Дональд Уэстлейк - Все мы люди

На втором этаже, Чонси также смотрел на часы. Дортмундер сказал, что у него будет в запасе только десять минут с момента условного сигнала фонариком. Ему потребовалось семь минут, чтобы проникнуть в комнату. В любое другое время он, возможно, замешкался бы, чтобы полюбоваться некоторыми находящимися здесь шедеврами, но теперь, поблескивая фонариков вокруг себя, у него было время только для Винбиса, который… был там.

Внизу, Келп набил до предела свои карманы, но часы Дортмундера говорили о том, что есть еще три минуты, которые можно использовать с пользой:

 – Проверим следующую комнату, – сказал он и погнал охранников перед собой.

На втором этаже: холст без рамы, имитация из чехла от зонтика, копия прикрепилась на оправу, а оригинал сложен (осторожно, внимательно) в чехол, Чонси с чехлом вышел из хранилища, автоматически закрыв замки за собой.

На первом этаже:

 – Этого достаточно, – сказал Дортмундер. – Идем сюда, – приказал охранникам и повел по лестнице в подвал.

Четыре охранника спустились вниз, а Дортмундер и Келп захлопнули и закрыли за ними дверь, повернулись и побежали к главному выходу.

На втором этаже: Чонси с картиной перелез через окно обратно на подъемник, закрыл окно, вытянул магнит из кармана, который обратно прилип к люльке. Он оторвал его и с его помощью вернул левый болт в первоначальную позицию, проделал ту же операцию и с правым.

На первом этаже: Дортмундер и Келп, звеня кольцами как новогодние сани, очертя голову неслись прочь из здания. Они вдвоем запрыгнули с разных сторон в кабину Черрипикера, затолкали Зейна в середину, а Келп оказался за рулем. Дортмундер, прежде чем сесть в машину, посмотрел на корзину, спускающуюся сверху, и сказал Келпу:

 – Он идет. Поехали.

И Келп помчался. Включив двигатель Черрипикера, он выбрал ужасную дорогу. Он поехал вниз до Пикадилли и налево в сторону площади Пикадилли.

Находящийся в корзине Чонси, поначалу не сообразил, почему вдруг окружающие его предметы стремительно начали двигаться по сторонам, ведь он спускался вниз.

 – Ей, – прокричал он, потеряв управление над подъемником.

Кабинка перестала опускаться вниз, но продолжала раскачиваться. Он вцепился в край корзины всеми руками, когда мимо него пронеслись верхние этажи на Саквилл-стрит.

 – Боже, Боже! – повторял Чонси, но больше всего ему не понравился то, как закачался Черрипикер, когда они повернули налево на Пикадилли.

«Я должен спуститься вниз», – сказал себе Чонси. Опасно потерять здесь равновесие.

Однако он не мог заставить себя отпустить поручни, чтобы включить механизм подъемника. Даже его пальцы на ногах сжались внутри его туфель, особенно когда он выглянул и увидел прямо по курсу Пикадилли.

 – О, нет, – сказал он.

О, да. Как только грузовик повернул влево, корзина, качнувшись, полетела в сторону статуи Эроса. Затем налево, когда авто с ревом промчалось вокруг Цирка и вниз по Хеймаркету. Резкий поворот направо на Пэл Мэл, а дальше по склону резко вниз, чуть было не перевернул грузовик, но Черрипикер выпрямился и помчался дальше.

 – Мы ехали на двух колесах! – закричал Келп, шокированный и удивленный. – Что это за автомобиль?

Дортмундер, посмотрев через заднее стекло кабины, произнес:

 – Он все еще там. Почему он не спустится вниз?

 – Он собирает там чаевые! – Келп был действительно зол. – Что он себе думает? Что это приключение?

Чонси так не думал. Чонси думал, что он в аду.

Улица Сент-Джеймс – еще один поворот направо, на этот раз резко вверх и Чонси с изумлением заметил красные сигналы светофоров на Пикадилли. Келп нажал на тормоз в последнюю секунду, и люлька по инерции продолжала двигаться вперед, потянув за собой и два задних колеса. Черрипикер теперь выглядел как какой-то желтый динозавр, который пытался быть похожим на дикого коня.

Но затем он опустился снова на все четыре колеса, и во время этой внезапной передышки руки Чонси схватились за механизм подъемника, и корзина поехала вниз. Когда она достигла цели, загорелся зеленый свет и Келп взялся левее и повернул на Пикадилли, затем к Хайд-парк-корне. Мидуэй, очередной набор красных огней светофора, на которых Черрипикер остановился и позволил Чонси вылезть из корзины, крепко сжимая чехол с картиной, подбежать и подняться в кабину, где Дортмундер сказал:

 – Что? Что?

 – Больше никогда, – произнес Чонси, усаживаясь рядом с Дортмундером. – Никогда.

 – Мы волновались за тебя, – сказал ему зло Келп. – А ты там играл в игры.

И поскольку Чонси изумленно смотрел на него, онемев, Келп включил первую передачу и поехал дальше.

Когда Дортмундер проснулся, Зейн уже встал и вышел из комнаты, но Келп еще спал, свернувшись калачиком под комодом как колли.

 – Проснись, – будил его Дортмундер, мягко толкая его голой пяткой. – Сегодня тот самый день, когда мы едем домой.

Келп приучил себя вставать осторожно, а не резко вскакивать. Медленно выкатившись из–под комода, он выпрямился с множеством тресков, скрипов и стонов. Дортмундер направился в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок перед полетом.

Час дня, покинув Хитрой, он должен прибыть в четыре вечера (восемь часов и пять часовых поясов) в аэропорт Кеннеди в Нью-Йорке. Дортмундер брился и одновременно улыбался своему отражению в зеркале, и как результат – некрасивый порез.

Приклеив кусочек туалетной бумаги на порез, он оделся и спустился вниз, где встретил веселого Чонси, который полностью оправился после поездки в корзине грузовика. Он сидел в столовой напротив окна, пил кофе и читал Таймс.

 – Доброе утро, – поздоровался Дортмундер.

Чонси засиял поверх своей газеты:

 – Доброе утро? Ей-богу, Дортмундер, это самое лучшее утро в моей жизни! И таким сделал его ты, ты превратил меня в успешного человека и я рад, что познакомился с тобой.

 – Конечно, – согласился Дортмундер и потянулся за кофейником.

Вошла Эдит, потирая руки о передник и улыбаясь, когда задавала вопросы.

 – Я думаю, что сегодня утром можно подать копченую рыбу, Эдит. Четырех порций будет достаточно.

Эдит удалилась, похихикивая, как только вошел Келп, который выглядел уставшим и счастливым:

 – Больше никогда не буду спать под комодом. Это как помилование от губернатора, – сказал он, присел, налил кофе и обратился к Дортмундеру: – Что будем делать с тем добром, которое подобрали вчера ночью?

 – Ну, мы не сможем провести все через таможню США, – ответил Дортмундер, – это я знаю точно.

 – В Таймсе говориться, – вмешался Чонси, – вы взяли прошлой ночью в Parkeby-South ценностей на восемьдесят тысяч фунтов.

 – О нас писали в газетах? – спросил Келп.

 – Прямо здесь, – и Чонси передал газету.

Дортмундер спросил:

 – Восемьдесят тысяч фунтов? Сколько это в долларах?

 – Грубо пятьдесят тысяч. Какую сумму вы получите после продажи награбленного?

 – Возможно десять процентов.

Чонси выглядел удивленным:

 – И это все? Пятнадцать тысяч?

 – Ты не сможешь получить хорошие деньги, если торгуешь товаром из полицейского списка.

 – Я выпишу тебе чек, прямо сейчас, на десять тысяч долларов, – предложил Чонси. – Достаточно?

 – Только не чек, – взмолился Дортмундер.

 – Да, я вижу, – Чонси нахмурился, подумав, – эта жизнь только в мире наличных может быть сложной для тебя.

Келп сказал:

 – Здесь говорится, что мы, очевидно, были англичанами, хорошо образованными и попытались замаскировать наше происхождение с помощью поддельного австралийского акцента.

Вошла, покачиваясь, хихикающая Эдит с четырьмя блюдами жареного на масле филе лосося с дольками лимона, и все приступили к еде. Келп же продолжал читать в Таймсе описание детальных подробностей ограбления. Он сказал:

 – А кто такой Раффлз?

 – Понятия не имею, – ответил Дортмундер.

 – Дортмундер, а что ты скажешь на это? Я позвоню своему бухгалтеру после обеда и попрошу, чтобы он конвертировал десять тысяч долларов в наличные. Ты сможешь забрать их в следующий понедельник. Я скажу тебе пароль, поэтому он будет знать, что ты и есть тот человек, который должен забрать деньги.

 – Отлично, – согласился Дортмундер.

 – Если Зейн не спуститься вниз скоро, – сказал Чонси, – то его рыба остынет.

 – Возможно именно такую он и любит, – пошутил Дортмундер.

Келп вмешался:

 – Могу я оставить эту газету себе?

 – Конечно, – разрешил Чонси, проглотил последний кусок рыбы, запил кофе и встал на ноги. – Я должен глянуть на нее. Я должен увидеть ее снова.

И он направился в гостиную, где прошлой ночь в шкафу у входной двери он оставил чехол от зонта. Келп произнес:

 – Я хорошо расслышал? Он даст нам десять штук за вчерашний товар?