Михаил Серегин - Большой ментовский переполох

– Значит, нужно пойти к Глебу Ефимовичу и все ему рассказать, – предложил Санек.

– Думаю, спешить не стоит, – не согласился с ним Кулапудов. – У нас нет доказательств, что именно Наталья совершила эти преступления.

– А где же их взять, доказательства? – растерянно спросил Зубоскалин.

– Ну ты, Дирол, даешь, – поразился его недогадливости Леха. – Дураку же понятно, что за ней теперь день и ночь следить надо, ведь она наверняка поддерживает связь со своим любовником. Вот только как же мы днем будем за ней следить, если у нас занятия?

И тут снова заговорила Антонина Дмитриевна, которая проявляла все больше интереса к расследованию курсантов.

– Думаю, я смогу вам помочь. Я буду следить за вашей Мартышкиной. Я все равно сюда на целую неделю приехала, жить буду в гостинице, так что вы без труда сможете ко мне приходить.

– Но, бабуля, – укоризненно глянул на нее Андрей. – Ты же взрослая женщина, а все в шпионов играешь.

– Ах так, – обиделась Антонина Дмитриевна. – Тогда не буду вам помогать, сами крутитесь.

– Ну что вы, что вы, – поспешил успокоить разгневанную женщину Веня, исподтишка показав Андрею свой увесистый кулак. – Просто ваш внук сам не понимает, какая у него замечательная и просто уникальная бабушка. Мы будем очень рады вашей помощи. И вообще, что бы мы без вас делали?

– С голоду бы померли, – ответил за бабушку Леха.

– Ага, – согласился с ним Дирол. – Истощали бы до скелетного состояния.

– По тебе особенно видно, что ты истощал, – усмехнулся Антон, ткнув пальцем в плотный живот Зубоскалина.

– В общем, мы просим вас помочь нам, – преданно глядя в глаза Антонины Дмитриевны, проговорил Веня.

Впечатлительная женщина от всех услышанных комплиментов так растрогалась, что даже два раза промокнула глаза платочком, а потом сказала:

– Ну как теперь я вам откажу? Конечно же, я сделаю все, что смогу. Буду день и ночь следить за преступницей и докладывать вам о каждом ее шаге.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Вениамин.

– Служу Отечеству, – торжественно ответила Антонина Дмитриевна, а близнецы за ее спиной только смиренно переглянулись, покорившись воле большинства.

– Вы будете следить за Мартышкиной днем, а мы вечером, – подвел итог Кулапудов.

– Ну уж нет, – неожиданно воспротивилась бабушка близнецов. – А вдруг она встретится со своим любовником вечером, тогда я пропущу все самое интересное. Лучше так. Я буду наблюдать днем, а вечером вы просто ко мне присоединитесь. И не хочу слушать никаких возражений.

– Ну что с вами поделаешь, – вздохнул Веня, удивляясь умению Антонины Дмитриевны убеждать. – Хорошо, пусть будет так, как вы хотите.

– Вот и прекрасно. А теперь, мальчики, все спать, – сказала женщина, поднимаясь и надевая пальто.

– А где же ты будешь ночевать? – удивился Антон.

– А я уже сняла номер в гостинице, – поведала бабушка. – У меня всегда все схвачено, – и поцеловав напоследок внуков, вышла из комнаты.

Утром ребят, как всегда, разбудил Мочилов. Но на этот раз он пришел не один. Из-за его спины выглядывал взъерошенный Куприян Амурович, с жутко обиженным выражением на пухлом красном лице.

Правда, поначалу его никто не заметил, так как комендант искусно прятался за надежным прикрытием, каковым служила широкая спина Глеба Ефимовича. Однако, как только курсанты оделись и вытянулись перед капитаном, Ласковый наконец высунулся и обиженно просипел:

– Вот они, изверги. Посмотрите, кого вы воспитали, Глеб Ефимович. Старого человека избили. И не стыдно вам?

– Сейчас мы во всем разберемся, Куприян Амурович, – пообещал Мочилов и, грозно нахмурив брови, сказал: – До меня дошли сведения, – он покосился на коменданта, – что вы вчера провели в общежитие постороннего, то есть постороннюю. Это так?

Ребята стали непонимающе переглядываться, делая вид, что понятия не имеют, о чем говорит Мочилов.

– Что вы молчите? – еще больше нахмурился капитан.

– Да не знаем, что сказать, – за всех ответил Веня. – Никакого постороннего и тем более постороннюю мы вчера не приводили.

– Видите, они еще и врут, – вставил Куприян Амурович.

– Так, разберемся по порядку. – Мочилов отодвинулся в сторону, лишив Ласкового возможности прятаться за своей спиной. – Вот Куприян Амурович утверждает, что вчера в общежитие якобы заявилась бабушка близнецов Утконесовых.

– Бабушка приехала? – радостно спросил Андрей.

– Почему же она нам ничего не сказала? – удивился Антон.

– Разве вы с ней не встретились? – подозрительно посмотрел на братьев Мочилов.

– Нет, а разве должны были? – в свою очередь задал вопрос Андрей.

– Они с ней встретились! – взвизгнул комендант. – А потом обманом провели ее в общежитие. Когда же я хотел разобраться в этой ситуации и пошел в их комнату, эта самая бабушка ударила меня шваброй по голове... – Он осекся, заметив недоуменные взгляды не только курсантов, но и Глеба Ефимовича.

– Извините, что вы сказали? – переспросил Мочилов.

– Я сказал, что эта самая бабушка ударила меня по голове шва...

Ласковый не договорил, потому что Глеб Ефимович захохотал так, что окна зазвенели. Ребята тоже начали хихикать, и через минуту вся комната сотрясалась от хохота. Курсанты смеялись старательно, чтобы смех казался искренним. Дирол для убедительности даже схватился за живот и повалился на пол.

– Ну, вы даете, Куприян Амурович, – сквозь слезы, выступившие от смеха, проговорил Мочилов. – Это надо же до такого додуматься, чтобы пожилая женщина ударила вас шваброй по голове.

– Но это правда, – попытался защититься комендант.

– Да наша бабушка и мухи не обидит, – доложил Андрей.

– А уж человека тем более, – добавил Антон.

– Куприян Амурович, может, вам это приснилось? – заботливо спросил Веня. – Мне иногда такие сны снятся, что потом долго думать приходится, наяву это было или во сне.

Ласковый окинул всех присутствующих затравленным взглядом, провел ладонью по лицу, а потом пробормотал:

– Со мной еще никогда такого не было. Может, мне действительно все приснилось.

– Скорее всего, – согласился Глеб Ефимович. – Пожалуй, вам стоит поменьше думать о работе и побольше о своем здоровье. А лучше всего взять отпуск и как следует отдохнуть.

– Да-да, я, наверное, так и сделаю, – растерянно согласился комендант. – Извините, – бросил он и пулей выскочил из комнаты.

– Бывает же такое, – глядя ему вслед, покачал головой Мочилов, а курсанты победно переглянулись.

Наталья Александровна очень спешила. Он ждал ее к одиннадцати часам. Сегодня у нее было много дел, нужно было собрать вещи, забрать поддельные паспорта у того неприятного типа с вечно небритым лицом, потом уничтожить все следы случившегося. И все это из-за любви к нему. Она еще раз перечитала записку, которую он для нее оставил: «Ничего не бойся, скоро мы уедем отсюда, будем счастливы и забудем про весь этот кошмар. Твой котенок». На глаза женщины навернулись слезы. Как же хотелось, чтобы все это оказалось правдой. «Ну, ничего. Завтра все закончится, и все будет хорошо», – подумала Наташа, хотя радости не чувствовала. Было только одно желание – чтобы весь ужас поскорее закончился.

Она спрятала записку в карман дубленки и еще раз проверила, все ли положила в сумку из того, что приготовила. Убедившись, что все в порядке, молодая женщина открыла дверь и вышла из квартиры. И тут же на лестничной площадке этажом выше послышался какой-то шорох.

Не обратив на это никакого внимания, Мартышкина стала спускаться по лестнице. На улице она все же огляделась, мало ли кто из знакомых может ее увидеть, и, мелко перебирая ножками, двинулась по скользкой дороге. Наталья не заметила, как пожилая дама в сером зимнем пальто и шикарной песцовой шапке выскочила за ней из подъезда и пошла следом. Эта дама вела себя довольно странно. Она то пряталась за деревом, то вдруг ускоряла шаг, то останавливалась, делая вид, что увлечена созерцанием афиши или витрины магазина. Посторонний наблюдатель мог бы принять ее за свихнувшуюся пожилую особу, которая вдруг впала в детство и решила поиграть в шпионов.

Наталья Александровна преодолела три квартала от своего дома и свернула на улицу Непроходимую. По этой улице действительно было очень трудно передвигаться из-за разбитой и раскопанной в разных местах дороги. Можно было подумать, что здесь жили маньяки-археологи, которые ни дня не могли прожить без того, чтобы что-нибудь где-нибудь не раскопать. Однако археологи здесь были ни при чем. Такое состояние улицы объяснялось тем, что на ней располагались самые старые дома Зюзюкинска и их водопроводная система была в ужасном состоянии. То и дело в разных местах прорывались трубы, помещенные под землей, и работники местного ЖЭКа немедленно принимались раскапывать, чтобы устранить повреждение. Трубы латали, а вот закопать обратно как-то забывали.