Наталья Александрова - Комната свиданий, или Кодекс поведения блондинки

Я вспомнила адрес, отпечатавшийся в моей памяти, как на пленке автоответчика: Вторая Советская, дом семь, квартира четырнадцать…

Да вот же он, седьмой дом – я стою прямо против него!

Старостин сказал, что вход в квартиру со двора.

Я подошла к воротам. Они были заперты на кодовый замок, но я помнила шифр: семьсот шестьдесят два.

Набрала три цифры. Замок щелкнул, и я вошла во двор.

Здесь было чисто и опрятно: ухоженный цветник с последними астрами, возле него – аккуратные скамейки, детская песочница. Наверное, все коммуналки расселили, в дом въехали новые жильцы, которые не пожалели денег на благоустройство двора. Рядом с песочницей намывала мордочку симпатичная полосатая кошка. У нее тоже был благополучный и ухоженный вид.

Нужный подъезд находился в глубине двора. Взглянув на табличку с номерами квартир, я узнала, что четырнадцатая квартира расположена на самом верхнем, пятом этаже.

Задрав голову, посмотрела на окна.

Три верхних окна, явно относящиеся к интересующей меня квартире, зияли темнотой. Почти наверняка там сейчас никого нет, и нужно этим воспользоваться…

Отбросив последние сомнения, я толкнула дверь подъезда и вошла внутрь.

Лифта в доме не оказалось, жителям верхних этажей приходилось каждый день совершать настоящее восхождение. Во всяком случае, они должны бьпь в хорошей физической форме.

Лестница была недавно отремонтирована, стены выкрашены приятной бежевой краской, и строителям даже почти удалось избавиться от свойственного таким подъездам застарелого запаха кошек и вчерашних щей – но сделать ступени не такими крутыми было невозможно, поэтому на третьем этаже мне пришлось остановиться и немного передохнуть.

Наконец я поднялась на пятый этаж.

На предыдущих этажах располагались по две квартиры, здесь же была единственная дверь – нужной мне четырнадцатой квартиры.

Я перевела дыхание и прижалась ухом к створке.

Изнутри не доносилось ни звука.

Я вспомнила дяди-Васины наставления, достала из сумочки флакончик с «жидкой отмычкой» и брызнула из него в замочную скважину. Переждав полминуты, чтобы чудодейственный состав успел подействовать, сунула в скважину две проволочки и принялась ковырять ими в замке, полагаясь в основном на везение. Больше мне рассчитывать было не на что, это ведь была моя самая первая реальная попьпка взлома.

Говорят, новичкам везет. Не знаю как другим, а мне действительно повезло: замок неожиданно щелкнул, и дверь приоткрылась.

Как это случилось – понятия не имею, я на такой быстрый результат не рассчитывала и наверняка даже под страхом смерти не смогла бы повторить этот эксперимент. Но факт налицо: я сумела отпереть замок и, не теряя времени, проскользнула в квартиру.

Захлопнув входную дверь, я перекрыла единственный источник света.

Должно быть, я находилась в прихожей. Во всяком случае, в большинстве квартир в этом месте находится именно прихожая, но определить точнее я не могла, потому что вокруг царила глубокая темнота. Можно было попробовать включить свет, но, во-первых, я боялась выдать свое присутствие, а во-вторых, просто не имела понятия, где находится выключатель.

Я двигалась вперед маленькими осторожными шажками, практически на ощупь, но все же налетела на какой-то твердый предмет и ушибла об него лоб. Вполголоса чертыхнувшись, ощупала предмет. Это была обыкновенная вешалка.

Обойдя вешалку, двинулась дальше.

Мои глаза понемногу привыкали к темноте, и вскоре я различила впереди смутно выделяющийся прямоугольник дверного проема.

Теперь идти стало немного легче, и я прибавила шагу.

Однако в темноте нечего было и думать что-то отыскать.

Мне непременно нужен был хоть какой-то свет, причем желательно такой, чтобы его не было видно снаружи, из окон.

Первое, что пришло в голову, – на кухне должны быть спички, а если повезет, то и свечи. Но для начала хорошо бы найти эту самую кухню.

Я прошла в дверной проем и оказалась в большой комнате. Здесь имелось окно, хотя оно было задернуто занавеской, но все же сквозь нее с улицы проникал какой-то свет, и я смогла различить окружающие меня предметы.

Судя по обстановке, это была гостиная: возле стены смутно виднелся диван, напротив него отсвечивал экран телевизора. По сторонам скорее угадывались, чем действительно были видны шкафы.

Оставив гостиную для более подходящего времени, я вернулась в прихожую, чтобы обследовать остальные комнаты.

Здесь, как и прежде, царила глубокая темнота, но за прошедшую минуту что-то в этой темноте изменилось.

Говорят, когда человек лишается зрения, остальные его чувства обостряются. Я лишилась зрения только временно, но все остальные мои чувства обострились невероятно: я слышала странное поскрипывание паркета, чувствовала лицом едва заметное движение воздуха, но самое главное – каким-то шестым чувством я ощутила чье-то присутствие.

Я была в прихожей не одна.

– Кто здесь? – спросила я едва слышно. Скорее даже не спросила, не прошептала, а просто выдохнула эти слова… но даже выдох показался мне пугающе громким.

Теперь, кроме таких сомнительных чувств, как интуиция и ясновидение, заработало вполне конкретное обоняние: я ощутила легкий запах мужского одеколона. Где-то я уже сталкивалась с точно таким же запахом…

– Кто здесь? – повторила я, пятясь ко входу в гостиную. Там был хоть какой-то свет, там мне будет не так страшно…

Я уже не думала о том, что меня могут заметить с улицы, я думала только о том, кто – или что – таится во тьме рядом со мной, и свет казался мне единственным избавлением от этого леденящего ужаса…

Протянув руку, я нащупала стену, а на ней – кнопку выключателя…

Я хотела было нажать на кнопку, но вдруг чья-то сильная рука схватила меня за запястье. Это было выше моих сил, я открыта рот, чтобы закричать…

Но в то же мгновение вторая рука зажала мой рот.

– Ты что, Макарыч, другого места не мог найти? – спросил капитан Бахчинян, удивленно оглядываясь по сторонам. – Ну, допустим, пива или чего покрепче не надо, все-таки еще рабочее время, непорядок. Но хоть по кофейку могли бы выпить по поводу хорошей погоды – так здесь и того нет! Один, извиняюсь, чай!

– То-то и оно, Тиграныч! – Дядя Вася со значением поднял указательный палец. – В нашем деле что главное? Правильно, конспирация! Здесь нас будет кто-нибудь искать? Не будет! Ну кому придет в голову, что менты встречаются в чайном заведении? Никому! Правильно я говорю, Никитич?

– Не знаю, не знаю! – Капитан Творогов уставился на меню. – Мать честная! Это что – чай или коньяк?

– Чай, Никитич, чай! – утешил его дядя Вася.

– А по цене больше на коньяк похоже! Причем не на скромный отечественный или там армянский, а на дорогущий французский…

Они стояли перед стойкой в заведении с красноречивым названием «Чайная карта». Позади прилавка висели бесчисленные полки, заставленные стеклянными банками с плотно притертыми крышками. На каждой банке была наклеена этикетка с названием сорта чая. Все названия были на редкость поэтичными – «Нефритовый терем» соседствовал с «Бесценным жемчугом», «Осенняя соната» с «Жемчугом дракона». За прилавком стояла симпатичная девушка в белоснежном переднике и крахмальной наколке.

– Вам что-нибудь посоветовать? – спросила она с терпеливой улыбкой. На лице ее ясно читалось, что она привыкла к любым посетителям и удивить ее трудно, почти невозможно.

– Нам бы, девушка, чего попроще! – попросил Василий Макарович.

– Вам с собой или вы хотите выпить чаю у нас?

– Выпьем здесь по чашке.

– Тогда посоветую вам «Жемчуг дракона». Для первого знакомства в самый раз.

Девушка открыта стеклянную банку, ополоснула изящный фарфоровый чайничек, сыпанула в него мерной ложечкой приличную порцию заварки и залила кипятком.

– Присаживайтесь, – девушка одарила посетителей дежурной улыбкой, – через три минуты ваш чай будет готов!

Менты сели за свободный столик (впрочем, свободны были все столики, поэтому перед ними был большой выбор). Хрупкие стулья, сплетенные из легкомысленного восточного материала, с жалобным скрипом прогнулись под увесистыми телесами служителей правопорядка.

– Ну, Макарыч, говори: зачем звал? – вполголоса спросил капитан Творогов.

– Ты чего шепчешь? – осведомился дядя Вася. – Для конспирации? Тут вроде все свои!

– Да при чем здесь конспирация? Пива вчера холодного выпил, голос сел! Ты, Макарыч, лучше честно скажи: в какую игру ты с нами играешь?

– Какую еще игру? – проворчал дядя Вася. – Что ты, Леша, имеешь в виду?

– Известно, что имею! Дело об убийстве гражданки Кочетовой я имею и вдобавок к нему – головную боль! – Творогов мучительно поморщился. – А ты, Макарыч, в детские игры с нами играешь! Совести у тебя нет! Ты же столько лет в милиции отработал, должен понимать!

– Стар я в игры играть! – возразил дядя Вася.