Анна Ольховская - Требуется Квазимодо

Но Зло осталось. И Учитель – остался. А значит, в любой момент все может повториться!

Этого Игорь допустить никак не мог.

И поэтому он погрузился в кипящую смолу, пытаясь нащупать шнурок, на котором висел талисман Зла.

А потом ему стало легче. На плечи Игоря легли тяжелые ладони старого знахаря, и через его руки в сердце парня мощным потоком пролился несущий прохладу и силу свет. Смола остыла, ее тягучесть больше не мешала Игорю.

Он нащупал наконец шнурок, резким рывком сорвал его с шеи Сергея и отшвырнул талисман как можно дальше от себя. Затем то же самое он проделал с Дмитрием.

И обессиленно упал на землю.

Вернее, упал бы, не поддержи его надежные крепкие руки старого знахаря.

– Ты как, сынок? – заботливо произнес Тихон Васильевич, вытирая платком лоб Игоря.

– Руки… – простонал тот. – Спасите мои руки!

– А что с ними не так? Ты их не чувствуешь?

– Что?! Не чувствую?! Да они дико болят! Они же обгорели, вы разве не видите?..

– Ну-ка, дай гляну, – старик внимательно осмотрел ладони парня и облегченно улыбнулся: – Все в порядке с твоими руками, никаких ожогов.

– Но… как же? Они до сих пор огнем горят!

– Это психосоматика, – буркнул Матвей. – Как недавно Володя выразился – остаточный ток. Последствия заклинания Учителя и тех, кто за ним стоит. Тихон Васильевич, а с этими двоими что? Они, как только Игорь талисманы с их шей сорвал, мгновенно отключились. И я, если честно, не могу определить – живы они или нет? Что-то пульс не нащупывается. Правда, пальцы мои от холода чувствительность потеряли, так что…

– Сейчас гляну, только Игорьку сперва подсоблю, – старый знахарь устроил парня поудобнее, прислонив его спиной к дереву, и позвал пса: – Ханыжка, принеси мне баночку-вонючку!

– Что? – невольно улыбнулся Игорь. – Вонючку? Я даже боюсь предположить, что в этой баночке.

– Еще один балабол на мою голову, – шутливо проворчал Тихон Васильевич. – Мазь там, на основе березового дегтя, она и для человеческого носа «пахучая», а уж для собачьего – и подавно! Хан мне всегда в лечении помогает и названия самых частых лекарств запомнил. Вон, несет!

– И чихает, бедняга, – хмыкнул Володя.

– На, Игорек, – старик взял из пасти страдальчески сморщившегося алабая баночку со снадобьем и протянул ее парню, – помажь руки. Она охлаждающая, поможет. Хоть огонь тот – у тебя в голове, но лекарство и голову твою подправит. А я пока этими двумя займусь.

Знахарь присел на корточки перед бесчувственными телами бывших стражников и по очереди приложил ухо к груди каждого. Озабоченно поискал пульс – на запястье и на сонной артерии, вытащил из кармана маленький стеклянный пузырек с густо-зеленой жидкостью и, беззвучно что-то нашептывая, капнул в приоткрытые рты по десять капель.

– А теперь что? – почему-то шепотом произнес Володя. – Они по-прежнему синие, как покойники. Неужели потеря связи с талисманом для них смертельна? Игорь ведь очухался без всякой помощи и нормально себя чувствовал.

– Потому что душа Игоря так и не покорилась власти чужеродных упырей, – глухо произнес старик. – А души этих двоих почти умерли. Я же говорил: мало света в них вижу. Я им настой девясила, Никодимом заговоренный, дал, и помолился за их души. Теперь все от них самих зависит. От их внутренней силы, от того, сколько человеческого в них осталось.

– И сколько нам ждать?

– Я не знаю. Поэтому ждать мы не будем. Талисманы их надо в огонь бросить и дальше идти. Задержались мы тут, скоро уже стемнеет. А Никодимушка еле держится! Неизвестно ведь, сколько он без еды и питья там находится. Это ж какими тварями надо быть, чтобы старика голодом морить?! Сами небось жрут и пьют, спят сладко, пока Никодим… Эх!.. – Тихон Васильевич отвернулся и попытался незаметно стереть проступившие на глазах слезы.

– Мы не виноваты! – закричал Игорь, у него запылали щеки. – Мы себе не принадлежим! Мы в абсолютном подчинении у Учителя! И не так уж сладко мы едим, два раза в день дежурный по кухне варит перловую кашу на воде, добавляет в общий котел одну банку тушенки – и все. Одну – на дюжину мужиков! Те, кто привык много есть в обычной жизни, уже еле держатся. Федор самым толстым из нас был, от слабости он уснул сегодня ночью во время дежурства, и запирающий круг прорвался. Я не знаю, что произошло на самом деле – моя смена днем, – но Шустов буквально через минуту узнал о прорыве и разбудил Федора. И Федор до утра держал круг вместе с остальными. А как только их сменили, Шустов… его… – Игоря передернуло. – Это было жутко! Словно из медальона, по телу Федора начала расползаться концентрированная кислота, разъедая все – кожу, мышцы – на своем пути… Медленно. Захватывая все новые и новые участки тела. Как он кричал! Он даже не пытался снять этот чертов медальон, только кричал. Мамочка, как он кричал!!! – парень сгорбился и уткнулся лицом в колени, его затрясло. – Я до сих пор не понимаю, – глухо произнес он, – за что его наказали так страшно. Что такого могло произойти за минуту? Что?!

– Никодим прорвался и позвал на помощь, – тихо проговорил старый знахарь. – Меня позвал.

– Ну и что такого? Разве это повод – так мучить человека?!

– Это заодно и вам урок преподнесли, – процедил Матвей. – Чтобы вы лучше службу несли, не расслаблялись и Шустова еще больше боялись. Учитель! Ха! Откуда он такой взялся?! Неужели тоже – потомок, как и Квятковская?

– Да вроде нет, – задумчиво покачал головой Игорь. – Похоже, он обычный человек. Вернее, не совсем обычный – скорее всего что-то типа колдуна, ну, как старик, которого мы стережем. Только старик – добрый колдун, а Шустов – злой. И на его стороне – сила чужих. Тех самых гиперборейцев, рвущихся в наш мир. У них там вроде все очень хреново, они так изгадили свою реальность, что спастись могут, только прорвавшись к нам…

– А ты откуда знаешь?

– Да как-то раз я сопровождал Шустова и Тарского во время их визита в СИЗО. Они обычно без водителя обходятся, но иногда берут кого-то из рабов, если выпить хотят. Ну, они на обратном пути и разговорились. Злые вышли из СИЗО, как черти! И всю обратную дорогу «квасили» коньяк и решали, как им дальше быть. Устроить девке, которую навещали, мощный прессинг, чтобы все-таки вынудить ее перейти на их сторону, или просто прикончить ее? Мол, оставлять в живых такую угрозу нельзя. Меня они не опасались, я ведь раб, преданный и покорный, – горько усмехнулся Игорь. – И поэтому говорили обо всем открыто. Вот тогда я и узнал, что и Шустов, и Тарский – оба являются Носителями… чужих.

– Такие же марионетки, как и вы? – недоверчиво хмыкнул Володя.

– Нет. Они действуют по собственной воле, просто в каждом из них – по две сущности. Их собственная – и вторая, добровольно ими впущенная. И эти вторые – что у Шустова, что у Тарского, – сильнейшие жрецы Гипербореи.

– Тогда почему Учитель – Шустов? А Тарский – на вторых ролях?

– Потому что Шустов, собственно, и создал «Наследие», он уже года три формирует «пятую колонну» человечества. А Тарский появился всего лишь несколько месяцев тому назад, и он – только Носитель, врожденных способностей у него нет. Поэтому он, по сути, усилитель мощи Учителя. В случае необходимости оба жреца могут действовать одновременно. И устоять перед ними – по их словам – не сумеет никто.

– Прямо уж и никто?

– В одиночку – никто. Но если люди, обладающие силой, объединятся, планам гиперборейцев – конец. Они не вырвутся из своего гибнущего мира и подохнут вместе с ним. Поэтому они и уничтожают всех наших колдунов – добрых, хороших. И многих уже уничтожили. Хотя погодите! – лицо парня вдруг словно осветилось изнутри. – Я вспомнил! Я что-то очень важное вспомнил! Они тогда многое наболтали со злости, но я не прислушивался, вот и забыл. А теперь словно проявляется что-то в памяти, типа как старые фотографии печатали! Все более четко! Они больше всего на свете боятся не колдунов и магов! Они боятся ее!

– Кого – ее?

– Девушку, к которой они и ездили в СИЗО! Они были абсолютно убеждены, что, загнав ее в угол, смогут управлять ею. И за обещание – выйти на свободу – она перейдет на их сторону, особенно когда узнает, КТО она такая на самом деле! И кем может стать в новом мире. Шустов еще психовал, орал, что большей идиотки он в жизни не видел! Она получила огромный срок за убийство, скоро ее отправят в одну из самых суровых женских колоний строгого режима, где таких «цац» ломают в два счета… и вместо того чтобы ухватиться за возможность стать чуть ли не владычицей мира, эта сука плюнула ему в лицо! И пообещала раздавить, как клопа.

– Так-так, стоп, не части! – Матвей почувствовал, как сердце в его груди ошалело заколотилось от внезапно вспыхнувшей надежды. – Ты по порядку говори, а то все вокруг да около ходишь! Кто такая эта «она»? Хотя нет, погоди, я сам скажу – это Елена Осенева, осужденная за убийство Кирилла Витке, да?!