Дмитрий Черкасов - Один день Аркадия Давидовича

– Точно! – вспомнил Телепуз. – Ну, тогда, хоть Комбижирика... Алё! Миша! ... Миша, у нас проблемы! ...

В конце восьмидесятых годов двадцатого века Аркадий Клюгенштейн шесть месяцев работал санитаром в Военно-Медицинской Академии, на хирургическом отделении.

Как-то раз в его дежурство привезли какого-то палестинского партизана, подстреленного, как тогда говорили, «подлым израильским агрессором» в момент закладки партизаном мины под школьный автобус, всего в заскорузлых от высохшей крови бинтах и в глубочайшей коме. Военно-медицинские светила бились с ним часов двадцать с гаком, вынимая из загорелого жилистого тела осколки с пулями, и молясь, чтобы сей достойный представитель народно-освободительного движения не отбросил коньки на операционном столе. Ибо в те времена жизнь ближневосточного партизана ценилась весьма высоко, а летальный исход был крайне нежелателен и сильно помешал бы карьерному росту хирургов и анестезиологов, каждый из которых был в чине не ниже подполковника.

Короче, битва за ценную жизнь была не на шутку, а за «картавого» [11] как минимум.

Сверхсложная операция завершилась удачно, партизана заштопали и отправили в спецпалату, где подсоединили к аппарату искусственного дыхания и поставили аж три капельницы.

Ну, а Аркадий в этой самой палате мыл пол.

Просто мыл пол и все. Ему на Ближний и Дальний восток вкупе со всеми Азией и Африкой было наплевать, потому как до аванса оставалось времени как до Китая на четвереньках, а до зарплаты столько же, только пешком.

Мыл Аркаша пол, как вдруг агрегат, где пульс, температура, кардиограмма и всё прочее высвечивается, и который к больным присоединен, как-то странно запищал, забулькал и захрюкал.

Боец освобождения Незалежной Палестины зашевелился.

Ожил, короче.

Клюгенштейну интересно стало, он со шваброй ближе подошел, типа линолеум трет, ну и посматривает – что там мигает, и чего там «арафат» в коечке дергается. И тут боец открыл глаза и уставился на Аркашу вполне осмысленным взглядом, хотя и немного затуманенным от анестезии.

Глюк, не долго думая, и брякнул, типа для поддержки:

– Шалом! – и широко улыбнулся...

Что привиделось бойцу, когда он узрел перед собой носатую ухмыляющуюся харю, словно сошедшую с плаката о прелестях жизни в кибуцах, – Шин-бет [12], пытки, публичное повешение, прогулка на катере в одну сторону, в финале которой его бы сбросили в пасть к вечно голодным акулам, – уже никто никогда не узнает.

Палестинец издал крик падающего со скалы горного козла и испустил дух.

Усилия по возвращения партизана в этот мир успехом не увенчались, а Глюк серьезно призадумался над бренностью бытия и над тем, как жить дальше...

Примерно те же мысли посетили Аркадия и тогда, когда он приник к небольшому прямоугольному оконцу на входной двери птичьей секции, и увидел вальяжно бредущего по аллее взрослого амурского тигра.

Полосатый обитатель тайги, чей вес на глаз определялся в три с лишним центнера, помахивал длинным хвостом и со стороны смотрелся вполне безобидно.

– Серьезная, блин, киса, – пробормотал Телепуз, выглядывавший из-за плеча Клюгенштейна.

– Зря ты пушки ментовские в пруд выкинул, – посетовал Глюк. – Ща бы пошли на прорыв...

Штукеншнайдер вздохнул, признавая правоту друга.

– Пап, а мы долго здесь сидеть будем? – осведомился Глюк-младший, для большей безопасности помещенный вместе с сыном Штукеншнайдера в огромный железный ящик, откуда братаны вытряхнули полтонны песка, предназначенного для противопожарных целей. Песок огромной кучей возвышался посреди прохода между вольерами.

– Сколько надо – столько и будете, – отрезал Аркадий. – И вообще – закрой, блин, за собой крышку и веди себя прилично...

Младший Клюгенштейн дисциплинированно скрылся в ящике.

По аллее вслед за первым тигром прошел второй, не менее солидных габаритов.

– Куда это они? – забеспокоился Телепуз.

– Обедать, блин, – Глюк подергал дверь, проверяя прочность блокировки. Лом засел намертво. – Тут им раздолье. Жри – не хочу... Одних зебр штук десять. Плюс остальные травоядные... Да и мусор недалеко валяется. Хотя, я думаю, его-то они не тронут. Они, блин, в пище разборчивы...

Штукеншнайдер наморщил лоб.

– Выберемся – первым делом рожу бывшему директору этого заведения набью...

– За что это? – поинтересовался Аркадий.

– Да, блин, развел бардак, понимаешь... Губер наш давно ж предлагал зоопарк в другое место перенести, с современными, блин, условиями содержания животины. А этот, сучок недоделанный, устроил тёрки: хочу-не хочу, политический заказ... Вот, блин, и дотёрли до того, что тигры удирают. А сделали бы дело толком – всё б нормально было.

– Это да, – кивнул Глюк, неоднократно видевший по телевизору выступления уволенного директора зоопарка, обвинявшего главу городского правительства во всех смертных грехах и поддержанного толпой мутноглазых псевдодемократов из местного отделения «фруктовой» партии. – Года два уже эта бодяга длится... Или три.

– До фига, короче, – Телепуз поджал губы.

– Но нам, блин, от этого не легче, – Аркадий вновь посмотрел в оконце. – Надо ж, блин, именно щас такому произойти... У меня сегодня дел до дури, думал – по-рыхлому [13] успеем и к обеду свободен...

– Отменить стрелки [14] не можешь? – озаботился Григорий.

– Кое-какие могу... Но после обеда надо обязательно в конторе у одного банкира быть. Разобраться, блин, чё он там химичит... Я кое-что на этого жидёнка накопал, – Глюк всегда очень четко разграничивал «евреев» и «жидов». Последних он сильно не любил. – Предъяву сделать надо.

– Дело серьёзное, – согласился Штукеншнайдер.

Такому скоплению разномастных джипов, что образовалось у ворот зоопарка, мог бы позавидовать любой автосалон. Антифашист прибыл на «Ford Explorer» цвета «мокрый асфальт» в комплектации «Eddie Bauer» [15], Ортопед – на белом «Mercedes-Benz G500», Садист с Ди-Ди Севеном – на бордовом «Cadillac Escalade» и серо-стальном «Nissan Xterra» соответственно, Тулип – на золотистом «Chevrolet Tahoe», Гоблин – на изумрудно зеленом «Jeep Grand Cherokee», Кабаныч – на серебристой «Toyota Highlander», Армагеддонец – на яично-желтом «Land Rover Discovery», а Мизинчик перегородил трамвайную остановку своим «Range Rover 4.6 HSE» оттенка болотной тины.

Последним примчался Горыныч на своем «Lincoln Navigator» и приткнул двухтонного монстра рядом с одинокой «Acura MDX» Глюка, застывшей у давным-давно закрытого пивного ларька возле кассы.

Высыпавшие на воздух братаны были одеты и вооружены соответственно моменту и имеющейся в перспективе задачи. То есть – все облачились в камуфляжные куртки и размахивали помповыми ружьями, пугая и без того неспокойную толпу зевак, собравшуюся у ворот и стен зоопарка.

Подтянулись и парочка экипажей патрульных машин из районного отдела милиции, и почтительно остановились поодаль...

Кабаныч взгромоздился на крышу своего внедорожника, обозрел местность и разочарованно насупился.

Тигров видно не было.

– Они, блин, внутри, за стеной, – сказал стоящий неподалеку Садист, понявший по выражению лица приятеля нахлынувшие на того мысли.

– Ах, да, правильно! – сообразил Кабаныч и спрыгнул на землю.

Мимо пробежал Комбижирик с какой-то коробкой на плече, бормочущий под нос нечто невнятное. Угадывалось лишь одно слово – «сафари».

– Представители отряда кошачьих отличаются дальнозоркостью, – сообщил подошедший к Садисту, Кабанычу и Ортопеду задумчивый Циолковский, перелистывая страницу замусоленной брошюры, отобранной им у одного из удравших служителей зоопарка. – Ночью они видят хорошо, а вот днем, блин, могут не увидеть того, чё у них делается под носом...

– Ценное наблюдение, – Ортопед почесал пятерней бритую голову. – Но что нам это дает?

– А еще они, – продолжил Циолковский, – принюхиваются к пище, чтобы ощутить не ее запах, блин, а температуру... Типа, блин, слишком горячую или холодную жрать не будут.

– С голодухи будут, – покачал головой Садист. – У меня, блин, кот, когда я его на две недели в шкафу запер, потом картошку сырую жрал... И лук.

– Живодер, – осуждающее выдал Кабаныч.

– Да не нарочно я, – отмахнулся Левашов. – Так, блин, получилось... Думал, за сутки обернусь, а вышло, блин... – Олег не договорил и удрученно вздохнул.

– На фига было котяру в шкафу запирать? – поинтересовался Ортопед.

– Случайно, – Садист вздохнул еще раз. – Собирался, блин, быстро, думал, он на своем месте, под диваном... Ну, блин, и не просек, как он в шкаф шмыгнул. Приезжаю – из шкафа вопли, вонища... Кошмар, в общем... Только дверь открыл – полосатый на кухню дернул, пакет с картошкой разодрал и ну точить [16]! Аж урчал от удовольствия...