Сельма Эйчлер - Аллергия на убийства

Я даже не потрудилась скрыть раздражение:

— Чёрт побери! Да как ты могла! Ты же в глаза не видела этого типа!

— Ну и что? — удивилась она. — Бартон-то видел.

— Ах, ну да! Прости ради бога. Конечно, о чём тогда говорить, ведь мы с Бартоном такие близкие друзья. — Она так оскорбилась, что я даже забыла, что собиралась сказать. К счастью, быстро вспомнила. — Но дело даже не в этом, и не перебивай! Дело в том, что я сейчас веду очень серьёзное расследование и это отнимает всё моё время.

— Вредно для здоровья лишать себя светской жизни, — возразила Пэтти.

— В любом случае, терпеть не могу свидания вслепую.

— Да брось ты, Дез! Если не рисковать, запросто можешь пройти мимо своей судьбы.

Это уж точно, сама не раз выдвигала сей аргумент. Особенно в тех случаях, когда пыталась склонить брыкающуюся Эллен к встрече с очередной «судьбой», которую ей сватала. Но вот что странно: применить этот рекламный лозунг к самой себе почему-то оказалось нелегко.

Вроде бы я говорила, как, дескать, приятно провести вечер с Пэтти? Ну так вот, это вовсе не распространяется на Пэтти вкупе с её очередным «единственным и неповторимым». Когда моя подруга в плену страсти, она становится до тошноты экспансивной. И вдобавок так противно жеманничает! Я уже представила, как она сюсюкает, пуская слюни. Брр! Подобное поведение неприлично для любой взрослой женщины, а уж для дамы средних лет с комплекцией грузовика просто нелепо. (При том что я и сама не из мелких, Пэтти необъятна во всех направлениях!)

— Ну же, Дез! — жалобно взмолилась Пэт. — Надо же дать себе отдохнуть! — И словно ненароком оборонила: — Ты не пожалеешь. Бартон собирался вести нас ужинать в «Ле Сирк».

Да неужели? Не секрет, что, приставая ко мне с уговорами, Пэтти не раз отклонялась от истины.

— И что, он уже заказал там столик? — невинно полюбопытствовала я. Не могла отказать себе в удовольствии — Пэт сама напросилась.

— Ну… не знаю, заказал или нет, но… э-э… закажет. Он любит шикарные заведения, и он такой щедрый! Сама увидишь.

— Я бы с радостью тебя выручила, Пэтти, честное слово, но это расследование…

— Если ты не пойдёшь, я не смогу увидеться с Бартоном. Говорю же тебе, он уже договорился с этим своим кузеном, — снова заскулила Пэт. И добавила, дабы у меня не осталось сомнений в безвыходности положения: — Пойми, мы с Бартоном проводим вместе все до единой ночи, с тех пор как познакомились!

Это признание подействовало вовсе не так, как она хотела. Меня так и подмывало сказать: «Ну вот и отлично, значит, самое время остаться в среду дома и почистить унитаз, прибрать в шкафу, сделать запись в дневнике или почитать книжку». Но вместо этого я услышала собственное ворчание:

— Всё, уломала, пойду.

Господи, какой же я бываю тряпкой!

Это случилось, наверное, полчаса спустя, когда я смывала косметику.

Клянусь, в этот момент я даже не думала о расследовании. Но вдруг в памяти всплыло одно замечание, которое оборонил Пол Лундквист в нашу первую встречу. И тотчас вспомнилось кое-что, ещё раньше сказанное Тоддом, — нечто, о чём ему не было никакого резона врать.

И мне вдруг стало предельно ясно — на сей раз ошибка исключалась, — кто убил маленькую Кэтрин Корвин.

То была не её сестра Барри.

Едва мне открылась правда, я тут же поняла, что мои так называемые «улики» против Барри Лундквист основывались на том, что среди всех лиц, так или иначе причастных к делу, только у неё имелись и мотив, и возможность. (Что, если задуматься, отнюдь не улика.) Но теперь я знала, что не у неё одной…

Мотив настоящего убийцы был менее очевидным, чем у Барри. И я попросту его проворонила. А кроме того, мне, мне застило глаза алиби — которое, как я вдруг сообразила, яйца выеденного не стоило. Сейчас я была уверена в своей правоте, и вот почему: наконец-то я располагала фактами.

Я поставила будильник на совершенно нереальное время 5.45 и мгновенно уснула.

Когда он прозвенел, моё тело чувствовало себя так, будто я только что уложила его в постель. Но усилием воли я всё-таки выбралась из кровати. Быстренько накрасилась и оделась («быстренько» для меня), а обретя более-менее сносный вид, выпила чашку своего несравненного кофе, дабы слегка рассеять туман в мозгах. И затем набрала номер. На часах было 6.43.

— Резиденция семьи Корвин, — объявила Луиза.

— Луиза, это Дезире Шапиро. Мне срочно нужно поговорить с миссис Лундквист.

— Подождите, пожалуйста, — последовал бесстрастный ответ.

Через минуту-другую экономка снова взяла трубку:

— Мисс Лундквист говорит, что придётся подождать до вечера. Ей надо быть на работе в восемь пятнадцать.

— Вы не могли бы кое-что ей передать? Скажите, что теперь я знаю, кто убийца — настоящий убийца, — и что мне просто необходимо поговорить с ней немедленно. Возможно, это вопрос жизни и смерти.

— Я передам, — согласилась Луиза с нескрываемым равнодушием.

— Ну что на сей раз? — отрывисто спросила Барри через несколько секунд.

Я принялась повторять чуть ли не слово в слово всё, что только передала через экономку:

— Я знаю, кто убийца — настоящий убийца, — и должна с вами увидеться. Это вопрос…

— Ну да. знаю. Жизни и смерти.

Сарказм я пропустила мимо ушей. (Имеет право, учитывая, как я себя вела вчера вечером.)

— Без вашей помощи мы не сможем привлечь к ответственности убийцу вашей сестры, — веско заявила я.

— Откуда такая уверенность, что на сей раз вы не ошиблись насчёт убийцы? — хмыкнула Барри не без издевки. (Но как я уже сказала, она имеет право.)

— Если вы позволите мне заехать на пару минут, я всё объясню.

Повисло молчание, следом громкий вздох и далее сдержанное:

— Встретимся за обедом. Но как можно ближе к моей конторе.

— Вы не понимаете! Это не может ждать. Что, если я заеду прямо сейчас, пока вы не ушли на работу? Обещаю, что долго вас не задержу.

Ещё один тяжкий вздох.

— Сколько вам надо времени на дорогу?

— Минут двадцать.

— Постарайтесь уложиться в пятнадцать.

— Да-да, хорошо. Только… миссис Лундквист? Прошу вас, никому не говорите о моём звонке.

— Господи, а о чём тут говорить-то? И кстати, миссис Шапиро, не обольщайтесь, будто вы меня убедили в том, что это не очередная ваша идиотская фантазия. — С этими словами она бросила трубку.

Когда я приехала, Луиза провела меня в столовую, впечатляющее шестиугольное помещение: плиточный (возможно, мраморный) пол в бело-зелёную клетку, красивые обои с цветочным узором — на белом фоне редко разбросаны огромные розовые пионы с тёмно-зелёными листьями. Барри сидела за небольшим столом с прозрачной столешницей и пила кофе. На белой крахмальной льняной салфетке перед ней я заметила крошки: значит, она уже поела.

Жестом Барри предложила мне присесть напротив, где на такой же белой крахмальной салфетке красовалась белая с золотой каёмкой тарелка. Затем молча поднялась и шагнула к буфету. Там стоял большой электрический кофейник, рядом — с полдюжины чашек и блюдец. Налив кофе в одну из чашек, Барри передала её мне. А затем снова присела, кивнув на корзину с тостами и пирожными в центре стола:

— Угощайтесь.

— Нет-нет, спасибо. Кроме кофе, в меня сейчас ничего не полезет. — заявила я, принимая от неё сливки и сахар.

Пожав плечами, Барри дала понять, что ей без разницы, если я умру с голоду.

И кстати, помните моё вчерашнее наблюдение, что, мол, Барри стала меньше краситься? Так вот, забудьте. Посмотрели б вы на неё с утра пораньше, когда эта художественная роспись во всём блеске! Я даже пожалела, что не надела тёмные очки.

— Ладно, к делу, — велела она.

Хорошо хоть не стала читать мне длинных нотаций.

— Послушайте, я вас вовсе не виню за такое откровение, более того — отлично понимаю. Мне ужасно стыдно за всё, что я вам вчера наговорила, охотно взяла бы свои слова назад. — Тут я представила жалкое оправдание (честное, но от этого не менее жалкое): — Просто, когда я наконец установила, что Кэтрин убили, мне до того не терпелось поскорей завершить дело, что я уцепилась за единственного человека, у которого, как я считала, были мотив и возможность. Но я ошибалась. Был ещё один человек, и…

— Откуда вы знаете, что не ошибаетесь и теперь?

— Потому что есть обстоятельство, изобличающее убийцу, — обстоятельство, которое я упускала вплоть до часа минувшей ночи.

— Какое же? — Барри начала нетерпеливо постукивать пальцами по столу.

— То, что у Сандры Кинг аллергия.

— Это-то здесь при чём? — брюзгливо справилась Барри, а пальцы её вдруг замерли в воздухе.

— Выслушайте меня, хорошо? Несколько недель назад ваш бывший муж в разговоре со мной мимоходом упомянул, что однажды миссис Кинг гостила у вас на Лонг-Айленде и у неё вдруг разыгралась аллергия. Тогда я не придала этому значения, но сегодня ночью вдруг вспомнила.