номере появилась настоящая Варвара Константиновна.

У Валентины подкосились ноги – она грохнулась на кровать.

– Ты кто? – Розалия сверлила взглядом незнакомку.

– Буханкина Варвара Константиновна.

– Не слушайте ее, это психопатка! Она сбежала из больницы. Ну посмотрите на ее лицо, какая она Буханкина? В лучшем случае она Атасова, в худшем – Шухер-Козловская. Валентина Андреевна, вызывайте санитаров.

– Я сама их вызову, – грозно проговорила Варвара, – но сначала потрудитесь объяснить, почему выдаете себя за меня?

– Валюша, я не поняла, в чем дело? Две Буханкиных в одном номере – непорядок. Это санаторий или пекарня?

Директриса переводила взгляд с одной Варвары на другую.

– Дамы, – выдавила она, – вы обе Буханкины?

– Нет! – Варвара Константиновна протянула паспорт. – Я одна. Загляните в документ, и вы в этом убедитесь.

Розалия закусила губу.

Валентина открыла паспорт и пробежалась глазами по фотке.

– Боже милостивый, все верно – вы Буханкина.

– Теперь пусть она покажет паспорт.

Все уставились на свекровь. Попав в безвыходную ситуацию, Розалия, сменив тон на более приветливый, заговорила:

– Ну… может, я не совсем Буханкина. И даже не совсем Варвара…

– И не Константиновна, – пискнула из-за спины Натка.

– Но у меня тоже муж спонсор. Да, да. Спонсор. В настоящий момент он спонсирует один проект на Гавайских островах. Вы когда-нибудь бывали на Гавайях? Нет? О!.. Вы многое потеряли.

Валентина Андреевна встала.

– Ваши документы! – рявкнула она настолько громко, что Оксана от неожиданности стукнулась затылком о дверь.

Розалия схватила свою сумочку.

– Валюша, вспомни, что ты говорила мне днем.

– Я говорила не вам, а Буханкиной.

– Да, но днем Буханкиной была я.

Наталья сделала шаг вперед.

– Валентина Андреевна, позвольте сказать мне. Вы ведь хорошо знакомы с Катариной Копейкиной?

– Допустим. А при чем здесь Катка?

– Вы в курсе, что у нее есть свекровь?

– Да уж. Я наслышана о той мегере.

– Так вот – она перед вами.

Директриса отшатнулась.

– Кто?

– Мегера… э-э… в смысле свекровь Катарины – Копейкина Розалия Станиславовна.

У Валентины перед глазами замелькали черные пятна. Находясь в полуобморочном состоянии, она посмотрела на свекровь.

Розалия помахала ручкой и выдала:

– Ассалам алейкум!

Полуобморочное состояние директрисы сменилось обморочным.

В десять вечера свекровь с Наташкой прошествовали в свою гостиную.

– В гостях хорошо, а дома безопасней, – молвила Розалия. – Я всегда это говорила.

В медицинский центр Катарина приехала в начале одиннадцатого. Заплатив в кассу, она получила квитанцию и поспешила на пятый этаж на консультацию психиатра-психотерапевта.

Врач – широкоплечий мужчина лет шестидесяти – приветливо поздоровался с пациенткой, после чего, предложив ей сесть, добродушно проговорил:

– Представьтесь, пожалуйста.

– Катарина.

– А я Владлен Витальевич. Катарина, вижу, вы сильно нервничаете, у вас напряжены мышцы лица. Не надо меня бояться, я не кусаюсь.

Катка заерзала.

– Вот квиток, я… оплатила консультацию.

Владлен Витальевич положил бумажку на папку и по-отечески заботливо посмотрел на Копейкину.

– Я вас внимательно слушаю. Отбросьте все страхи и неловкость и поведайте мне, что вас беспокоит?

– Понимаете, я не совсем обычная пациентка.

– Голубушка, у меня все пациенты необычные. Такая уж у меня профессия, как сами понимаете, с зубной болью и радикулитом ко мне не обращаются.

– Но у меня вообще ничего не болит.

– Продолжайте.

Ката решилась:

– Владлен Витальевич, меня интересует арахнофобия.

– В каком смысле интересует? Вы ею страдаете?

– Не совсем. Я… не могли вы рассказать мне об этой фобии.

Врач слегка улыбнулся.

– Не нужно стыдиться, голубушка. Арахнофобия – одна из самых распространенных фобий.

– От нее можно избавиться?

– Конечно. Существует ряд лечебных методик, весьма эффективна поведенческая терапия, в частности, конфронтационная терапия.

– А как она проводится?

– Суть ее сводится к тому, что человек, страдающий арахнофобией, имеет непосредственный контакт с пауком. Да, да, вы не ослышались. Главная задача – это преодолеть собственный страх перед насекомым. У меня была одна пациентка – женщина, которой становилось дурно от одного только упоминания о пауках. Она целенаправленно избегала тех мест, где могла случайно столкнуться с насекомым. Но ситуация лишь усугублялась – фобия усиливалась.

– А потом?

– После лечения она стала другим человеком. Скажу больше – дамочка воспылала любовью к паукообразным. Теперь у нее дома в аквариуме живут два паука. Но мы отвлеклись. Голубушка, сначала мне бы хотелось выслушать вас.

Катарина вздохнула полной грудью.

– Владлен Витальевич, я думаю, вы не выставите меня вон, узнав, что я не боюсь пауков и вообще не страдаю фобиями.

Брови врача поползли вверх.

– Тогда зачем вы здесь?

– Чтобы проконсультироваться.

– Не понимаю.

Копейкина окунулась в сочинительство.

– Я начинающая писательница.

– Так.

– Пишу детективные романы.

– Угу.

– И в настоящий момент столкнулась с проблемой. Один из моих героев с детства страдает арахнофобией. По сюжету он умирает от разрыва сердца, когда видит паука. Книгу я закончила на прошлой неделе и, как обычно, отдала ее на первую рецензию мужу. Так вот, он прочитал и заявил, что я недостаточно хорошо продумала сюжет. По его словам, человек не может просто так взять и умереть при виде паука. Признаться честно, меня начали терзать сомнения. Книга готова, точки над «i» расставлены, а теперь я в растерянности. Если муж прав, мне придется полностью переписывать роман, так как завязка основана именно на смерти этого героя. В Интернете не удалось найти ответы на интересующие вопросы, поэтому, набравшись наглости, я вынуждена была прийти к вам. Вы специалист, и только вы способны рассеять мои сомнения. – Катарина опустила глаза долу. – Извините еще раз, мне очень неловко.

Владлен Витальевич снял очки, протер стекла салфеткой и, откинувшись на спинку кресла, сказал:

– Вынужден признать вашу правоту – вы действительно необычная пациентка. Ко мне ни разу не обращались писатели за консультацией.

– У меня есть знакомый стоматолог, но, как вы понимаете, подобные темы не в его компетенции.

– Охотно верю. И спешу вас успокоить. Книгу переписывать не придется, так как у героя запросто мог случиться разрыв сердца. Случай из жизни. В девяносто восьмом году мужчина из Северной Каролины скончался от инфаркта во время передачи, посвященной паукам. В двухтысячном году дама из Бельгии умерла, заметив на футболке сына-подростка изображение паука-птицееда.

На протяжении двадцати минут Владлен Витальевич рассказывал Катке о фобиях в целом и арахнофобии в частности.

Из его речей Копейкина уяснила главное – остановку сердца Казимира Денисова вполне мог спровоцировать вид ненавистного насекомого.

Первый Севастьянов, тот, который родился в двадцать первом году, всю жизнь проработал бухгалтером. Посему на улицу Восьмого марта Катка ездила зря. Зато второе попадание пришлось в цель.

Дверь распахнула худенькая девушка, на вид не старше двадцати трех лет.

Узнав, что Катка интересуется Севастьяновым, худышка закивала:

– Все верно. Мой отец военный – майор в отставке.

– Ты хотела сказать дед?

– Нет, отец.

– Но ему под девяносто.

– И что? Я родилась, когда папе исполнилось шестьдесят четыре года. В этом нет ничего удивительного. Например, Чаплин стал отцом, справив семидесятый день рождения.

Подобного Катарина явно не ожидала.

– Я могу его увидеть?

Девушка развела руками.

– Шесть месяцев назад папа…

– Умер?

– Нет-нет. Он жив. Но мы были вынуждены поместить его в дом престарелых. В последнее время он стал совсем плох. У него не в порядке с головой. Постоянно заговаривался, забывал выключать плиту, а однажды чуть с балкона не выпал. Присматривать за ним некому, а в доме престарелых старикам обеспечивают надлежащий уход.