Наталья Александрова - Муж, который живет на крыше

Перед глазами у Крылова все поплыло, голова закружилась, и на долю секунды он отключился. Когда же сознание прояснилось, он по-прежнему был в кабине плавно скользящего лифта, но никакого двойника рядом с ним не было.

«Померещилось, что ли?» – подумал он, пытаясь собрать предательски разбегающиеся мысли. Правда, в лифте все еще чувствовался неприятный резкий запах, но больше ничего подозрительного не было…

Дверцы лифта разошлись, Крылов вышел из подъезда, и тут же его подхватили двое здоровых молодых парней.

– Альберт Николаевич? – уточнил тот, что справа.

Крылов машинально кивнул, и его буквально внесли в потертую ржавую «восьмерку».

Альберт Николаевич успел подумать, что эта машина не слишком похожа на те транспортные средства, которыми обычно пользовалась Алла и ее ближайшее окружение, когда один из парней извиняющимся тоном проговорил:

– Андрей Питиримович сам хотел за вами заехать, но у него машина не завелась.

– Кто? – удивленно спросил Крылов.

– Андрей Питиримович, – невозмутимо повторил парень, – капитан Ананасов, следователь…

Крылов ахнул. До него начали доходить масштабы катастрофы.

– Он просил вам передать, что подъедет прямо в морг, там вы с ним и встретитесь…

Крылов завертелся на месте, и парень, неверно истолковав его волнение, постарался успокоить нервного свидетеля:

– Да вы не волнуйтесь, вы на опознание не опоздаете, мы в морг еще раньше его приедем…

– Вот уж опоздать в морг я совершенно не боюсь…

Альберт Николаевич без сил откинулся на жесткую спинку сиденья и прикрыл глаза.

Хуже быть уже не могло… Хотя самое худшее было еще впереди.

Впереди его ждали два свидания: сначала ему предстояло оказаться лицом к лицу со своей мертвой женой, которую он собственными руками отравил, а потом, если удастся это пережить, – с живой и разъяренной Аллой, которая по его вине лишилась двух миллионов. Вот этой встречи ему пережить не удастся, на этот счет Альберт Николаевич не обольщался.

Буквально за несколько минут до того, как Альберт Николаевич Крылов вышел из подъезда своего элитного дома, чтобы попасть в руки бравых ребят, которые повезли его в морг Пятой больницы на опознание, из того же подъезда энергичной походкой вышел стройный мужчина среднего роста в отлично сшитом черном пальто, как две капли воды похожий на господина Крылова. Небрежно поправив аккуратно подстриженные темно-русые волосы, мужчина подошел к ожидавшему его темно-серому «Форду».

– Ну что, поехали, что ли? – сказал он рыжеватому мужчине с красным, как у многих рыжих, лицом, который сидел на водительском месте.

– Поехали, – осклабился рыжий, – на заднее сиденье садись, там тебе будет удобнее!

На заднем сиденье, вальяжно развалившись и медленно двигая тяжелыми челюстями, сидел огромный детина с обритым наголо черепом и трехдневной щетиной на физиономии.

Подвинувшись, чтобы освободить место для пассажира, детина окинул его таким кровожадным взглядом, что мужчина в черном пальто невольно поежился и проговорил:

– Ты чего, друг, не позавтракал сегодня? Учти, я очень костлявый, а пуговицы на пальто вовсе не съедобные.

– А он их выплюнет! – насмешливо ответил рыжий за своего молчаливого напарника, который не проронил ни слова и только быстрее задвигал мощными челюстями.

– Манюня по жизни неразговорчивый, – пояснил рыжий. – Но если попробуешь какую-нибудь шутку отколоть – он тебя и правда сожрет, и пуговицами твоими не подавится.

Потом он покачал головой и вполголоса добавил:

– Говорили, что похожего подобрали, но чтобы уж так похож… если бы не знал, подумал бы, что это тот, проходимец из «Горэнерго»…

«Форд» набрал скорость и поехал по направлению к Литейному проспекту, лавируя среди густого транспортного потока.

Свернув на улицу Чайковского (названную в честь революционера-народника, а не выдающегося русского композитора, как думают некоторые), водитель затормозил перед красивым голубовато-белым особнячком с колоннами и с подвижной видеокамерой над входом.

– Ну, голубь, пошел, – напутствовал рыжий своего элегантного пассажира, – и имей в виду: никаких шуток! У Манюни настроение с утра никудышное, он шуток напрочь не понимает! Так что получил деньги – и с вещами на выход, мы тебя перед дверью будем дожидаться!

Ржавая «восьмерка» лихо затормозила перед дверью морга. Один из бравых парней выбрался из машины, решительно подхватил под локоть трясущегося от страха Крылова и буквально втащил его в помещение. Посреди комнаты стоял изрядно потрепанный жизнью персонаж неопределенного возраста, в грязно-белом халате с отвисшими карманами и с лицом, выдающим хроническое и мучительное похмелье.

– На опознание, значится? – осведомился этот абориген и с неожиданной прытью устремился к одной из обитых жестью дверей. – На опознание, это сюда надо, там уже все готово!

Плечистый парень втолкнул Альберта Николаевича в распахнутую санитаром дверь и тут же куда-то исчез.

Санитар плотно закрыл дверь за спиной растерянного свидетеля, и тот оказался совершенно один в небольшом, скудно освещенном и очень холодном помещении.

Впрочем, сказать, что он оказался там один, было не совсем правильно.

Потому что, кроме самого Крылова, там находилось неподвижное женское тело, заботливо накрытое простыней.

Это тело лежало на оцинкованном столе и, как и полагается приличному покойнику, не подавало никаких признаков жизни.

– Мама… – негромко произнес Альберт Николаевич единственное слово, которое пришло ему в голову.

Он попятился к двери, не сводя взгляда с мертвого тела. Капли холодного пота сползали по его щекам.

Немного не доходя до двери, он наткнулся боком на пустой металлический стол. Прикосновение холодного металла несколько отрезвило его, и Крылов остановился. Ну в конце концов, что плохого может сделать ему мертвая жена? Даже если он сам отравил ее, она не сможет ему отомстить… вот если бы она была жива, тогда ее стоило бы опасаться, а сейчас Ирина совершенно безобидна… он опознает ее, и следователь наконец оставит его в покое!

– Это… что делать-то надо? – проговорил Альберт Николаевич, неизвестно к кому обращаясь.

Ему хотелось звуками своего голоса разрушить страшную, гнетущую тишину покойницкой, но этот расчет не оправдался – его тихий, нерешительный голос прозвучал в холодном и мрачном помещении настолько жалко и неубедительно, что прежний страх сжал горло Крылова ледяными руками.

И тут произошло нечто настолько кошмарное, что все его прежние страхи совершенно померкли и растаяли, словно утренний туман перед нахлынувшим на Альберта Николаевича непереносимым ужасом.

Простыня, прикрывающая тело, начала шевелиться.

Сердце Альберта Николаевича пропустило три удара, а потом начало биться гораздо быстрее, чем нужно. Он отвел глаза в сторону от трупа, накрытого простыней, но так стало еще страшнее, хотя, казалось бы, страшнее уже было некуда. Альберт сделал над собой усилие и поглядел на закрытое простыней тело. И тут волосы его непроизвольно зашевелились и встали дыбом.

Простыня снова пришла в движение, потом плавно сама собой откинулась с лица, как будто кто-то невидимый стоял рядом с трупом.

Мертвая женщина начала медленно подниматься.

В первый момент Крылов решил, что это ему мерещится, что у него от напряжения что-то случилось с глазами, но это не было обманом зрения, не было галлюцинацией – женщина медленно приподнялась и села на оцинкованном столе, протянув руки к своему убийце… Она была по плечи закрыта простыней, Альберт видел только лицо, если это можно было назвать лицом.

Короткие волосы того, что прежде было его женой, спутались как пакля. Лицо было покрыто страшными серо-зелеными пятнами.

Ноги не слушались Альберта Николаевича, они стали совершенно ватными, и он едва не упал на пол, чтобы устоять, пришлось схватиться за ближайший к нему металлический стол.

– Альбе-ерт! – послышался вдруг жуткий замогильный шепот. – Альбе-ерт, зачем ты отравил меня-я… За что-о-о, – шепот перешел в стон.

Лола, а именно она притворялась ожившей покойницей, с удовлетворением отметила, что роль эта ей явно удалась, во всяком случае, Альберт был очень благодарным зрителем.

Альберт Николаевич настолько поверил в Лолину игру, то есть ему не могло прийти в голову, что это игра, он решил, что покойная жена явилась за ним с того света, чтобы отомстить за свою смерть.

А покойница спустила со стола ноги и собиралась уже встать, чтобы догнать его, схватить, утащить за собой в тот мрачный, ледяной, страшный мир, из которого она сейчас за ним явилась…

В мертвецкой было почти темно, и Альберт Николаевич не мог как следует разглядеть лицо ожившей покойницы, тем более мешали эти жуткие пятна, но он ни на секунду не усомнился в том, что это его жена Ирина явилась за ним с того света.