Наталья Александрова - Любовь к трем ананасам

– Что здесь происходит?

Ованес Степанович повернулся к двери. Одежда его была в явном беспорядке. Верхние пуговицы рубашки расстегнуты, шелковый галстук ручной работы сбит на сторону, прядь, которую он обычно зачесывал на лысину, неприкаянно болталась где-то за ухом.

Катя оперлась о крокодилий хвост и села посреди коридора, уставившись на вошедших. Ее лицо пылало, как закат над прерией. Красная Валентинина кофта только подчеркивала этот румянец. Кроме того, эта кофта тоже была полурасстегнута.

Катерина моргнула круглыми глазами и радостно воскликнула:

– Валик!

Действительно, на пороге стоял профессор Кряквин собственной персоной. Был он в запачканной больничной пижаме, на лице – следы копоти, и в прихожей сразу же запахло дымом. По сторонам от него, как адъютанты или телохранители, возвышались еще двое мужчин.

В одном из них, крупном представительном человеке средних лет, Катя узнала соседа Валика по больничной палате, с такой смешной фамилией… кажется, Хвостов… нет, Хоботов.

Второй спутник профессора был пониже ростом и значительно моложе, лет тридцати, плечистый крепыш с коротко остриженными светлыми волосами и кривым, неаккуратно зашитым шрамом на щеке.

– Что здесь происходит? – повторил профессор, и на этот раз в его обычно мягком голосе прозвучала непривычная гневная интонация, а глаза засверкали, как два пылающих угля.

– Валик! – пропела Катерина, еще не почувствовав происходящих в муже перемен.

– Валик? Какой я тебе Валик! – гневно прогремел профессор. – Вот как ты проводишь время в мое отсутствие! Пока муж тяжело болеет, пока его пытают озверевшие преступники, ты принимаешь в нашей квартире каких-то лысых типов подозрительной наружности и сомнительной нравственности!

– Пытают? – в ужасе переспросила Катя. – Тебя пытали преступники? Какой ужас!

– Да, меня пытали! – воскликнул профессор. – Меня едва не скормили голодному крокодилу!

Катька опасливо покосилась на чучело крокодила и на всякий случай отползла в сторону.

– Меня, как дикого зверя, посадили в железную клетку! – продолжал Валентин Петрович. – Об меня тушили горящие сигареты… ну, по крайней мере собирались тушить! Но я все это преодолел, я вырвался на свободу, потому что знал – дома меня ждет преданная, любящая жена! А ты, несчастная, вот как ты меня, оказывается, ждала! Вот как на деле выглядит твоя верность!

– Валик, ты все не так понял! – попыталась прервать мужа Катерина. – Это совсем не то, что ты подумал…

– Да? – с сарказмом отозвался Валентин Петрович, переводя взгляд с сидящей на полу раскрасневшейся Катерины на перепуганного, торопливо застегивающегося Ованеса Степановича. – Интересно, что еще я могу подумать, глядя на эту картину вопиющего разврата?

– А она еще одного кавалера принимала, – донесся с лестничной площадки голос генеральши Недужной, которая никак не могла пройти мимо полноценного семейного скандала. – В самый тот день, когда вас в больницу увезли! Подозрительного, кучерявого… а его потом у нас во дворе убили!

– Занимайтесь своими собственными делами! – рявкнул профессор на любопытную соседку и захлопнул дверь перед самым ее носом.

– Все бабы одинаковые! – со вздохом проговорил Слон, вслед за Валентином Петровичем проходя в прихожую. – А я-то, дурак, думал, что твоя жена особенная! Ночей, говорит, не сплю… Понятно теперь, по какой причине…

– Мы щас с этим лысым козлом по-своему разберемся, – предложил свои услуги Утюг. – Нам это не в лом…

– Это совсем не то, что вы подумали! – повторила Катя, с трудом поднявшись с пола и повернувшись к Слону. – Я Ованеса Степановича пригласила только для того, чтобы выяснить, откуда у вас его телефон!

– И слушать ничего не хочу! – не унимался профессор. – Какой еще телефон? Имеющий глаза, да видит! – И он гневно пнул ногой валяющийся на паркете букет.

– Какой телефон? – насторожился Слон.

Ирина, наблюдавшая за происходящими событиями из шкафа, предприняла еще одну попытку выбраться на свободу. Утюг, который стоял неподалеку от ее укрытия, услышал подозрительный шорох и опасливо покосился на дверцу.

– У вас, извиняюсь, что – мыши? – спросил он Катерину.

– Нет у нас никаких мышей! – отмахнулась та. – Крокодилы, леопарды, обезьяны – это есть, да еще и муж, как выяснилось, настоящий Отелло!

– Молодой человек! – прошипела Ирина из шкафа. – Мужчина! Выпустите меня!

– А по-моему, у вас мыши! – Утюг немного отодвинулся. – Не уважаю я мышей!

– Ну-ка, еще раз про телефон! – потребовал Слон. – Что вы там сказали? Какой у него телефон?

– Не у него, а у вас! – покосилась на него Катерина. – Мне по ошибке в больнице ваши вещи выдали…

– Какой еще телефон? Какие еще вещи? – гремел профессор. – Ты пытаешься отвлечь меня, изменница! Пытаешься заговорить мне зубы, перевести стрелку, втереть туфту…

– Постой, Валик! – остановил его Слон. – Дай ей сказать! Что там насчет телефона?

– Ну я же говорю, мне по ошибке выдали ваши вещи, и там в футляре от очков был телефон Ованеса Степановича. Так вот я и подумала, что он что-то знает… что через него можно найти вас, а значит, и Валика…

– Телефон в очешнике?! – воскликнул Слон, поворачиваясь к Ованесу. – Так это вы, что ли, покупатель?

– А вы кто? – подозрительно осведомился Ованес.

– Я – владелец камня, – вполголоса сообщил Слон. – Это я посылал Минского… только его убили. Кстати, – он повернулся к Кате, – что там говорила ваша соседка про подозрительного кудрявого мужчину, которого вы принимали и которого убили в вашем дворе?

– Никакой это не кавалер! – возмущенно выпалила Катерина. – Это врач из районной поликлиники… по крайней мере так он сказал, – добавила она менее уверенным голосом. – Я его к Валику вызывала…

– Вы – владелец камня?! – Ованес бросился к Слону. – Так что же вы молчите? Дорогой вы мой! Покажите мне его скорее! Да ради этого камня я готов на что угодно!

– Эй, братан! – Утюг вклинился между Слоном и Ованесом. – Держись от шефа подальше, а то…

– Ладно-ладно, Утюг, – успокоил его Слон. – Человек волнуется, его понять можно… только, извиняюсь, камня я вам показать не могу. Его Минский к вам нес, а его убили, и где сейчас этот камень, никто не знает…

– Как – убили? – переспросил Ованес.

– Обыкновенно, ножом!

– Но я его только что видел… ох! Недаром он показался мне таким подозрительным! Так что – камень навеки утерян? – Ованес схватился за голову, снова сбив свою знаменитую прядь, и заголосил: – Горе мне! Позор на мою лысую голову! Двести поколений моих предков с негодованием взирают на меня! Все усилия впустую! Все пошло прахом!

– Что вы так убиваетесь? – сочувственно осведомился Слон. – Ну подумаешь – камень! Другой найдете…

– Другой? – взвыл Ованес. – Другого такого камня нет во Вселенной! Ведь это последняя и единственная реликвия Великой Армении, личная печать царя Тиграна Второго, Тиграна Великого!

– Это еще кто такой? – заинтересовался Слон.

– Как – вы не знаете? – Ованес недоверчиво взглянул на авторитета. – Ну да, откуда вам знать, ведь вы не армянин! Тигран Второй – это царь Великой Армении, при котором наша страна достигла небывалого могущества! Ему принадлежали Финикия и Киликия, Сирия и Лидия! Персидские владыки платили ему дань! Все армяне мира знают о существовании печати царя Тиграна, но никому не доводилось ее видеть! И когда до нас дошли слухи о том, что печать найдена и ее можно купить, в Нью-Йорке собрались богатейшие армяне Америки и постановили выкупить реликвию любой ценой. Для этой цели армянские бизнесмены создали специальный фонд, и мне доверили великую честь отправиться на переговоры с продавцом… то есть с вами… и вот, я не справился со своей задачей! – Ованес снова схватился за голову и принялся раскачиваться. – Все соотечественники покроют мое имя позором! А я-то надеялся, что войду в историю армян, что мое имя встанет в один ряд с такими великими армянами, как Арам Хачатурян, Армен Джигарханян, Павел Лисициан, Арно Бабаджанян, Мишель Легран…

– Как, разве он тоже армянин? – заинтересовалась Катерина.

– Конечно! – подтвердил Ованес Степанович и возбужденно продолжил: – Шарль Азнавур, Тигран Петросян, Микаэл Таривердиев, Мартирос Сарьян, Уильям Сароян, Анри Труайя…

– Этот-то при чем?

– Он тоже армянин, настоящее его имя – Левон Тарасян… а еще Иван Айвазовский, Иосиф Орбели, Ованес Баграмян…

– А это кто такой?

– Маршал! – отозвался Ованес. – Герой войны, командующий фронтами. Между прочим, мой тезка! Но нет, не стоять моему имени в этом славном ряду!

– Потому что за чужими женами волочиться не надо! – мстительно проговорил профессор Кряквин. – Если уж приехал по важному делу, так нечего от него отвлекаться!

Утюг во время пламенного выступления Ованеса Степановича снова подошел к стенному шкафу. Ирина нашла в шкафу какой-то прутик, просунула его в щелку и пощекотала Утюга. Он нервно обернулся, и Ирина отчетливо прошептала: