Галина Куликова - Поедательницы пирожных

— Нормально, все записано в лучшем виде, — проворчал довольный Чижов.

— Да, познавательно, — согласилась Карина. — Только мы по-прежнему не знаем главного — кто отравил пирожные.

Следующим вечером Карина и Родион, сидя на кухне гаврюсовской квартиры, обсуждали, как им действовать дальше.

— Что у нас остается? — Карина занесла карандаш над чистым листом бумаги. — Вы своим родственницам нужны были живым, так?

— Да.

— Значит, вас они не травили. Нателла сестру не травила по той же причине — Нона нужна была им с Николаем живой. Кто остается?

— Остаются Триллер и Конокрад, — ответил Марьянов. — Давайте начнем с начала. До агентства пирожные доехали без приключений.

— И в приемной они были в порядке, — подхватила Карина. — Ведь Ванда выжила. На даче никто из вас пирожные не травил, однако два человека умерли. Мы неизбежно возвращаемся к незваным гостям того вечера. Лена, Триллер, Конокрад.

— Почему вы включили сюда Лену? Она ведь погибла.

— А вы не думали, что она могла, допустим, покончить жизнь самоубийством? Ведь у нее были какие-то жуткие личные проблемы.

— Как выяснилось, никаких личных проблем у нее не было, проблемы были на работе. Этот Панюшкин чего-то намутил. Я очень жалею, что Лена не успела рассказать, в чем дело.

— Что, если она хотела отравиться на глазах любимого человека? Чтобы навсегда остаться в вашей памяти? Могло такое быть?

— Исключено. Не тот характер. К тому же она прекрасно без меня существовала все эти годы, и если бы я не позвонил…

— Так вы позвонили, потому что к вам пришел Панюшкин. А как он добивался встречи! Вы не думали, что Лена могла его специально к вам прислать?

— Сложно сказать. Но на нее не похоже.

— Вам видней, конечно. — В голосе Карины проскользнуло что-то вроде ревности.

Марьянов отлично знал эти интонации, поэтому внимательно посмотрел на нее и спокойно произнес:

— Не это главное. Лена никак не могла отравить пирожные. Она вошла, села за стол, откусила кусочек, встала — и умерла. Все это происходило на моих глазах.

— Послушайте, а когда Лена взяла пирожное, их на тарелке сколько оставалось?

— Я уже пытался вспомнить. Кажется, два.

— Значит, Нона выходила из кладовки, пока вы с Нателлой были наверху, и взяла одно отравленное пирожное. То есть Лена по любому не могла их отравить. Она тогда вообще еще не приехала.

— Логично. Значит, Триллер или Конокрад? Головоломка с живыми людьми — просто не верится.

— Мне версия с Конокрадом теперь представляется более интересной.

— Почему? Яды — это Триллер, его стихия.

— Слишком очевидно. Им даже милиция не заинтересовалась. Опять же — какие мотивы? Обида? Но если все обиженные станут убивать своих обидчиков, то население земного шара уменьшится вдвое.

— Здесь не просто обида, а какие-то высшие материи. Говорю же вам: он безумец, и может быть опасен.

— Ну, мы не отвергаем эту версию, просто определяем приоритеты. Давайте все-таки сначала попробуем Аркадия расспросить — зачем вы ему так срочно понадобились в тот день? И ведь сумку с продуктами именно он спустил из приемной на первый этаж.

— Думаете, он по дороге отравил пирожные? Где тут логика? Получается, он таскал с собой яд, зная, что я забуду пакет с продуктами. Но буквально до последнего момента никто, даже я сам не догадывался о том, что поеду на дачу! И я сам не знал, что в агентство привезут пирожные. Думаете, Конокрад способен видеть будущее и поэтому он заранее запасся ядом? Это больше на Триллера похоже.

— Согласна. Ситуация с дачей для всех, кроме Ноны и Нателлы, — цепь случайностей. Наверное, вы правы: здесь возможность спланировать убийство сведена практически к нулю. Но встретиться с Аркадием нужно обязательно. Я выясню, как он себя чувствует, может ли говорить. А потом придется вам проникнуть к нему в палату.

— Что значит — проникнуть? Я же не Каспер, — обиженно сказал Марьянов, которому надоело находиться на осадном положении. — Я могу просто зайти как посетитель.

— Нет, опасно. Может, подождать, пока Аркадий поправится? Впрочем, ждать мы тоже не можем, — поспешно добавила Карина, увидев, как расстроила босса идея затянуть расследование. — Значит, надо снова гримироваться и надеяться на судьбу.

— Карина, — сказал Игорь Скворцов, входя в приемную. — Вы не хотите составить компанию Алене и проведать нашего дорогого коммерческого директора? Она повезет ему документы на подпись, а вы — цветы и фрукты от всего коллектива. Советую поехать прямо сейчас: с двух до четырех пускают посетителей.

— Может быть, лучше вечером? — спросила Карина, имея в виду их с Марьяновым планы.

— Вечером там до самого закрытия заседает Ванда. Она не даст нормально пообщаться с человеком, — вставила Алена. — Игорь Леонидович, но если мне ехать с этими бумагами, то как тогда я сделаю для вас отчет? Я до шести не успею.

— Фу ты! — с досадой воскликнул Скворцов. — А мне он позарез нужен. Наш олигарх следующий бюджет только после отчета подпишет.

— Давайте я сама отвезу бумаги Конокраду, раз уж я все равно с фруктами и цветами командирована, — предложила Карина, быстро просчитывая в уме, какую выгоду извлечь из неожиданного поручения.

Получив согласие, она немедленно начала собираться в дорогу.

Марьянов то и дело поглаживал «свои» усы, так что Карина даже не удержалась и съехидничала:

— Вы прямо, как Пуаро. Так же неровно дышите к растительности под носом.

— Слушайте, может, мы совершаем непоправимую ошибку? — неожиданно сказал Родион. — Вдруг Аркадий, увидев меня, испугается — и ему станет хуже? Или мы вообще спровоцируем у него инфаркт? Или наш больной вдруг решит сыграть в честного парня и разоблачит меня? В больнице наверняка есть охранники.

— Не преувеличивайте. Человек, способный выдержать Ванду, из-за ерунды не скопытится. Может, мне все-таки пойти вместе с вами?

— Не надо. Вы меня не видели с того момента, как я исчез. Это ваша защита, помните? Значит, как договорились, у меня ровно пятнадцать минут — и я сматываюсь, что бы ни происходило.

— А я буду сидеть вон там, неподалеку от входа в корпус, на скамеечке. Как только вы появитесь, я войду. Мне нужны подписи Конокрада на документах. Ну и проведать надо, конечно. Подбодрить.

— Я вас не жду, верно? — уточнил Родион. — Сразу уезжаю в свое бомбоубежище.

Махнув Карине рукой, он вошел в больницу, купил за сумасшедшие деньги бахилы у знойной киоскерши и, надев их поверх ботинок, отправился на седьмой этаж пешком: лифты перевозили только больных, заботы о посетителях тут не проявляли.

Конокрад лежал один в двухместной палате. Кровать высокая, опрятно застеленная, и сам Аркадий выглядел чистеньким и ухоженным. Лицо у него было в меру румяным, что Марьянова несколько приободрило.

— Здравствуйте, — удивленно проговорил коммерческий директор, завидев в дверях знакомую фигуру с незнакомым лицом.

— Не пугайся, Аркадий, это я, — понизив голос, сказал Родион.

Если честно, он думал, что Конокрад ему обрадуется. Конечно, он несомненно должен был удивиться, но не до такой степени. Сообразив, кто перед ним, Аркадий неожиданно изменился в лице и замахал руками так, словно на него напал рой ос.

— Зачем это ты? Что это ты? — сдавленно выкрикнул он.

— Аркадий, да успокойся же! Я только на пару слов — и сразу уйду.

— Тебя же ищут! — свистящим шепотом напомнил Конокрад, выкарабкиваясь из подушек. — Тебя подозревают в убийстве. Даже в двух! Что тебе здесь надо?

— Мне надо узнать, о чем ты собирался со мной поговорить в тот самый день, помнишь?

Марьянов ожидал какой угодно реакции, но уж точно не такой.

— Нет, не помню, — неожиданно для него заявил Аркадий и для верности помотал головой.

— Ты не можешь не помнить, — свирепо возразил Родион. — Ты на дачу ко мне притащился как раз для того, чтобы сказать нечто важное. Тебя просто распирало, как ребенка, который узнал какую-то тайну и не может держать ее в себе.

— Не надо меня примазывать к своим делишкам! — возмутился Конокрад. — Это ты сейчас на ходу придумываешь. С чего ты взял, что меня распирало?! У меня были всякие мелкие нерешенные вопросы, не спорю. Я ненавижу запускать дела, ты забыл? Я очень аккуратный и внимательный.

— Раньше ты из-за текучки на дачу ко мне не заявлялся, — процедил Марьянов, уже поняв, что ничего из Конокрада не вытянет.

— А мне показалось, — нагло заявил тот, — что ты хотел оставить мне какие-то срочные распоряжения, но не успел, так как очень торопился. Вот я и решил поехать, вдруг это важно.

— А по телефону не мог позвонить?

— Так вопросы же конфиденциальные, денег касаются. Нет, мне было несложно подъехать. Я и следователю так сказал.

Он уже совершенно успокоился и даже разрумянился как-то по-хорошему, как румянятся здоровые люди.