Наталья Александрова - Проделки небожительницы

Гена, оглянувшись по сторонам, приоткрыл чемодан, стараясь, чтобы его содержимое не было видно никому, кроме Ашота.

Чемодан был плотно набит пачками зеленых кредиток.

– Быстро, меняемся! – Ашот снял с плеча синюю сумку. – Пока корабли не разошлись!

– Э, нет, – Гена прижал к груди чемодан, – сначала покажи статуэтку!

Ашот огляделся по сторонам с волчьим выражением лица. Убедившись, что никто на него не смотрит, он запустил руку в сумку… и физиономия его удивленно вытянулась. Не доверяя осязанию, он уже открыто вытащил на свет божий содержимое сумки…

В его руке, матово поблескивая на ярком солнце, красовался бронзовый бюст вождя мирового пролетариата – Владимира Ильича Ленина.

Лицо Ашота исказилось от изумления и ярости. Он вспомнил случайную встречу на причале, вспомнил фамильярные объятия «давнего знакомого»… и вспомнил, наконец, самого этого знакомого.

– Маркиз, сволочь поганая! – вскрикнул Ашот, а затем выдал такой заковыристый поток ругательств, что стоявший неподалеку от него мальчуган лет шести заорал от страха, а его мамаша схватила свое чадо за руку и быстро потащила прочь от сумасшедшего дяди-грубияна.

– Это что – шутка? – холодно осведомился Гена и быстро сунул руку в правый карман пиджака. – Ты хорошо подумал, прежде чем так шутить с нами?!

Ашот взревел, перегнулся через перила и попытался дотянуться до вожделенного чемодана с деньгами, который только что уже был почти в его руках. Гена вытащил руку из кармана. В этой руке был не пистолет, а всего лишь белый платок. По взмаху этого платка притаившийся на юте корабля снайпер нажал на курок. Выстрел из пистолета с глушителем был не громче, чем хлопок в ладоши. Ашот Арутюнян, слишком сильно перегнувшийся через перила, охнул и полетел в узкий зазор между двумя кораблями. Оплаченное им время для остановки истекло, и речной трамвай, постепенно набирая ход, двинулся дальше – по своему маршруту.

В кармане у барона Гагенау запищал мобильный телефон. Номер этого телефона был известен только узкому кругу особо доверенных людей. Барон приложил трубку к уху и сухо прокаркал:

– Здесь Гагенау!

– Господин барон, – проворковал в трубке приятный женский голос с сильным славянским акцентом, – я очень, очень хочу с вами снова увидеться!

– Что? – удивленно переспросил барон. – Кто это говорит?

– Неужели вы меня уже забыли?! А мне казалось – я была вам так дорога!

– Что за чушь?! Кто говорит? – повторил барон.

Он отключил бы телефон, но прежде хотел узнать, кто выболтал номер его личного мобильника.

– Это я, Ламашту, – ответила дама чарующим голоском, – я так хочу вернуться домой! Господин Зарудный не оправдал вашего доверия…

– Что?! – Барон от волнения даже охрип. – Это не телефонный разговор!

– Я тоже так считаю, – промурлыкала женщина, – встретимся завтра утром в одиннадцать в итальянском кафе, возле Михаэльскирхе.

На следующий день барон, оставив свой «Бентли» с шофером в двух кварталах от места встречи, вошел в маленькое итальянское кафе. Из-за углового столика ему помахала ручкой какая-то невероятно вульгарная девица – в розовом кожаном плаще, в огромных розовых же очках и с густой копной платиновых волос. Барон подошел к столику и слегка поклонился.

– Присаживайтесь, господин барон, – предложила девица вполголоса и уже совсем тихо, прикрыв рот рукой, добавила: – Я – Ламашту!

Барон, инстинктивно оглядевшись по сторонам, сел за столик.

– Меня похитили, – жалобно прошептала девица, – а я так хочу вернуться домой, в вашу коллекцию!

– Прекратите паясничать! – оборвал ее барон. – Статуэтка у вас?

– Допустим! – девица перешла на более деловой тон.

– Чем вы это докажете?

На колени барона лег плотный конверт. Он осторожно приоткрыл его и увидел моментальную фотографию, сделанную «Поляроидом», – золотая ассирийская статуэтка покоилась на свежем номере «Зюддойче Цайтунг».

– Допустим, – как эхо, повторил барон, убрал фотографию в конверт и вернул его девице. – Каковы ваши условия?

Девица, вновь перейдя на пискляво-жалобный тон, ответила:

– Мои похитители хотят три миллиона!

– Дойчмарок? – осведомился барон.

– Обижаете. Только долларов!

– Безумие! – Барон всегда выражался лаконично.

– Напротив, – девица опять заговорила сухо и деловито, – это очень выгодное предложение! Вы уже получили страховку от компании АСЕ, и она составила десять миллионов. Так что вам куда выгоднее заплатить эти три миллиона и оставить себе разницу. В противном случае мы и сами можем связаться со страховой компанией, возвратить им статуэтку, которую мы, допустим, нашли на помойке – прямо за этим кафе, и получить премию – миллион долларов, тоже неплохо. Так что выбирайте сами…

– А если я сейчас сдам вас в полицию? – деловито осведомился барон.

Девица пожала плечами:

– Тогда вы в любом случае останетесь в проигрыше. Страховку вам придется вернуть, а мы, кроме всего прочего, располагаем записями кое-каких телефонных разговоров, которые доказывают вашу причастность к похищению статуэтки…

– Ладно, – оборвал ее барон, – вы меня убедили. Когда и как мы произведем обмен?

– Вы – деловой человек, господин барон! Обмен произойдет на площади перед полицайпрезидиумом, в тринадцать ноль-ноль. Это – на тот случай, если вам почему-нибудь захочется решить эту проблему силовыми методами…

– Что вы, что вы! – барон замахал руками. – Мне только нужно время, чтобы получить такую сумму наличными. Пусть это будет в четырнадцать ноль-ноль.

– Хорошо, – девица встала из-за стола, – деньги должны лежать в серебристом кейсе. И не вздумайте мухлевать, барон! Помните про записи ваших телефонных разговоров.

В четырнадцать ноль-ноль перед главным входом в баварский полицайпрезидиум остановился серебристый «Бентли». Шофер открыл дверцу, и из машины вышел известный финансист и коллекционер барон Гагенау. В руке он держал объемистый серебристый кейс – под цвет своего автомобиля.

Барон поставил кейс на мостовую у своих ног и поднял глаза, любуясь внушительным зданием полицейского управления.

– Вам нравится? – раздался рядом с ним голос.

Скосив глаза, барон увидел худощавого молодого мужчину с приятной, но не запоминающейся внешностью.

– А по-моему, это здание помпезно и безвкусно, – незнакомец поставил рядом с первым кейсом второй, точно такой же, еще минутку постоял, поднял кейс – но уже не свой – и, не торопясь, пошел через площадь к припаркованному в ее дальнем конце «Фольксвагену».

Когда он сел в автомобиль и повернул ключ в замке зажигания, Лола прикоснулась к его руке и спросила:

– Леня, а что это у тебя на руке такое – крупинки какие-то золотые?

– Ламашту меня поцеловала, – Маркиз пожал плечами, – а может быть, я теперь, как царь Мидас, – к чему ни прикоснусь, все превращается в золото.

– Ну что, ребята, выпьем за успех! – сказал Маркиз, поднимая бокал. – Три миллиона долларов – неплохой навар!

Мужчины были в смокингах, Лола – в сногсшибательном вечернем туалете.

– Что вы собираетесь делать со своими деньгами? – спросил Макс. – Я советую вложить их в какое-нибудь надежное дело. Сам я собираюсь купить небольшой отель, где-нибудь в южных широтах.

– С ума сойти! – рассмеялся Маркиз. – Будешь сидеть на террасе в белых штанах и потягивать коктейль?

– История закончена, я имею право отдохнуть, – заявил Макс и вдруг спохватился: – Чуть не забыл! – Он набрал номер на мобильнике: – Страховая компания АСЕ? Герра Лангмана, пожалуйста…

В приемной барона Гагенау зазвонил стационарный телефон. Секретарь барона Вернер снял трубку и услышал голос, высушенный, как кленовый листок из гербария:

– Здесь Лангман, страховая компания АСЕ. Я хотел бы поговорить с господином бароном по весьма важному делу.

Вернер переключил Лангмана на личный аппарат барона, но из чисто профессионального любопытства решил послушать их разговор.

– Здесь Гагенау, – строгим деловым тоном произнес барон.

– Добрый день, господин барон. Это Лангман из страховой компании АСЕ. Я хотел бы лично сообщить вам чрезвычайно приятные известия.

– Обратитесь к моему секретарю, – ответил барон довольно сухо, – он найдет свободное окно в моем распорядке дня.

– Прошу прощения, господин барон, – голосом зануды и аккуратиста продолжил Лангман, – я очень просил бы вас принять меня немедленно. Я проделал долгий путь, нахожусь сейчас возле ворот вашего поместья и хочу сообщить вам настолько важную и приятную новость, что вы, услышав ее, наверняка посчитаете, что я был вправе настаивать на нашей встрече. По телефону я не хотел бы ничего больше говорить, так как мне кажется…

– Хорошо, – быстро ответил барон недовольным голосом, – я распоряжусь, чтобы вас пропустили.

Черед двадцать минут господин Лангман появился на пороге кабинета. Барон, всем своим видом выражая крайнюю занятость и недовольство, оторвался от разложенных на столе бумаг и поднял глаза на навязчивого посетителя.