Анастасия Монастырская - Робинзон по пятницам

— А что же тогда вы искали в его кабинете?

Пургин уставился на меня:

— А вы разве не поняли?

— Нет

— Деньги.

— ?!

— Я его шантажировал.

Он сказал это так просто, что я поначалу даже и не нашлась, что ответить. Пургин, напротив, явно развеселился:

— А что вы так удивились? Я подсчитал, что Трохименко мне задолжал определенную сумму, при встрече пришлось потребовать.

— И сколько он вам платил?

— Стефания Андреевна, вы не перестаете меня удивлять. Задаете вопросы, на которые вряд ли получите ответы, — он прислушался к звукам в прихожей. — Наконец-то! Сейчас я вам представлю свою невесту.

Все произошло настолько быстро, что я даже не успела понять, в чем дело. Пургин приподнялся в кресле:

— Дорогая, у нас гости…

И рухнул. Во лбу краснело аккуратное отверстие.

— Я стреляю очень метко, не правда ли, Эфа?!

Я инстинктивно повернулась на голос, и голова раскололась на тысячи осколков. Стало темно и пусто.

***

Ученые доказали, что лучше всего женская красота сохраняется в холоде. Тепло разрешительно действует на наши клетки. Может быть поэтому, народы севера живут сравнительно недолго, но зато до самой смерти сохраняют внешнюю привлекательность. У южан иная история: внешне они стареют быстро, но зато могут попасть в книгу рекордов Гиннеса в разряде долголетия. Лично я жару не люблю, к холоду отношусь нейтрально: если в Петербурге восемь месяцев стоит зима, то, что толку стенать о лете. Но так холодно мне не было никогда. Поневоле я посочувствовала мамонтам, вынужденным жить в условиях вечной мерзлоты. Перед этим ледяным безмолвием отступала даже боль в виске. Я попыталась открыть глаза. Веки были свинцовыми. Поднимите мне веки! Ну, кто-нибудь, поднимите! В ответ тишина. Следует понимать, что здесь я нахожусь в полном одиночестве. Осталось только выяснить, где именно.

На счет три поднимаем левый глаз. Раз! Два! Три! Замечательно! Гражданка Иванова, вы делаете успехи. Теперь на счет шесть поднимаем правый глаз. Четыре! Пять! Шесть! Молодец! Там, где я находилась, царил полумрак, в котором можно было с трудом разглядеть очертания предметов: каких-то длинных вытянутых столов. Я постаралась приподняться и обнаружила, что лежу на одном из таких столов абсолютно голая. Ну и дела! А куда делся тот симпатичный костюмчик, который я обновила нынешним утром? Кто меня раздел? И тут же забыла про этот вопрос, впав в состояние мыслительного анабиоза.

Теперь я знаю, что холод и воля человека — практически не совместимы. Я не думала, я тормозила. Мысли напоминали старые шерстяные нитки, которые рвутся, когда пытаешься скрутить их в клубок. Единственно, что меня утешало, так этот то, что моя внешность после такой обработки холодом будет безупречна. Как пишут в рекламных листовках: "Подруги умрут от зависти!".

В какой-то момент я опять отключилась. Мне показалось, что стало теплее, я словно окунулась в подогретую вату дремы, еще немного и нырну в нее с головой. Мешала маленькая деталь. На большом пальце ноги. Бирка. Я пошевелила пальцем, и, наконец, сообразила, где нахожусь. В морге.

С этой минуты мозг пошел на поправку. Соображать стала быстрее. Сначала села на столе, разминая одеревеневшие мышцы. Некстати вспомнила о куске свинины, который вот уже две недели лежит в морозилке нашего холодильника. Именно на такой кусок мяса, только очень синий и в пупырышках, я сейчас и походила. Ого! У меня здесь, оказывается, соседи. На столе справа лежал Пургин. В отличие от меня он был неживым и одетым.

— Значит, в Каракумы мы не едем? — просипела я, наклонившись к его восковому лицу.

Пургин вежливо промолчал.

— Жаль. Там сейчас тепло и саксаулы. Саксаулы и даром не нужны, а вот если бы здесь было чуть теплее, я бы не возражала.

Пургин не ответил.

— Обидно, когда тебя убивает невеста? Ладно, не отвечай. Извини, что на ты. Но, согласись, "выкать" в подобной ситуации глупо. Тем более, ты одет, а даже без колготок. — Я дотронулась до его холодной руки. — При жизни тебе не везло с женщинами, может, после реинкарнации дела пойдут лучше.

Увы, больше в этих стенах мне было не с кем поговорить. Народ подобрался нелюдимый и мрачный. Надо выбираться отсюда, а то холод вкупе с мигренью позволят мне присоединиться к остальным. Я приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Пусто. В топографии морга я не сильна, но все же раньше мне казалось, что как минимум один живой человек здесь должен быть. Что ж, отправимся на его поиски. Но сначала нужно найти хоть какую-нибудь тряпку, чтобы прикрыться. Не то, чтобы я стесняюсь своей фигуры, но мы все-таки не на пляже нудистов. В любом месте должны быть свои правила приличия: и в сортире, и на кладбище. К примеру, английские джентльмены, будучи в общественном туалете должны смотреть в стену, а не на своего соседа. Исключение составляют знаменитости, на этих можно взглянуть разок другой.

Пробиралась на ощупь. То и дело накатывала дурнота — не исключено, что сотрясение мозга я все-таки получила. Рука нащупала какую-то ткань, я не глядя, обмотала ее вокруг себя и поплелась дальше. По стеночке, по стеночке, на звук голосов.

Осторожно приоткрыла дверь и ввалилась в небольшую комнатушку, где гудела банальная пьянка. Дух стоял такой, что даже трезвый мгновенно опьянеет. А мне много ли надо? Голова закружилась, ноженьки подогнулись и я рухнула на диван, прямо на колени к парню.

— О, девчонка! — обрадовался он. — А ты откуда такая холодная взялась?

— Из морга.

— Эка, удивила! Мы все тут из морга. И видишь, ничего, живем. Выпить хочешь?

Я безвольно кивнула.

— Ребята, сто грамм моей подружке. Тебя как зовут?

— Эфа!

— Эфе сто грамм! Выпьем за знакомство.

Мы выпили. Теплая водка пролилась в горло и немного согрела. Не дожидаясь второго тоста, я перехватила рюмку своего коленного друга. Вторая последовала за первой. Стало легче.

Привыкнув к свету (к счастью, он был не очень ярким) я по очереди оглядела присутствующих: сюр, да и только! Несколько молодых парней с печатью интеллекта на испитых лицах (студенты, вынужденные подрабатывать?). Один — без всяких печатей (именно на нем я и устроилась). Хорошенькая девица в элегантном костюмчике, смутно напомнивший мой. Две расплывшиеся тетки со стертыми надеждами и возрастом. И, наконец, мужчина средних лет во главе стола, похожий на Марлона Брандо. Он смотрел на меня молча, немигающе, но пока что воздерживался от комментариев. Чего не скажешь о говорливой "подставке" с острыми коленками:

— Сейчас отогреешься, — бормотал он, торопливо наполняя свой стакан. — Мы всегда тут по ночам сидим. Тут теплее, да и компания веселее, не то, что жмурики. Одежка у тебя странная. Где-то я ее уже видел, но не помню. Да и твое лицо знакомое. Вот водка, всю память отбила.

— Пить меньше надо, — неожиданно подал голос Брандо. — Ты же эту девушку сам в холодильник отправил. Не далее, как два часа назад. А в одежке ее, если так можно назвать эту хламиду, другого жмурика привезли. После самострела.

Я оглядела свое импровизированное одеяние — простыню в кровавых разводах — и мне стало нехорошо. В который раз за этот день?

Брандо встал, нашел на полке пузырек с нашатырем и сунул ватку мне под нос.

— Значит так. Бутылки убрать. Комнату проветрить. И разойтись по своим рабочим местам. Таня, быстро сняла костюм и вернула его хозяйке.

— Но Дмитрий Андреевич, — заныла девица. — Вы же разрешили.

— Когда я разрешил, она была без признаков жизни. Ситуация изменилась. Признаки жизни налицо.

— А белье тоже отдавать? — чуть не плача девица стала расстегивать жакетик.

Брандо взглянул на меня.

— Тоже.

— Не надо, — на меня накатила волна брезгливости. — Пусть себе оставит. Вы мне только дайте что-нибудь… менее криминальное, чтобы прикрыться.

— Ой, сейчас халатик чистый принесу, — каблучки Татьяны застучали по кафельному полу.

***

Через полчаса я лежала на диванчике, укрытая пледом и ждала появления милиции. Напротив меня сидел Брандо и флегматично хрустел соленым огурцом:

— Повезло. Будь вы в Америке, то уже беседовали бы с ангелами. В отдельный ящик — и готово.

— Скорей, я бы беседовала с чертом.

— Вам виднее. Впрочем, с чертом легче договориться. По себе знаю. Подумать только, если бы не Петькин день рождения и наша российская безалаберность, мы бы сейчас с вами не разговаривали. Так что с вас подарок Петьке.

— Угу, как только так сразу, Татьяне я его уже сделала.

— Обиделись? Зря. Девочка молодая, в семье пьют, здесь зарплата грошовая. Она в отличие от вас не брезгливая. Увидела костюмчик модный — попросила примерить. Я разрешил. Это одна из немногих радостей, которые будут в ее короткой девичьей жизни. Пусть хоть сегодня побудет счастливой.