Елена Логунова - Статуя сексуальной свободы

— Как зуб? — сочувственно спросила меня лифтерша.

— Выпал, — нервно перебирая ногами, брякнула я первое, что пришло в голову.

…Понимая, что он задерживает всю бригаду, Васенька очень торопился. Едва натянув штаны, он выскочил из туалета и уже на бегу цапнул молнию ширинки. Закон подлости сработал мгновенно: металлический язычок бегунка треснул и отломился. Васенька ахнул, испуганно оглянулся и судорожно заскрипел ногтями по металлу, пытаясь подцепить инвалидный бегунок. Закон подлости вновь проявил себя во всей красе: именно в этот пикантный момент двери лифта разъехались, и в пустом дотоле коридоре появились люди. Васенька прикрыл сломанную застежку ладонями и подался ближе к стене, пропуская мимо каталку, но даже естественное смущение не истребило в нем могучее детско-юношеское любопытство, так что смотрел он в оба глаза, хотя и искоса.

Девицы, толкающие больничный транспорт, были те же самые — красавица в голубом и замухрышка в зеленом, а вот с грузом на каталке произошли пугающие метаморфозы. Беленькую простынку сменила серенькая, у накрытого ею тела обнаружилась огромная выпуклость в средней части, жутковатые зеленовато-рыжие косы сместились в изножие каталки, а там, где они были раньше — с правого боку неведомого организма, — болтался длинный хвост, густо поросший блестящей светло-коричневой шерстью. Васенька, точно завороженный, уставился на этот меховой фрагмент и клейким взглядом как будто выдернул его из-под простыни: хвост золотистой змейкой скользнул на пол. Студент машинально наклонился, но красотка в голубом вовремя заметила потерю органа равновесия, вернулась и первой подняла хвост.

— Это мое! — неласково предупредила она Васеньку.

— Ради бога! — пробормотал он, спешно сторонясь.

И посмотрел вслед красавице со смешанным чувством страха и сожаления. Полученная Васенькой душевная травма распространялась и на его чувство прекрасного. Андроидица в голубом была настоящей красавицей, и из чисто эстетских соображений Васенька предпочел бы, чтобы мохнатый хвост трансплантировали не ей самой, а ее неказистой спутнице.

В клизменной за время нашего отсутствия никаких изменений не произошло, за закрытой дверью туалета все так же шумно происходил штатный процесс. Быстро распотрошив узел с нашими пожитками, мы с Алкой живо переоделись. Медицинские костюмчики и испачканную простынку сунули в мусорный бачок, бабу Раю, чтобы не замерзла в ситцевой ночнушке, облачили в теплый синий халат и дернули прямиком к выходу.

— Ой, деточки, я за вами не поспеваю! — растерянно пролепетала старушка.

— Ты справа, я слева! — кивнула мне Трошкина.

Мы подхватили бабу Раю под мышки и таким макаром выволокли на пандус. С него как раз скатывалась задним ходом машина с красным крестом. С трудом дождавшись, пока она освободит проход, мы тоже спустились, юркнули за угол здания и со всей возможной скоростью припустили в сторону, противоположную проходной будке. Честно говоря, маршрут отступления мы заранее не наметили, действовали спонтанно, но инстинкт нас не подвел. На заднем дворе за хозпостройками обнаружился забор, а в нем — вполне удобная лазейка. Через нее мы попали на территорию травмпункта, а там никакой охраны не было.

От крыльца, на ступеньки которого кособокими прыжками взбирался какой-то гражданин на одиноком костыле, отчаливало пустое такси. Мы с Трошкиной остановили машину сдвоенным криком и через несколько секунд уже катили в наемном экипаже по ночному городу. Алка, усевшаяся впереди, сказала водителю, куда ехать, но в процессе движения я успела пошептаться с бабой Раей, и наши планы изменились. Мы передумали ехать к себе домой.

— Улица Пороховщикова, дом, где круглосуточная аптека! — наша дряхлая подружка громко объявила таксисту новый адрес.

— А номер квартиры я не помню, но на месте как-нибудь найду, — сказала она уже тише и не всем, а только мне одной. — Была я там как-то раз, еще когда супруга Валентина Иваныча, царство ей небесное, жива была и деток своих навещала…

— Навестим и мы, — подытожила я.

Беготня с каталкой меня здорово разогрела и подготовила к финишному рывку.

Игорь Валентинович Солоушкин с удобством расположился на кожаном диване в своем домашнем кабинете и под прикрытием развернутого «Экономического вестника» читал вложенный между страницами мужской журнал. Богато иллюстрированный материал о победительнице конкурса «Мисс Максим» Игорь Валентинович находил необычайно увлекательным и познавательным, однако он понимал, что у его супруги, скорее всего, будет свое мнение на этот счет. Поэтому, когда Наталья Владимировна тихонько приоткрыла дверь и сунула в кабинет безупречно причесанную голову, хитрый Игорь Владимирович, имитируя глубокую погруженность в финансово-экономическую тему, задумчиво пробормотал:

— Инвестиционная привлекательность очевидна, м-да… Что такое, Наташенька?

— Игоречек, извини, что беспокою, но к тебе пришли, — негромко сообщила жена.

— Кто? — голосом Игорь Валентинович выразил недоумение, в равной пропорции смешанное с неудовольствием.

В развернутой форме вопрос звучал бы так: «Кто возымел наглость беспокоить высокого чиновника в краткие минуты отдыха, вынужденно совмещаемого с работой?» Игорь Валентинович откровенно неохотно закрыл на редкость увлекательный «Экономический вестник» и спустил ноги с дивана.

— Я не помню, как ее зовут, — призналась супруга. — Это соседка твоего папы, смешная старушка, с которой Валентин Иванович в дружеских отношениях…

Она не успела договорить. Игорь Валентинович отбросил в сторону журнал с девицами и ринулся в прихожую с такой скоростью, словно его посетила не смешная старушка, а живой секс-символ современности.

Впрочем, почти так и было. Старушка пришла не одна, а с гораздо более юными и привлекательными подружками. Игорь Валентинович с разбегу наткнулся на дивно стройную девицу модельного роста, слегка опешил и пробормотал:

— Пардон… Вы ко мне? Чему обязан?

— Здравствуйте, Игорь Валентинович, — безупречно вежливо, но при этом отнюдь не дружелюбно сказала красавица. — Мы к вам, как вы догадываетесь, наверное, по поводу батюшки вашего, Валентина Ивановича.

Старушка Раиса Павловна молчала, буровя переносицу хозяина дома взглядом, полным острой неприязни.

— Я, простите…

Игорь Валентинович по застарелой чиновничьей привычке попытался изобразить полное непонимание, но тут в коридоре возникла Наталья Владимировна, и он резко сменил тактику, предложив:

— Милые дамы, давайте пройдем ко мне в кабинет. Наташенька, свари нам кофе.

Дамы, заметно различающиеся по возрасту и степени миловидности, с готовностью проследовали в указанном направлении. Не причисленная к числу милых дам Наталья Владимировна неохотно удалилась на кухню.

— Наташенька, и печенье нам, пожалуйста, сделай свое фирменное! — попросил вдогонку Игорь Валентинович.

Приступ гостеприимства был вынужденным. Игорю Валентиновичу ужасно не хотелось, чтобы Наталья Владимировна присутствовала при грядущем разговоре. Заказав кофе и печенье, он ловко нейтрализовал любознательную супругу минут на пятнадцать.

Пропустив в кабинет старуху и девиц, Игорь Валентинович вошел за ними следом, плотно прикрыл дубовую дверь и опустился в кресло, отгородившись от дружной женской компании массивным столом. Он чувствовал, что разговор предстоит неприятный. И не ошибся.

— Что ж ты, Игоречек? — с грустным упреком произнесла Раиса Павловна, не дождавшись особого приглашения к началу разговора.

— Раиса Павловна, милая вы моя, разве вы не должны быть в больнице? — перебив старушку, преувеличенно заботливо спросил Игорь Валентинович.

— Ага, щас! — язвительно ответствовала она. — Запер меня в больницу и думал, что я оттуда не выберусь?

— Запер? — показательно обиделся Игорь Валентинович.

— А разве не вашими заботами бедная пенсионерка получила статус VIP-больной, палату повышенной комфортности и персонального сторожа? — с недоброй улыбкой поинтересовалась девица — не та, которая запросто могла оспаривать титул «Мисс Максим», а другая, обыкновенной наружности.

— А разве это плохо — заботиться о бедных пенсионерах? — ловко парировал выпад Игорь Валентинович.

— Он заботливый! — фыркнула бедная пенсионерка. — Обо мне позаботился, о папе родном позаботился! Иуда!

— Да как вы смеете! — оскорбился хозяин дома. — Отца моего, будьте любезны, не трогайте! Это святое!

— Со святыми упокой, — пробормотала красавица, внимательно посмотрев на Игоря Валентиновича.

Взгляд ее был полон задумчивости и опасного интереса. Так мог бы смотреть на фаянсовую кошку-копилку жадный ребенок. Игорь Валентинович почувствовал себя неуютно.