Наталья Александрова - Капкан для принцессы

Встречаемся в четыре часа в соборе святого Мартина, первая справа кабинка для исповеди на французском языке.

Проследив за тем, как Лола исчезает в нарядной воскресной толпе, Маркиз нашел в ряду однотипных заведений пивную со своеобразным названием «Лунная свинья». Войдя внутрь, он попросил кружку пива и сел к стойке, выложив перед собой номер лондонской «Тайме». Через полчаса к нему подсел плотный лысый господин в твидовом пиджаке и, скосив глаза на газету, сказал на хорошем английском:

— Приятно встретить здесь соотечественника.

— — «Тайме» читают не только англичане, — ответил Маркиз условной фразой.

— Тем более, особенно приятно встретить иностранца, который читает «Тайме».

Маркиз поставил кружку и вышел из пивной. Господин в твидовом пиджаке нагнал его и сказал вполголоса:

— Первый переулок налево.

В переулке стоял припаркованный вишневый «фольксваген». Твидовый господин распахнул дверцу и предложил Лене сесть на переднее сиденье. Устроившись рядом, он представился:

— Шульц. Мне говорили о вас друзья и рекомендовали как человека ловкого и осторожного. То, как вы похитили ассирийскую статуэтку из бронированной машины…

— Не будем говорить о прошлом, — Леня скромно потупил глаза, — давайте лучше поговорим о будущем.

Шульц достал из кожаного «дипломата» лист тонкой бумаги и протянул его Маркизу:

— Когда изучите этот план и запомните его как собственную задницу, сожгите.

Леня положил план на колени и внимательно всмотрелся в него.

— Что это за здание? — поднял он наконец взгляд на собеседника.

— Особняк Гюнтера Тизенхаузена.

Старинная семья, большое состояние, красивый дом. Ваша цель — в кабинете хозяина.

— «Голубой Рубенс»?! — полуутвердительно произнес Маркиз.

Шульц кивнул, с уважением взглянув на Леню:

— Я вижу, вы разбираетесь в искусстве.

— Ну, просто я готовился к нашей встрече и изучил возможные.., направления работы.

— Хорошо, — Шульц кивнул, — тем проще нам будет разговаривать. Четырнадцатого сентября у господина Тизенхаузена будет прием по поводу дня рождения его дочери. Это удобно: много людей, много шума, охрана будет отвлекаться. Вы войдете здесь, — Шульц указал кончиком карандаша точку на плане, — и окажетесь в подвале здания. Это окошко будет заранее подготовлено, сигнализацию отключат в шесть часов. Вы пройдете здесь, здесь и здесь, — карандаш пробежал по плану, — и окажетесь в коридоре перед кабинетом. Вам останется только открыть замок, отключить сигнализацию, войти и взять картину…

— Герр Шульц, и за эту прогулку вы готовы выложить двести тысяч долларов?

Согласитесь, это выглядит подозрительно! Все подготовлено, окошко открыто, план нарисован, остается открыть одну дверь.., это может сделать кто угодно, для этого не нужно было приглашать меня.

В конце концов, вы это могли сделать самостоятельно…

— Посмотрите на меня, — усмехнулся Шульц, — я старый и толстый. Когда вы попадете в этот подвал, то поймете, что пройти там не так уж просто, это только на плане все легко выглядит. Кроме того, дверь кабинета вам придется открыть самому и отключить сигнализацию тоже…

— Какой замок на двери и какие типы сигнализации использованы?

Шульц протянул Лене маленький листок с текстом и схемой. Маркиз внимательно просмотрел записи, поднял на собеседника недоверчивый взгляд и хотел еще что-то сказать, но тот предупредил его:

— Да в конце концов, что я вас уговариваю! Если не хотите работать, я найду другого исполнителя! — Шульц протянул руку за планом.

— Нет-нет, — Маркиз спрятал бумаги за пазуху, — я не отказываюсь. Простите мои вопросы, я очень осторожно отношусь ко всякому новому делу… А как насчет аванса?

— Сколько вы хотите? — недовольно спросил Шульц.

— Четверть.

— Пятьдесят тысяч? Об этом не может быть и речи! Двадцать — это предел!

Маркиз кивнул, и Шульц вытащил из-под сиденья плотный бумажный пакет.

Лола вошла в исповедальную кабинку с табличкой «Французский язык» и негромко проговорила:

— Грешна, святой отец.

— В чем ты согрешила, дочь моя? — послышался из-за деревянной шторки хрипловатый голос с сильным акцентом.

— Не покормила утром свою собачку… — прошептала девушка голосом кающейся грешницы. — А еще я собираюсь помочь одному симпатичному негодяю обокрасть достойного гражданина…

— Помочь другу — это не грех, — проговорил «святой отец», — а вот не накормить собаку — это ужасно! Как ты до этого опустилась, дочь моя?

— Шучу, шучу, святой отец, не накормить собаку — на такое даже" я не способна!

— Лгать на исповеди — это страшный грех! — сурово заключил «исповедник». — Сорок раз прочти «Отче наш».

— А теперь запоминай, — голос Маркиза стал деловым и решительным, — вот план дома, — в щели деревянной шторки появился лист бумаги, — внимательно изучи и сожги его. Видишь красный крестик в левом верхнем углу? Эту дверь ты мне должна будешь открыть без семи минут двенадцать. Запомни — без семи двенадцать! Если ты откроешь раньше, ее обнаружит охранник, который проходит здесь без восьми минут, если позже — я окажусь в ловушке.

— Очень мило. — Лола уставилась на чертеж. — А как я сюда попаду?

— Легко, — Маркиз просунул сквозь шторку еще один листок, — вот рекомендательное письмо от владельца бюро по найму прислуги. Четырнадцатого сентября в доме герра Тизенхаузена будет прием, для которого приглашают временный персонал. Поработаешь один день горничной в приличном доме.

— Отлично! — Лола голосом изобразила энтузиазм. — Я как раз подумывала о том, чтобы сменить профессию. Горничная — это то, о чем я мечтала всю жизнь, а после дома герра Тизенхаузена меня охотно возьмут куда угодно! Это просто прорыв в моей карьере.

— Вот и славно.

Рядом с Лолой из плетеной корзинки послышалось тихое поскуливание.

— Пуишечка! — проворковала Лола. — Дорогой, ты же знаешь, что в церкви надо соблюдать тишину! Ты обещал мне, что будешь хорошим мальчиком!

Пу И никак не хотел успокоиться, и Лола скорбным голосом проговорила:

— Вынуждена покинуть вас, святой отец, если вы закончили свои наставления, меня призывают мирские дела.

— Не забудь — откроешь дверь без семи минут двенадцать! — напутствовал ее «святой отец».

Лола приблизилась к особняку Тизенхаузенов. Трехэтажное старинное здание впечатляло своей монументальностью.

Возле дома был разбит цветник, на клумбах сейчас, в сентябре, привольно расположились яркие осенние цветы. Был даже небольшой фонтан. Все это Лола разглядела через витую чугунную решетку, которая отгораживала дом Тизенхаузенов от остального мира.

Лола миновала ворота и, остановившись возле калитки, нажала на кнопку звонка. На звонок вышел толстый охранник. Потирая красную шею, он хмуро осведомился, кто Лола такая и что ей нужно. Лола сделала испуганный вид и протянула охраннику свою рекомендацию из агентства по найму прислуги.

— Мне говорили, что в дом нужна горничная… — прошептала она, опустив глаза.

Охранник ознакомился с рекомендацией, потом окинул взглядом девушку.

Для визита Лола выбрала темненький скромненький костюмчик, но юбка открывала колени, и недорогие туфли все же выглядели вполне прилично на стройных ножках. Охранник задержался похотливым взглядом в вырезе костюма, потом перевел взгляд на ноги. Видимо, он остался доволен, потому что велел Лоле обойти дом и позвонить в дверь черного хода.

— У нас сегодня прием, прислугу набираем из ресторана «Бахус», но, возможно, тебя возьмут убирать в комнатах сегодня и завтра. Поговори с господином дворецким.

— Благодарю вас. — Лола отважилась поднять глаза и робко улыбнулась охраннику.

— Ну-ну, девочка, будь смелее, мы тут не кусаемся. Ты откуда, из Польши? — очевидно, он уловил легкий акцент.

— Да, — Лола снова опустила глаза.

В Германии полно поляков, поэтому охранник не удивился.

— О, я люблю польских девушек! — захохотал он. — Если будешь ласкова с дядей Вилли, я замолвлю словечко, и господин дворецкий возьмет тебя на постоянную работу.

На прощание он похлопал Лолу по многострадальной попе.

«Врет все, свинья жирная, — обозленно подумала Лола, уходя, — станет его слушать господин дворецкий!»

Господин дворецкий выглядел едва ли не величественнее, чем сам герр Тизенхаузен, во всяком случае, гораздо надменнее. Он придирчиво оглядел Лолу, причем совершенно не с тем выражением, с каким глядел на нее похотливый любитель, польских красоток старина Вилли. Господин дворецкий глядел на Лолу как на какое-нибудь насекомое — случайно залетевшее в дом. Потом он поднял глаза к небу, брезгливо пожевал губами и сказал, что если бы не прием, он ни за что не взял бы в дом какую-то польку с сомнительными рекомендациями, но, видит Бог, ему не хватает прислуги и поэтому он берет Лолу на три дня с испытательным сроком и предложил такую мизерную оплату, что если бы Лола была на самом деле бедной польской девушкой без работы, она плюнула бы господину дворецкому в морду и немедленно ушла, хлопнув дверью. Но памятуя о деньгах, которые ей светят в случае успеха, она продолжала стоять навытяжку, скромно теребя сумочку, и господин дворецкий милостиво сказал, что она принята.