Дарья Калинина - Холостяки попадают в рай, или Наследница английских лордов

– А потом похитил ее дочь и наследницу – Марго.

Арнольд Борисович, к которому подруги примчались, едва дыша от волнения, внимательно их выслушал.

– Вообще-то, у Клеопатры был брат, – задумчиво произнес он. – Родители отреклись от него и выгнали из дома.

– Почему?

– Он был мот, гулена и игрок. Родители опасались, что он спустит все их громадное состояние. Однако… В отсутствие других наследников он вполне мог претендовать на состояние своих родителей. Вполне!

– Мы ничего не слышали о том, что у вашей жены был еще и брат.

– Потому что он не играл никакой роли в жизни семьи. Он был изгой. Понимаете? Родители отреклись от него.

– А кому сейчас принадлежат деньги леди и лорда Глочестер?

– Формально они принадлежат Марго. Но… Но это только на бумаге.

– Как это?

– Лорд и леди Глочестер, завещая свои деньги внучке, поставили условие. Деньги она получит лишь по достижении ею двадцатипятилетия. Если же она скончается раньше, то деньги переходят частично разным благотворительным фондам и организациям. Но это совсем небольшая сумма. А частично другим наследникам.

– Другим? Кому именно?

– Это в завещании не оговорено. Сказано, другим наследникам, которые могут появиться у Марго на момент ее смерти.

– Значит, до двадцати пяти лет Марго все равно не могла распоряжаться состоянием своих дедушки и бабушки?

– Нет. Дочь ежегодно получала доход с этих денег. Да и только. Основная сумма должна была достаться ей только в апреле этого года.

– А если бы она ее не получила, то деньги пошли бы другим наследникам? Тому самому дяде Марго? Блудному сыну ее бабушки и дедушки?

– Да. Думаю, так.

– И как его зовут? Он еще жив? Где его можно найти?

Арнольд Борисович развел руками.

– К сожалению, я не имею подобной информации.

– Совсем никакой?

– Совершенно! Никогда не видел этого парня.

– Но хотя бы какие-то подробности?

Арнольд Борисович мрачно покачал головой и сказал:

– После смерти Клеопатры я постарался изгнать из нашего дома всякое воспоминание о ней. Мне казалось, что так нам всем будет легче пережить то, что ее больше нет с нами. Ну, вроде бы никогда и не было. Все это был чудесный сон, и только. А в действительности ничего не было. Понимаете?

Подруги кивнули, но в душе поразились странной мужской логике. Ну как это не было у него жены? А ребенок, позвольте спросить, откуда тогда взялся? Нелогично выбрасывать из дома вещи любимой жены, но ее ребенка оставить.

Но эта мысль мелькнула и пропала. Все-таки ребенок – это не сверток со старыми фотографиями или, там, чемодан с шелковыми блузками. Ребенок – это живой человек. К тому же к Марго отец прикипел всеми фибрами своей сухой души. Вон как убивался, когда ее похитили. Прямо волосы готов был на себе рвать. И деньги немалые на ее поиски потратил. И выкуп заранее готовил. Не его вина, что поиски так и не увенчались успехом.

– Так что с братом Клеопатры, – продолжал говорить Арнольд Борисович, – равно как и с прочими ее родственниками, сами понимаете, я отношения постарался свести к минимуму.

– Как хотя бы его звали?

– Кого?

– Ее брата!

Кажется, вопрос застал мужчину врасплох. Он заметно смутился. Хотя и с чего бы это? Он вполне мог не поинтересоваться именем пропавшего брата своей жены. Ни при жизни Клеопатры, ни тем более после.

– Помните его имя?

– Теодор, кажется. Или Эдуард. Нет, не помню. Какое-то королевское имя. А что?

Интересные вопросы задает этот человек! Как это – что? Очень может быть, что этот тип и был организатором убийства Клеопатры. А не достигнув своей цели, спустя много лет переключился на племянницу.

– Он был ее родной брат? Родной брат вашей жены?

– Вроде бы да.

Но это было и все, что сумели подруги выжать из Арнольда Борисовича относительно родни его покойной супруги.

Вернувшись к себе домой, девушки первым делом поспешили на кухню. Сегодня вечером к ним снова должен был пожаловать Роберт. Они уже познакомили его вчера с Тараканом и Сергеем Сергеевичем. И сегодня старики должны были пожаловать на ужин, чтобы обсудить с австрийским полицейским все тонкости проводимого им расследования.

Ну а подругам, как настоящим хозяйкам, хотелось блеснуть своим гостеприимством.

– Слушай, мне тут одна мысль пришла в голову, – произнесла Кира, деловито нарезая лапшу для домашнего куриного супа.

Тесто замешивала Леся, клала в него много яиц, не жалела масла и пряностей. Поэтому тесто получалось у нее желтое и ароматное. И суп с домашней лапшой не имел ничего общего с обычным супом, где вместо лапши плавали белые червячки покупной вермишели. Курицу для бульона подруги, не скупясь, купили парную. И сейчас вся тушка целиком со связанными ножками варилась в кастрюле, украшенная корешками петрушки, колечками лука и кружочками морковки.

– Если этот тип, брат Клеопатры, хотел смерти сестры и организовал ее убийство, он же должен был крутиться где-то поблизости!

– Зачем?

– Чтобы контролировать лично… процесс.

– Ой, верно!

– Как иначе он мог убедиться, что Горшков его не обманет? И что сестричка действительно будет умерщвлена им? Им и доктором Семеновым!

– И что ты предлагаешь в связи с этим?

Но Кира на ее вопрос не ответила. Ее взгляд неожиданно затуманился, словно она пыталась разглядеть сквозь пелену веков нечто ей пока что невидимое.

– Может быть, и в родильный дом братец тоже заглядывал, – пробормотала она наконец.

– Что?

– Недаром же Зинаида пробормотала что-то о скандале в роддоме, связанном с выпиской Марго! Может быть, это братец пытался выкрасть племянницу, представившись ее отцом?

– О господи! – побледнела Леся. – Точно! Зинаида что-то говорила об этом! Точно говорила! Кира, оставь лапшу! Накрой ее тарелочкой или нет… Не накрывай! Ничего с ней не станется. Подсохнет чуток, так даже еще лучше будет! Скорее!

– А что такое? Что ты засуетилась?

– Бежим! Скорей бежим!

– Куда? – изумилась Кира. – К нам гости скоро придут!

– Ничего не скоро! До гостей еще часа три есть. Мы вполне успеем!

– Куда?

– К Зинаиде!

Леся выкрикнула это, уже стоя в дверях и натягивая на себя куртку. И что оставалось делать Кире? Только выключить огонь под кастрюлей с куриным бульоном и броситься следом за выбегающей на улицу подругой.

К Зинаиде в больницу они попали как раз во время ужина. Он в больницах всегда бывает рано. Что это за время такое для ужина – половина шестого вечера? Потом до утра еще двадцать раз успеешь проголодаться. Хотя какое дело умирающей Зинаиде до больничного ужина, рано его подадут или поздно. Ей, бедной, уже все равно.

Но как ни странно, совершенно умирающая вчера Зинаида сегодня выглядела куда лучше и бодрее. Она вовсю уплетала овсяную кашу, которой ее кормила подруга. При виде подруг Зинаида оживилась еще больше и приветливо помахала им здоровой рукой.

– Ну как? Поймали их?

– Кого?

– Тех, у кого Горшков брал заказы на убийства?

– Нет. Нам сейчас не до этого. Нам нужно, чтобы вы подсказали нам, кто дежурил на выписке того ребенка, осиротевшего по вине вашего Горшкова.

– За это дежурство все медсестры сражаются между собой, – улыбнулась Зинаида одной половиной лица.

Вторая у нее по-прежнему была неподвижной. Но это, кажется, Зинаиду особенно не смущало. Сбросив с себя тяжкий груз вины и рассказав подругам о преступлениях своего любовника, Зинаида словно помолодела и похорошела.

– Каша остывает, – напомнила ей Галина, и больная вернулась к трапезе.

Подруги хотя и торопились, не стали им мешать. Уже то, что к больной вернулся аппетит, было само по себе хорошим знаком. Женщины – существа живучие. В то время, когда мужчина останется прикованным к кровати инвалидом, женщины очухаются уже через пару недель, максимум через месяц.

Это заставило Лесю вспомнить одну историю, которая имела все шансы стать трагической, но закончилась вполне счастливо. И все потому, что героиней ее была женщина. И не просто женщина, а кошатница.

– У меня была знакомая, которую тоже разбил инсульт, – наблюдая за тем, как каша быстро перемещается из тарелки в желудок больной, начала рассказывать Леся. – Вся правая половина у нее отнялась. Полностью! Причем случилось это за городом, на уединенном хуторе. Родственники женщины в это время уехали, она там одна и две ее кошки. Один день кошки как-то вытерпели, подъели весь корм, что был в их мисках, выпили воду, легли спать. А на второй день начали просить кушать. Утром просили, днем просили, вечером. А хозяйка лежит. Плачет, жалко ей животных, а встать, чтобы хотя бы из дома их выпустить или воды им дать, не может. На второй день стало еще хуже. У хозяйки сердце кровью обливается, так кошки кричат. Стала пытаться двигаться. Одна ведь половина шевелится. Ну, и стала активней ею шевелить. Где рукой себе поможет, где зубами цепляется. Чтобы добраться до ведра с водой, ей понадобилось почти три часа. Но добралась, дала кошкам воды.