Наталья Александрова - Испытательный срок для киллера

Еще одна попытка. Снова крючок зацепился за ручку, на этот раз Валя чуть резче его дернул, чтобы крючок крепился прочнее. Тубус снова начал подниматься. Он подтянулся к самому удилищу и медленно поплыл над полом к вентиляционному отверстию. Надежда затаила дыхание: если тубус сорвется сейчас, бутылка неминуемо разобьется вдребезги. Валя, осторожно выбирая удочку, подтянул тубус почти к самой отдушине. Здесь начиналась самая трудная часть операции: тубус надо было развернуть и протащить в шахту. Сейчас очень пригодился бы второй человек, который хотя бы поддерживал бы удочку, пока Валя каким-нибудь вспомогательным инструментом развернет тубус в нужном направлении, но Надежда никак не могла покинуть свой пост – она следила за дядей Васей и контролировала на экране монитора богдановский кабинет, чтобы не пропустить возвращение хозяина.

На экране было видно, как Валя ловко зацепил конец тубуса крючком из толстой проволоки, подвел его к самому вентиляционному отверстию и аккуратно втащил внутрь. Надежда перевела дух и взглянула на часы: с начала операции подмены тубусов прошло ровно четыре минуты. Время было на пределе.

Буквально через несколько секунд тубус снова появился в поле зрения. Достаточно уверенно он проплыл к столу, завис над ним и начал медленно опускаться, одновременно вращаясь. Над самой поверхностью стола он висел довольно долго – Валька выжидал, пока вращающийся тубус примет хотя бы примерно то же положение, в каком он находился до подмены. Наконец тубус коснулся поверхности стола, крючок высвободился, и удочка уплыла из кабинета. Вторая фаза операции заняла всего полторы минуты. Надежда мысленно поаплодировала Вале. Через полминуты он сам со скучающим видом появился в дверях сектора. Он подсел к Надежде и уставился в экран. В кабинете пока было по-прежнему пусто. Надежда шепнула Вале:

– Блестяще! Зрители аплодируют!

– А как ты думала? Перед тобой, вернее, рядом с тобой – рыболов с сорокалетним стажем!

В этот момент они увидели на экране, как дверь богдановского кабинета распахнулась. Виктор Викторович, нервно оглядываясь, вошел в кабинет, запер дверь на ключ и бросился к столу. Он схватил тубус, открыл его, увидел, что бутылка цела и, облегченно утирая пот со лба, плюхнулся в кресло.

– Я ему не стал тубус менять, – вполголоса прокомментировал Валя, – вдруг он свой в лицо знает, я ему туда же нашу бутылку положил.

– А ту бутылку, его, куда ты дел?

– Я ее в наш тубус положил, вместе с удочкой.

– А тубус-то куда дел? Что ты меня мучаешь, несчастье мое?

– Тубус? В бак со строительным мусором, там, в комнате, где у нас камера установлена, под мусор зарыл.

– Ты что, с ума сошел? А вдруг этот мусор увезут куда-нибудь, пока мы здесь? Или тубус кто-то найдет?

– Ну а что мне делать было? Не мог же я сюда с тубусом припереться? Вот бы дядя Вася обрадовался!

– Вообще-то, да. Как-то мы с тобой все продумали, а этот момент упустили.

Тем временем Богданов сложил бумаги в свой кейс, взял тубус, оделся и вышел из кабинета. Внизу его уже ждала машина, которая отвезла его в аэропорт.

Надежда и Валя не могли дождаться конца работы, чтобы проверить похищенную бутылку. Дядя Вася тоже заметно нервничал: проклятые испорченные силовые розетки помешали ему проконтролировать отъезд Богданова.

Перед самым концом рабочего дня зазвонил городской телефон. Надежда, случайно оказавшаяся ближе всех, сняла трубку. Звонила женщина, по-видимому, из автомата. Надежде показалось, что она повторяет чьи-то чужие слова, кто-то стоит рядом с ней и говорит, а она заученным голосом повторяет за ним, разбивая фразу на неестественные фрагменты.

– У вас в комнате… должен был работать… электрик. Он еще не закончил? Можно его позвать?

– Одну минуту. – Надежда позвала: – Дядя Вася, вас к телефону просят!

Дядя Вася направился к аппарату, а Надежда, протягивая ему трубку, одновременно сделала Голубеву знак глазами. Тот мгновенно ее понял и, зайдя за стеллаж с приборами, закрывавший его от посторонних глаз, снял трубку параллельного аппарата.

Дядя Вася поговорил очень коротко, в основном слушал, буркнул что-то сердитое и бросил трубку. Голубев подсел к Надежде.

– Богданов звонил, – сказал он вполголоса, – из свободной зоны, таможню и паспортный контроль прошел. Попросил какую-то женщину дядю Васю позвать, отчитался, как перед начальником, а тот его еще взгрел, что звонит без спросу. Но вроде поуспокоился, операция развивается по плану.

– Что это Богданов, совсем обалдел, по служебному телефону звонил, они же прослушиваются.

– Ответственности боится. Доложил, что все в порядке, чтобы к нему потом никаких претензий не было.

– Претензии к нему будут, еще какие. Интересно, как там наша бутылка поживает? Сил нет терпеть, как хочется узнать, что же там такое.

– Не можем же мы при этом вшивом мафиози с тубусом бегать, это может плохо кончиться.

Наконец рабочий день завершился. Дядя Вася работу свою доделать не успел, но удержать его на рабочем месте не могла никакая сила, главный энергетик даже не пытался покушаться на святое. Народ постепенно разошелся. Убедившись, что противная сторона покинула поле боя, Надежда с Валей бросились в заветную комнату. На ее пороге они застыли как громом пораженные: комната была чисто прибрана, строительный мусор исчез бесследно, и вместе с ним исчез заветный тубус.

– Быстро во двор! – скомандовал Валя. – Они все в контейнер высыпали, а контейнеры только по средам вывозят! Мы еще ее найдем!

Они помчались по внутренней лестнице во двор. Перед самой дверью Надежда вдруг застыла как вкопанная, и Валя, бежавший за ней следом, врезался в нее с разбегу.

– Ты чего, мать?

– Говоришь, контейнеры по средам вывозят?

– Ну да, ты чего встала-то, бежим!

– А сегодня что, по-твоему?

– Сегодня? Ах ты, черт, сегодня же среда! Ну я дурак! А что это мне в голову пришло, что сегодня вторник?

Тем не менее во двор они вышли, и их взорам предстала самая обидная картина: огромный мусоровоз выезжал за ворота института.

– Тьфу, черт. – Валька даже в лице переменился. – Ну, ни раньше, ни позже! Против невезухи не попрешь!

– Да-а‑а, – протянула Надежда, – столько трудов, столько нервов, столько инженерной мысли – и все псу под хвост!

– Ну, не совсем так. Малину этим гадам мы все-таки подпортили. Представляешь, что будет, когда они там, в Италии, наш коньячок найдут!

Валя немного подумал и огорченно добавил:

– Удочку вот жалко! Хорошая такая удочка была.

Первым, кого увидел Виктор Викторович Богданов, сойдя с самолета в римском аэропорту, пройдя таможенный контроль и отыскав свой чемодан, была Марьяна. От неожиданности Богданов чуть не выронил чемодан с бесценной бутылкой. Сначала он решил, что ему привиделось, что это реакция организма на перелет и на перемену климата, но нет, вот она собственной персоной, улыбается и машет ему рукой.

– Здравствуй, дорогой. Вот и я, а ты, я вижу, совсем мне не рад?

– Как ты здесь очутилась? – Он был ошеломлен.

– Прилетела вчера, хотела сделать тебе сюрприз. Я покажу тебе свою Италию, мы немножко развлечемся.

– Но я ведь на работе, это же командировка.

– Ничего, у тебя будет время. Сейчас пойдем к выходу, вон стоит человек с плакатом, видишь, написано: BOGDANOV, это он тебя встречает, скажи ему при встрече «бон джорно», а спасибо будет – «грацис», это ты, наверное, и сам знаешь. Про меня ничего не говори, езжай с ним в гостиницу, я тебя сама найду. Когда тебе должны позвонить по поводу передачи товара?

– Сегодня вечером с одиннадцати до двенадцати.

– Очень хорошо, переставь часы по римскому времени, потом договорись с представителем фирмы, что никуда сегодня не пойдешь, скажи, что хочешь самостоятельно погулять по городу. Официальные переговоры и программа у тебя начинаются завтра, так? А сегодняшний вечер будет наш. Иди, милый, вон там представитель компании уже весь извелся, тебя ищет.

Марьяна сделала вид, что не заметила, как Богданов поморщился, узнав, что этот вечер они проведут вместе, чмокнула его в щеку и исчезла. Она вышла из аэропорта, где на стоянке у входа ее ждало такси. Таксисты всего мира говорят по-английски, поэтому Марьяна без труда объяснила шоферу, что надо следовать вон за той бежевой машиной, те, вероятно, поедут в гостиницу, так ей, Марьяне, тоже надо туда же, а если таксист узнает, в какой номер поселили того крупного русского синьора, и поможет ей снять номер рядом с ним или хотя бы на том же этаже, Марьяна даст ему хорошие чаевые. Таксист заверил ее, что все будет о’кей.

Представитель итальянской фирмы встретил Богданова, шумно радуясь. Беспрерывно что-то выкрикивая, мешая русские слова с итальянскими, он усадил Виктора Викторовича в машину, сказал, что официальный переводчик будет завтра, завтра же начнется и работа, а сегодня он может быть гидом синьора Богданова и показать город. Богданов не посмел ослушаться Марьяну, поблагодарил итальянского коллегу и вежливо отказался от его услуг. Тот не очень расстроился, привез его в гостиницу, проводил до номера и откланялся. Буквально через несколько минут в номере Богданова появилась Марьяна. Она отправила Виктора Викторовича под душ, потом перетрясла его вещи, выбрала подходящую одежду и повела гулять. Они выпили коктейль в баре на углу, потом немного прошлись пешком. У Богданова от перелета и обилия впечатлений слегка кружилась голова. Стемнело, Марьяна заботливо спросила, не устал ли он. Она вообще была с ним очень нежна и предупредительна, а к тому же очень хороша, слегка возбужденная, с загадочно мерцающими глазами. Виктор Викторович был не первым человеком, который потерял голову за границей. В его оправдание можно сказать лишь то, что рядом с ним находилась Марьяна, своя, русская, от нее он не ждал никакой подлости. Она пригласила его поужинать в маленький ресторанчик, там они съели какое-то итальянское блюдо с длинным названием, выпили довольно много красного вина, Марьяна называла его «кьянти». Богданову кьянти не понравилось, кислое какое-то, но как же, быть в Италии и не попробовать кьянти! – и он послушно выпил. После ужина они снова вышли на улицу, гостиница была недалеко.