Елена Логунова - Напиток мексиканских богов

– Ой, прощаем, – равнодушно отозвался дымчатоглазый, по прямой уходя к лифту.

Нюся застыла на одной ножке. Катерина схватилась за голову.

Группа суровых товарищей без суеты погрузилась в лифт и уехала на пятнадцатый этаж.

Беседовать в переполненной больничной палате не было никакой возможности. Я вывела принца Ольденбургского в коридор, но там тоже оказалось очень оживленно: как раз позвали на ужин, и все ходячие больные потянулись в столовую, а к лежачим со звоном и дребезжанием поехала тачанка с кастрюлями и ведрами. Толкала ее дюжая тетка с распаренным лицом, на котором читалась готовность задавить любого, кто встанет на пути ее походной кухни.

– Ничего, баба с полными ведрами – это очень хорошая примета! – подбодрила Тяпа.

Ничего особенно хорошего я в окружающей действительности не видела. На лестничной площадке, куда я выгнала Павла из коридора, толпились мужики с сигаретами. Этажом ниже самозабвенно целовалась парочка – юноша в больничной пижаме и барышня в гражданском. В поисках подходящего места для серьезного и обстоятельного разговора мы прошли всю лестницу сверху донизу, шагнули во двор – и только тут хорошая примета дала о себе знать. Такси, которое я ангажировала для нас с Раисой, все еще стояло у подъезда!

Сначала я думала попытать Ольденбургского прямо в машине, но соскучившийся водитель сумел вложить в дежурный вопрос «Куда едем?» столько искренней непосредственности и живой любознательности, что я поняла – он захочет принять самое деятельное участие в предстоящем допросе и испортит мне все гестапо.

– В отель «Перламутровый», – сказала я, решив, что лучшего места для интимного инквизиторского процесса, чем мой собственный номер, не найти.

– К тебе или ко мне? – бледно улыбнулся Ольденбургский негодяй.

– Ты лучше помолчи, побереги силы, – желчно посоветовала я. – Еще наговоришься!

Негодяй хмыкнул, но послушался. До отеля мы доехали под завывания радио, которое включил истомленный тишиной водитель. Ольденбургский помалкивал, сбежать или позвать на помощь не пытался, чем вызвал у меня серьезные подозрения.

– Он усыпляет бдительность! – решила Тяпа. – Усыпит – и уж тогда покажет себя во всей красе! За этим парнем глаз да глаз нужен.

В результате я так пристально следила за своим пленником, что забыла о необходимости поглядывать на таблички с цифрами и сообразила, что опростоволосилась, лишь когда Ольденбургский вытянул из кармана френча собственную ключ-карту и вставил ее в щель электронного замка.

Вернее, он попытался воткнуть карточку в отверстие, но не сумел этого сделать и нарушил обет молчания богохульной репликой:

– Что за черт?!

– Это не черт, это жвачка, – с удовольствием объяснила я.

– Жвачка? – Ольденбургский удивился гораздо больше, чем когда я подняла его с больничной койки с пистолетом (оказавшимся более эффективным подъемным механизмом, чем домкрат). – Откуда?

– От верблюда, – неоригинально срифмовала я, при воспоминании о десяти подушечках жвачки ощутив фантомную боль в натруженных челюстях. – Даже не пытайся открыть эту дверь своей карточкой!

– Не буду, – пообещал Ольденбургский и ударил в эту дверь своим плечом.

– Ты варвар! – возмутилась я.

Стон сломанного замка отозвался в моем сердце болью. Я еще не забыла, как проблематично в этом отеле организовать починку запорного механизма!

– А еще потомок аристократов! – укорила я взломщика.

– Откуда ты знаешь? – удивился он, бесстрашно заходя в темный номер.

– Это предположение, – объяснила я. – Оно основано на твоем повышенном интересе к генеалогическим деревьям.

Чтобы не потерять собеседника из виду, я тоже поторопилась переступить порог и сразу же хлопнула ладонью по выключателю.

– Проходи, не стесняйся, будь как дома! – пригласил меня Ольденбургский и полез в шкаф, словно намереваясь безотлагательно переодеться в домашнее.

– Теряем инициативу! – заволновалась Тяпа.

А Ольденбургский, копошась в шкафу, запросто, я бы даже сказала – интимно, спросил:

– Так о чем ты хотела поговорить, Наташенька?

– Какая еще Наташенька? – не поняла Тяпа.

– Если кое-кто забыл, так я кое-кому напомню, что кое-кто представил Павлу Таню под идиотским именем Тагора! Рабиндраната, понимаете ли, Тагора! – звенящим от праведного гнева голоском продребезжала Нюня. – А Рабиндраната, уж извините, сокращается только в Нату!

– Почему? Еще в Рябу! – проказливо захихикала неугомонная Тяпа. – А что? Прикольно! Принц сможет с полным основанием говорить: «Ты моя цыпочка! Моя ты Курочка Рябочка!»

– Тогда уж лучше Рябинка, – покривилась Нюня. – Это хотя бы похоже на человеческое имя.

– Это же название дерева! Причем не генеалогического. Нет, так не по-нашему, не по-бангалорски! – решительно возразила Тяпа. – В индийской табели о рангах земных воплощений бессмертной души животные стоят выше, чем растения!

Эта топонимическая дискуссия с элементами индуистской философии была настолько некстати, что я потеряла нить разговора. Но сообразительный Ольденбургский сам ответил на свой вопрос:

– Поговорим о Золотой рыбке?

– Ага! – Я мигом вспомнила свою инквизиторскую роль и с воодушевлением вонзила пистолетное дуло в поясницу принца. – Так ты все-таки знаешь, где она?!

– Догадаться было нетрудно! – Ольденбургский наконец вылез из шкафа, повернулся ко мне лицом, и я увидела сначала его голливудскую улыбку, а потом еще кое-что заокеанское: пачку долларов!

– Как договаривались, десять тысяч! – сказал он и потряс в воздухе денежным брикетом. – Теперь ты давай!

– Че?! – любимое словечко гостиничной гетеры Катерины выскочило из меня, как блоха из сырой собачьей шерсти. – Ты псих ненормальный?!

– Кгхм! Я прошу прощения, если помешал, но у вас дверь открыта! – покашлял с порога безымянный герой партизанских войн, мой новый знакомый из Беловежской Пущи.

– Че? – удивился Ольденбургский.

– Вы, случайно, не Татьяна? – спросил меня дружественный белорус.

– Она Ната, – неприязненно глядя на него, ответил за меня Ольденбургский.

– Она же Ряба, она же Таня, Тяпа и Нюня! – отчеканила я, уже сильно сердясь.

– А я Лев, – кивнул партизан.

– Лев – царь зверей! – обрадовалась Тяпа. – Круто! Теперь у нас сразу два августейших мужика – принц и царь!

– Послушайте, Лев! Войдите и прикройте за собой дверь…

– Наташка! – с претензией вскричал в коридоре нетрезвый женский голос. – Тебе одной двоих не многовато ли будет? Может, поделишься?

Катерина по пояс засунулась в номер, увидела долларовую пачку в руке Ольденбургского и завистливо ахнула:

– Это за одну ночь или как?

– Катя, закрой дверь! – потребовала я, имея в виду, что она должна закрыть ее с той стороны.

Но Катька поняла сказанное по-своему и нахально полезла в номер, как поршень, толкая впереди себя партизана и приговаривая:

– Спасибо, напарница, ты не пожалеешь!

– Дверь закрой! – в один голос злобно гаркнули мы с Ольденбургским.

– Кто – я? – из коридора донесся свирепый рык, и дверь распахнулась еще шире, пропуская низколобого Кинг-Конга.

– Третьим будешь, милый? – трудоголичка Катерина тут же взяла вновь прибывшего на карандаш.

– Где твоя подружка, говори! – грозно глядя на меня поверх дурной головы самозваной напарницы, проревел громила.

– В очередь встань! – обнаглев от страха, надерзила ему я. – Тут все ее ищут, не ты один.

– Мы еще кого-то ждем? – нахмурилась Катерина. – Натаха, мы разве сами не справимся? За такие доллары можно и расстараться!

– Слушайте, что здесь происходит? – Ольденбургский наконец догадался спрятать свои баксы за спину.

– Все ищут Золотую рыбку! – проявил смышленость партизанский король Лев. – Я, может, не вовремя, но…

Он явно собирался продолжить, но тут в дверь, которую так никто и не закрыл, пытливо заглянул строгого вида товарищ с головокружительно туманным взором.

– Сцена пятая, те же и полковник Артем Петрович! – сострила моя Тяпа.

– Нашли! – торжествующе воскликнул новый персонаж.

– Че? Рыбку? – не поверила Катерина.

– Там разберемся, – невнятно пообещал находчивый Артем Петрович, пропуская в помещение каких-то добрых молодцев. – Гражданка с бутафорским «вальтером» и гражданин в сценическом костюме! На выход! Забирайте их, парни!

– А меня?! – расстроилась Катерина, вообразив, что праздник жизни пройдет мимо нее. – Парни, и меня заберите!

– А меня не надо, – Кинг-Конг косолапо попятился в угол.

– Может, я не вовремя, – в очередной раз засомневался беловежский Лев.

– Вовремя, вовремя, – успокоила его Катерина. – Не надо откладывать на ночь то, что можно сделать вечером!