Дарья Калинина - Беспредел в благородном семействе

– Дядя Юра, а вы подтверждаете?

– Да, – кивнул головой тот.

Взгляд его несколько смягчился, и он, в свою очередь обняв и поцеловав молодых, произнес уже значительно веселее:

– Бегите, влюбленные! Радуйтесь!

Тем только того и надо было. Яна с Валентином тут же убежали, обмениваясь на ходу поцелуями и ласковыми словечками. Молодые люди так искренне ликовали, что теперь не нужно ни от кого скрывать свои чувства, что у всех тоже потеплело на душе.

– Как они счастливы! – произнес Василий Петрович, глядя им вслед. – Разве это не стоит того признания, которое вам пришлось сделать друг другу?

Однако Юра и Павел не торопились соглашаться с ним. После ухода детей мужчины по-прежнему выглядели какими-то подавленными. Короткий миг просветления и счастья прошел, и к мужчинам вернулось скверное настроение.

Но Залесного это не смутило. Он сказал:

– Думаю, что нам всем пришло время объясниться!

– Хорошо, что Валя с Яной ушли, – добавил Василий Петрович. – Без них нам всем будет сподручней разговаривать.

– Да, ни к чему детям знать правду.

– Пусть живут, ни о чем не ведая.

Но тут не выдержала Алена.

– О чем не ведая?! – воскликнула она нетерпеливо. – Что у вас за тайны такие? – Взглянув в сторону Павла и Юры, она добавила: – И почему вы оба словно в воду опущенные? Дети у вас женятся, а радости я в вас не вижу!

– Ну что? – взглянул Игорь на мужчин. – Расскажем им?

– А какой у нас выбор? – тяжело вздохнул Юра. – Иначе личность преступника не изобличить и в случившемся не разобраться.

– Рассказывай, чего уж там! – добавил Павел, тоже тяжело вздыхая.

– Хорошо. Я расскажу. Но предупреждаю: после моего рассказа нам всем придется принять очень непростое решение. Осудить за преступление людей, которые всем нам хорошо знакомы, а некоторым так и вовсе близки.

– И будет лучше, если мы сделаем это все вместе и прямо сегодня, – добавил Василий Петрович. – Не откладывая до того времени, как Зазнайка тоже выяснит истину.

– От него пощады ждать не придется.

– А от вас?

Это спросила Раиса. Но ответить ей Залесный не успел. В это время раздался звук шагов на лестнице. А спустя несколько секунд в комнате появился Ваня.

– Надеюсь, я ничего не пропустил?

– Как ты? – заботливо спросил у него Василий Петрович.

– Спасибо, мне уже лучше.

Ваня и впрямь выглядел нормально. Недаром говорят, отдых – лучшее лекарство от всех бед, невзгод и болезней.

– Теперь все в сборе, – произнес Залесный. – Можно начинать!

В голосе его прозвучала такая торжественность, что даже Инга, которая решительно не подозревала, о чем пойдет речь, замерла. Что касается Аллы и Раисы, которые были осведомлены явно лучше нее, те и вовсе окаменели, не сводя глаз с Залесного и ловя каждое его слово.

Игорь начал не сразу. Как и полагается хорошему рассказчику, он сначала закинул затравку:

– История эта началась не вчера и не на прошлой неделе, а много лет назад. Я так прикидываю, что ей уже больше двух десятков лет. И кто бы мог подумать, что события, произошедшие больше двадцати лет назад, казалось бы, надежно похороненные под спудом времени, снова выплывут на поверхность и дадут о себе знать так уродливо и… и страшно.

Произнеся эту фразу, Залесный снова замолчал. И молчал примерно минуты полторы, которые остальным показались вечностью.

– Не томи ты! – взмолился Павел.

– Поверьте, мне очень трудно говорить. Вы все – мои друзья. Но мне неизбежно придется обвинить некоторых из вас.

Алена с Ингой переглянулись. Их-то в чем можно обвинить?

Но, оказывается, Залесный имел в виду не их двоих.

– Алла, Раиса… – обратился он к женщинам. – Вы хотите что-нибудь сказать сами?

Женщины молчали.

– Тогда я начинаю.

Но и теперь Игорь не торопился начать. Несмотря на данное обещание, он снова замолчал.

– Ну же… Игорь… Начинай! – взмолился Василий Петрович. – Уже ночь, а утром нам надо явиться к Зазнайке и что-то или кого-то ему предъявить. Времени у нас в обрез, не тяни!

Спорить с хозяином «Дубочков» не решился даже Залесный и наконец приступил к своему рассказу:

– Служили два товарища… Нет-нет, не вздрагивайте, разговор наш пойдет не про войну. Дело было во времена вполне мирные, хотя и не такие уж простые. Речь идет о начале девяностых, когда наша страна переживала далеко не лучший этап своего развития, до худшего там было уже недалече. Итак, служили два товарища, оба были при званиях, один при офицерском, второй был в той же части прапорщиком. Как и полагается примерным военным, были они женаты. Вот только примерными семьянинами они были лишь в глазах начальства. На деле семейная жизнь не представлялась им сколько-нибудь значительной вещью, оба они изменяли своим женам почем зря. Впрочем, поступали они так не столько от самого желания согрешить, сколько по вине отчаянной скуки, царившей в их воинской части.

Инга увидела, как вскинул при этих словах свою голову Юра. И невольно она вспомнила, что Юра тоже служил в свое время и частенько жаловался потом, что все бы ничего, кабы не отчаянная скука, которая царила у них в части. Развлечений никаких. Полгода темно, несколько десятков фонарей не в силах разогнать ночь и все связанные с ней искушения. Разврат, пьянство и блуд царили в той части, где служил Юра. Наверное, не нашлось бы ни одной семьи, в которой супруги могли бы похвастаться верностью друг другу.

Но нельзя было всерьез винить людей в том, как они жили. Ибо то была не их вина, а их беда. Нравственные установки, спущенные свыше и густо замешанные на теориях коммунистического руководства, никак не могли помочь людям в преодолении искушения хоть как-то отвлечься от повседневной скуки гарнизонной жизни. А уж пришедшие следом за эпохой КПСС хаос и тотальный развал и разворовывание страны и вовсе не могли поддержать людей.

Если в царские времена военные черпали силы духа в вере, без которой немыслима была военная служба, то во времена советской власти люди были лишены даже и этого простого утешения и поддержки.

– Так вот, скучая и тяготясь своей занудной и бесперспективной службой, в которой оба не видели ничего героического, эти молодые еще мужчины стали искать хоть какую-то отдушину в своей скучной жизни, утешаясь не с законными женами, а вступая в связь с чужими. Можем ли мы с вами судить их за то? Можем?

Игорь явно ждал ответа на свой вопрос, но никто ему не отвечал.

И Инга решилась сказать:

– Думаю, что это давало тем двоим мужчинам иллюзию хоть какой-то свободы и возможности выбора.

Залесный кивнул ей без всякого одобрения, а вроде бы даже и с неудовольствием, словно Инга сунулась не в свое дело, а он ждал ответа от кого-то другого, – и тут же продолжил говорить дальше:

– Но у нас с вами речь пойдет не только о двух друзьях, которые служили вместе и потому почти все свое свободное время опять же проводили вместе. И их жены так же хорошо дружили друг с другом. В общем, была в той части этакая четверка хороших друзей, состоящая из двух офицеров и двух их жен.

Все замерли в ожидании продолжения. А Алена вспомнила, как в свое время Раиса и Алла рассказывали своей молодой подруге, что женщинам в военной части жилось еще тяжелей морально, нежели мужчинам. У мужей была их служба, которая отнимала какое-то время. А женщины были заняты исключительно домашним хозяйством и ожиданием возвращения домой мужей. Особенно тяжело морально тем женщинам, которые были молоды, детей не имели, а потому скучали вдвойне и втройне и очень хотели хоть каких-то развлечений.

– И так уж случилось, что жены двух наших товарищей не устояли. Отчаянно скучая, они закрутили романы. Каждая выбрала себе любовника. И так уж случилось, что выбор их пал не на постороннего человека, а… на мужа подруги!

С этими словами Игорь снова взглянул на Аллу и Раису. Те сидели, опустив головы, и взгляда следователя не заметили. Зато его заметила Алена. И ей наконец стало ясно, о ком говорит Залесный и к чему вообще весь этот его театрализованный рассказ. Алена ахнула. И Раиса невольно подняла голову.

– Раиса… – спросила у нее Алена. – Неужели это он про вас?

Но Раиса ничего не ответила, она снова опустила глаза.

А вот Залесный сказал:

– Увы, Алена, как ни печально, но ты угадала. Речь сейчас идет о наших с вами друзьях – Павле с Юрой и их супругах.

Никто больше не проронил ни слова. Даже Павел с Юрой молчали. Видимо, для них давнишняя измена жен уже не являлась открытием. Вероятно, в этом и заключалась причина их скверного настроения, в каком эти двое вернулись из «Седьмого неба», и драки, устроенной ими там.

А Игорь продолжал:

– Наверное, если бы они четверо жили в другое время и в другой стране, их поведение и не вызвало бы никакого нарекания. Напротив, их бы похвалили за сексуальную раскрепощенность и творческий подход к решению проблемы скуки в гарнизоне.