Маргарита Южина - Позади на лихом коне

– Я, слышь-ка, телефончик Геры энтой запомнила! – попыталась утешить Анна Степановна. – Вот ты подумай, когда смерть-то приключилась, я решила сама Гере позвонить, может, человек ничего не знает и проститься не успеет, не ладно так-то.

Соседка позвонила Гере на следующий день после кончины.

– Мне Геру, – волнуясь, попросила старушка.

– Нет ее, – грубо рявкнул мужской голос. – На кладбище подалась, у нее мать погибла.

Больше Анна Степановна ей не звонила. Знать, сами на кладбище отправились, без нее обошлись, и ладно. Яну похоронили, а то, что у нее оказалась дочь, старушку сильно не удивило, на то и бабы, чтобы ребятишек рожать.

«Странно, Ангелина говорила, что у дочери Чижовой какое-то цветочное имя. Ни разу не встречала цветок с названием Гера. Герань, может быть?»

– Вы ж говорите, что Яна очень скрытная была, как же она вам телефон дочери доверила? – спросила Тайка.

– А и не доверяла, что ты, бог с тобой. Я за стенкой, тишина у меня, все слышно. Яна-то крутит, крутит телефон, номер, значит, набирает, затем слышу: «Гера? А куда я попала?» – а потом громко так говорит: «Я звоню по номеру пятнадцать–пятнадцать–ноль–восемь, а куда я попала?» Потом трубку бросила и звонить больше не стала.

– И как же вам удалось номер-то запомнить?

– А ить и помнить нечего – две мои фатеры да номер дома, особливого сложного ничего и нетути.

Тайка от всей души поблагодарила старушку и встала.

Теперь она искала телефон. Надо было позвонить Гере, а от Касаровых звонить не хотелось. Телефон нашелся только на соседней улице.

– Мне Геру, – строгим, официальным голосом потребовала Тайка.

В трубке некоторое время молчали, потом женский голос спросил:

– А кто ее спрашивает?

– Это из попечительского совета. Но могу говорить только с дочерью Яны Тихоновны.

– Георгина слушает, – представились на том конце провода.

Ах вот оно что! Гера – это, оказывается, Георгина!

– Тут по линии матери дочери полагается довольно приличная сумма, когда к вам можно подъехать? – Тайка глянула на часы. Уже половина шестого. – Учтите, мы работаем до шести!

– А завтра нельзя? У меня муж отдыхает, не хотелось бы…

– Муж, значит, отдыхает, а я должна мотаться за вами целыми днями! Вот сдам деньги в федеральную кассу, тогда придется за ними в Москву ехать, но мое дело маленькое!

– Подождите! Приезжайте прямо сейчас, я вас подожду!

– Адрес?

– Не поняла вас, – переспросил голос.

– Чего непонятного? Адрес ваш повторите! А то вдруг у меня какая ошибка, мне придется полночи искать какую-нибудь улицу Ебедевой вместо Лебедевой!

Георгина оказалась какой-то измученной женщиной, с ранними морщинами на лице, с химической завивкой.

– Это вы Георгина? – осведомилась Тайка.

– Проходите, – тихим голосом предложила хозяйка квартиры, – только, ради бога, не шумите, муж с ночной отдыхает, не хотелось бы его тревожить. Где расписаться? – проводив в кухню «социального работника», поинтересовалась Гера. По всей видимости, ей хотелось поскорее получить деньги и отвязаться от гостьи.

– Сейчас распишетесь, причем под каждым словом! – резко начала Тайка. – Давайте рассказывайте все, что знаете. Учтите, я не просто так к вам притащилась и уходить не собираюсь.

– Да кто вы такая? – громким шепотом возмутилась Гера. – Учтите, я могу разбудить мужа.

– Так давайте вместе разбудим, он тоже послушает, как его зовут? Петя? Вася? Так знайте, меня нанял Миша Черепаха, слышали про такого? Это главарь преступной группировки! Так вот, Черепахе надо узнать про все махинации вашей матери, учтите, что нам почти все известно, только меня послали услышать это из первых, так сказать, уст. Поэтому, пока я не узнаю все, что меня интересует, я отсюда не выйду, ну и вам, конечно, зачтется, упрямиться не в ваших интересах.

– Что же вы хотите услышать? Про себя могу все рассказать, а про мать я и сама толком ничего не знаю. Да и отношения у нас были хуже, чем у кошки с собакой, с чего бы она мне доверяла свои махинации?

– Значит, рассказывайте про собачьи отношения…

Георгина немного помялась, потом решительно предложила:

– Пойдемте на улицу. Там у нас летнее кафе есть, разговору никто не помешает, а здесь, честное слово, муж спит, с работы пришел. И ему будем мешать, и сами толком не поговорим.

Усевшись за серенький столик небольшого кафе, Гера вытащила сигарету. Тайка заказала кофе и вся обратилась в слух.

С самого раннего детства Георгина и Роберт, ее брат, росли в достатке. В школу они ходили в обычную и там выделялись среди своих сверстников самыми модными нарядами и дорогущими игрушками. Даже имена им придумал отец такие, чтобы из любой толпы выделиться смогли. Папа баловал детей, да и средства к этому имел – работал начальником цеха на крупнейшем заводе, мама тоже не отставала – усердно трудилась главным бухгалтером там же. Даже когда отец погиб – детям тогда было лет по десять, – материальное положение семьи не сильно пошатнулось, только мама чуть осунулась. На производстве мать почитали, уважали. Скандал на работе разгорелся лишь однажды. По какой-то неясной причине Чижовой дали только одну путевку во всемирную детскую здравницу «Артек», а детей у главбуха было двое. Конечно, она и на свои деньги могла отправить второго ребенка на юг, но дело уперлось в принцип. Яна Тихоновна усмотрела в отказе покушение на свою безграничную власть. В порыве ярости, вероятно, и наговорила лишнего. Да еще и принародно грозилась вскрыть махинации руководства, если не выдадут вторую путевку. Путевку дали, скандал забылся, и потекла обычная жизнь в достатке. Теперь Яна и вовсе никаких препон не ведала. Мать старалась угождать детям еще больше отца, особенно тряслась над Робертом, он представлялся ей в будущем известной личностью. На Георгину никаких особых надежд не возлагалось, но и девочка получала от матери положенную порцию ласки и внимания и брату особенно не завидовала. Лет с пятнадцати у девчонки начался «золотой век». Необычайно красивую девушку осаждали толпы поклонников. Мать не могла не видеть, какой шквал внимания обрушивается на дочь, и все чаще стала запрещать той и поздние прогулки, и выезды на природу, и вечеринки. Гера, которая никогда не ведала запретов, взбунтовалась. Она убегала из дома, приходила, когда ей вздумается, познакомилась с рюмкой и умела красиво держать сигарету между пальцами. У нее появились мужчины. Между матерью и дочерью началась холодная война. Девчонка подолгу не жила дома, была на содержании любовников, но мать от дочери не отказывалась, когда надо – кормила и давала деньги на карманные расходы. Наконец в семье воцарился мир. Гера вернулась к матери с повинной головой. Причина была самая банальная – девчонка забеременела. Когда растроенная Яна потащила упирающуюся дочь к гинекологу, что-либо делать было уже поздно.

– Будешь рожать! – категорично заявила мать и прибавила: – Денег хватит, вырастим. Вызовем Клавдию, ты пойдешь учиться, прокормимся. Лялька у нас как игрушечка будет.

Так в семнадцать лет Георгина стала матерью.

Когда родилась «игрушечка», срочно вызвали Клавдию – старшую сестру Яны, которая жила тут же, неподалеку, имела скромненькую комнатенку. Для Геры начались самые страшные дни. Утром она убегала в технический институт, куда мать по огромному блату пропихнула-таки дочурку, а вечером ей торжественно вручали орущий сверток. Просвета не было. Институт не радовал, и дома тоже отдыха не ожидалось. И матушка, и тетушка наивно полагали, будто Гера страшно тоскует по дитю все время занятий, и спешили спихнуть крохотную дочку на руки измученной науками мамаше. О гулянках Гера даже боялась заикаться, она остервенело качала в коляске ребенка и проклинала свою дурную голову. Когда дочке исполнился годик, свалилась нежданно-негаданно беда. Вечером пришли за Яной три милиционера и, даже не дав толком собраться, увезли ее.

– Это какая-то ошибка! Мы будем жаловаться! Мама завтра же приедет домой, и эти олухи царя небесного еще узнают, как позорить честных людей! – говорила Клавдия Гере и Роберту.

Но Яна назавтра не вернулась, не приехала она и через месяц, и через год. Ее осудили на пятнадцать лет за махинации в особо крупных размерах, конфисковали все, оставив лишь детские вещи, и вся жизнь Чижовых медленно стала погружаться на дно. Гера бросила институт.

– Девочка, ну, может, не надо бы учебу бросать? – слабо протестовала Клавдия.

– А кто нас кормить будет?! Ты, что ли, на свою пенсию?! – кричала племянница.

– Роберт пойдет работать, вечерами можно подрабатывать, да я и сама полы мыть наймусь, – пыталась женщина найти выход.

– Я пойду работать, чтобы этого вы… содержать?! Я, между прочим, не в пример этой проститутке, собираюсь продолжать учиться! – кричал Роберт.

Но от крика проблем меньше не становилось. Роберт учился в медицинском институте, а вечерами проводил дискотеки для молодежи. Гера устроилась официанткой. За малышкой смотрела Клавдия. Постепенно у жизни наметилось новое русло, теперь каждый был сам за себя, и только старая Клава беспокоилась не о себе, а о маленькой девочке. Гера в коллективе прижилась, нашла себе подруг по несчастью и все чаще стала появляться дома в изрядном подпитии. Вскоре пьянки на работе стали проходить чуть ли не ежедневно, и Геру выгнали из ресторана. В этот же день Роберт выбросил ее вещи и все вещи старухи и маленького ребенка в подъезд. Женщины перебрались в комнатенку Клавдии.