Наталья Александрова - Приятных кошмаров

Почти сразу над ней раздался голос Нестеровского:

– Ну что, убежала? Признаться, я и сам хотел тебя потом туда столкнуть, в это подземелье. Теперь будешь долго умирать от голода. Все равно никто не найдет, можешь не орать зря.

Лолу неприятно поразило, как высоко раздавался его голос. Значит, она пролетела не меньше трех метров. Лола решила промолчать, пусть злодей думает, что она от удара потеряла сознание. Она крепко прижала к себе Пу И, чтобы он тоже молчал.

Убийца наверху топал, перетаскивая что-то тяжелое, потом раздался грохот, и отверстие, через которое Лола упала, чем-то завалило. В подземелье наступила полная темнота.

«Могила!» – поняла Лола и впала в странное оцепенение.

Очнулась она довольно скоро. В подземелье по-прежнему было темно. Болел бок, который она здорово отшибла, падая. Лола даже обрадовалась этой боли, значит, она еще на этом свете, а не на том. Пыль от падения каменной плиты улеглась, и теперь пахло сыростью и прелыми листьями. Прежде всего Лола испугалась, что в подвале могут быть крысы. Но вокруг стояла тишина, не было слышно никакого шуршания, и Лола подумала, что крыс тут нет, потому что им нечего есть, а полевые мыши уже ушли из подвалов в поле, потому что там, конечно, весной гораздо приятнее находиться, чем в темном сыром подземелье. Лола уселась поудобнее. Пу И шевельнулся на коленях и лизнул ее руку.

– Бедные мы с тобой! – вздохнула она. – Ты-то страдаешь исключительно по моей глупости.

Она тут же представила, что сидит в подземелье совершенно одна, и вздрогнула. Все-таки с Пу И не так страшно. Перед глазами внезапно встала картина, которую Лола видела в каком-то из музеев Европы. Королева Мария-Антуанетта в ожидании казни с собачкой на руках. Маленькая такая собачка, похожа на Пу И только размерами.

– Пу И, мы вовсе не собираемся здесь умирать! – громко сказала Лола. – Когда рассветет, обязательно покажутся какие-нибудь щели. Мы обшарим этот подвал сверху донизу, возможно, найдем какой-нибудь выход. Это же развалины, за столько лет наверняка все обвалилось. Можно расшатать камни. Или мы пророем выход, как граф Монте-Кристо.

Лола подавила возникшую мысль, что граф рыл свой подкоп несколько лет и при этом его все же кормили два раза в день. Пу И прочитал ее мысли и горестно вздохнул.

Лоле же послышалось вдруг легкое дуновение.

– Вот видишь, Пу И, откуда-то тянет ветерок! – обрадовалась она. – Значит не все еще потеряно! Есть выход наружу, должен быть!

Лола вспомнила, что в таких случаях положено зажигать свечу и отметить, в какую сторону колышется пламя. Но у нее нет с собой никакой свечи, даже жалкого огарка. Что-то еще бродило в ее утомленной голове, какие-то сведения из жизни в подземелье. Ах да, детская книжка про Тома Сойера! Там герои чуть не погибли от голода, но потом нашли отверстие, в которое пробивался дневной свет, и вышли на поверхность.

– Будем ждать рассвета, – вздохнула Лола, повозилась немного, устраиваясь поудобнее, и заснула. Пу И спал уже давно.

Проснулась Лола оттого, что затекли ноги. Она пошевелилась, и тут же Пу И ответил негодующим и жалобным ворчанием. Лола протерла глаза и огляделась. Вокруг царила все та же непроглядная тьма. Впору было впасть в полное отчаяние. Но Лола решила не давать себе спуску. «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!» – этот лозунг советских времен очень годился в ее нынешнем положении.

Лола встала, потерла ушибленный бок и побрела вдоль стены, ощупывая ее. Помещение было небольшим, вскоре Лола повернула, потом руки ее нашарили дыру в стене – выпало несколько кирпичей. Лола сунула голову в щель и втянула носом воздух. Потом отошла в дальний угол и снова глубоко вдохнула. Совершенно определенно из щели веяло свежестью.

– Пу И, мы на верном пути! – обратилась она к песику, но тот никак не отреагировал. Он вообще был непривычно тихим, ослабел от голода. Лола тоже безумно хотела есть, принять ванну и выспаться на мягкой постели, но усилием воли отогнала от себя эти мысли и принялась за дело.

Щель удалось расширить без труда, камни падали сами. Лола протиснулась в другое, более обширное подвальное помещение, обошла его по периметру с песиком на руках, нашла проход, заваленный битым кирпичом, перелезла через кучу и оказалась в следующем отсеке. И там наверху виднелось маленькое окошко в стене, скорее не окошко, а вентиляционное отверстие, сквозь которое пробивался неяркий, но, несомненно, дневной свет.

– Пу И! Детка, это свобода! – воскликнула Лола.

Однако очень скоро она поняла, что это не совсем так. То есть окошко-то было, но очень маленькое, сквозь него мог пролезть только Пу И. Больше в подвале не было никаких проходов, это был тупик. Стены тоже были очень крепкие, умели строить раньше, ох умели!

Лола уселась на кучу битого кирпича и посадила Пу И на колени.

– Пу И, – обратилась она к песику, – выслушай меня внимательно. Мы должны выбраться отсюда, но я не могу. А ты можешь, я подсажу тебя наверх. Ты выберешься наружу и пойдешь по дороге к шоссе. Кто-нибудь там тебя обязательно подберет.

Пу И горестно вздохнул. Лола принялась собирать битый кирпич к той стене, где окошко. Набралась солидная куча. Лола взобралась на нее, взяла песика на руки и пропихнула его в окошко, еле удерживаясь на ногах. Пу И отчаянно сопротивлялся и визжал. Чувствуя, что сейчас упадет, Лола буквально выкинула его в окошко. Негодующий лай, раздавшийся с той стороны стены, показал, что песик приземлился относительно благополучно.

– Пу И! Немедленно уходи отсюда! – крикнула Лола.

Вася Хряпин проснулся от холода.

В этом не было ничего необычного, Вася очень часто засыпал где придется – на скамейке в парке, в вокзальном зале ожидания, а то и просто на земле, короче, в любом месте, где его могучий организм падал под напором превосходящих сил алкоголя.

«И ведь ничего тебе, пьяной скотине, не делается! – орала на него сожительница Люська в пылу очередной ссоры. – Другой бы давно сдох, застудил себе все на фиг или бормотухой отравился. А ты валяешься как свинья в луже, пьешь любую отраву, и хоть бы что!»

Васька вяло отлаивался от злобной мегеры, но в глубине души гордился своим железным здоровьем и верил, что ему под силу любые испытания.

Но просыпаться с тяжелого похмелья было действительно муторно.

Во рту был такой привкус, будто там неделю паслось целое стадо свиней белой степной породы. Голова гудела, как вечевой колокол, тело ныло от неудобного положения, а самое главное, Вася так окоченел, что у него буквально зуб на зуб не попадал.

Вася с трудом приподнялся и попытался по каким-нибудь внешним приметам определить, где он находится.

Он лежал в неглубокой канаве, к счастью, сухой, неподалеку от шоссе, среди свежей травы и разнообразного мусора, выбрасываемого из проезжающих по шоссе машин.

«Вот ведь, блин, свиньи эти городские, – неприязненно подумал Вася, счищая со своей щеки комок мятной жевательной резинки, – никакой, блин, культуры! Прямо в окно все кидают! А вдруг здесь человек отдохнуть прилег? Всякое ведь может случиться!»

Он стряхнул с плеча пустую упаковку из-под чесночных чипсов, потянулся, зевнул и сделал попытку встать на ноги. При этом его взгляд упал на женскую сумочку. Небольшая синяя сумка из хорошей кожи валялась в траве, в полуметре от Васькиной головы.

«Ну, блин! – продолжил Васька свои невеселые раздумья. – Ну, эти городские! Чего только не выбросят! Совсем оборзели! Новая же сумка! Больших денег небось стоит!»

Он подобрал ценный предмет и подумал, что за такую сумку Зинка из привокзального магазина вполне может дать ему бутылку. На всякий случай он заглянул внутрь, хотя и не ожидал найти там ничего стоящего. Однако выяснилось, что эти городские оборзели настолько, что выбрасывают не только совсем новые кожаные сумки, но еще и сумки с содержимым.

Правда, денег внутри не оказалось, только мелочь – но это было бы уже чересчур, если бы они еще и деньги выбрасывали, однако сумочка была набита всякими женскими мелочами вроде пудреницы, помады, расчески и прочей бесполезной ерунды, но самое главное – в сумочке лежал серебристый мобильный телефон.

Васька никогда не держал в руках такой дорогой игрушки, но он видел, как этими телефонами пользуются богатые городские, и знал, что стоит такая штучка немерено. Так что Зинка из привокзального явно отвалит ему не одну, а как минимум три бутылки.

При мысли о вожделенных бутылках Васька даже невольно застонал. Похмельные мучения накатили на него с новой силой, он поднялся по травянистому откосу на дорогу и побрел в сторону вокзала, прижимая к груди свою драгоценную находку.

Однако сегодня его везение явно закончилось.

Не успел Васька добраться до привокзальной площади, как из переулка появилась его грозная сожительница Люська. Она направлялась к тому же магазину с огромной авоськой, полной пустых пивных бутылок. Увидев своего загулявшего дружка, она резко изменила траекторию движения, поправила огненно-рыжие крашеные космы и налетела на Хряпина, как изголодавшийся коршун на одинокого цыпленка.