Марина Белова - Заморский принц в нагрузку

— Без.

— Значит, они здесь, его личные вещи? Могу я их осмотреть?

— Все его вещи остались там, в деревне. Чемодан, документы, кредитные карточки — все там осталось. Мы удирали налегке. Я тоже там сумку со студенческим билетом посеяла. Теперь придется идти в деканат, восстанавливать.

— Ясно, значит, Карлос здесь ничего не оставлял.

— Нечего было оставлять.

— Я пойду, если что-то узнаешь, сообщи. На холодильнике записан мой номер телефона, — вспомнила я Люсину привычку черкать на дверце морозилки номера друзей и знакомых. — В верхнем правом углу.

Я ушла от Светланы, так ничего и не узнав. Будем надеяться, брачный аферист жив и пребывает сейчас в заботливых женских руках.

«Пора поставить на всей этой истории точку, — твердо решила я. — С меня хватит! Я сделала все возможное! Увела Карлоса очередная претендентка на мифические капиталы, ну и черт с ней! Почему я должна жалеть кого-то? Самое время пожалеть себя. Хватит с меня беготни, встреч с опричниками Мавра и дипломатическим корпусом Португалии. Хватит! Сейчас приеду домой, уберу квартиру. В этом Облом прав — пыль протирать следует регулярно. Приму ванну и лягу спать. А завтра поеду в «Оптимальный выбор» за расчетом. Работать я там уже не смогу. Сил никаких нет смотреть на всю эту компанию во главе с Аркадием Семеновичем».

Я села в троллейбус и покатила в сторону дома. Проезжая мимо управления внутренних дел, успела посмотреть на Борькины окна, а потом перевела взгляд на часы. Без пятнадцати шесть. Если мне не изменяет память, через пятнадцать минут Облом и Борис должны встретиться.

Что-то ранее я не замечала между ними какого-либо намека на дружеские отношения, а тут вдруг свидание… Занятно. Когда я спросила Облома, зачем звонил мой брат, он мне соврал и спешно удрал. Это чтобы я его больше не пытала. Какое у них общее дело? Адвокат и мент. Как в свое время заметил Борис, стоят они по разные стороны баррикад. И один, и другой служат закону и справедливости, но закон и справедливость каждый понимает по-своему.

Моя остановка была еще не скоро, но ноги сами понесли меня к выходу из троллейбуса. Ко всему прочему, какая-то тетка усиленно теснила меня к двери.

— Продвиньтесь вперед, продвиньтесь вперед, — повторяла она, не забывая время от времени подталкивать меня своими тяжелыми кошелками.

— Женщина, я выхожу, — не выдержала я. — Не толкайтесь!

— Выходишь, выходишь, — сказала она, напоследок придав мне ускорение как раз в тот момент, когда троллейбус остановился и широко распахнул створки дверей.

Я пулей вылетела на тротуар.

— Спасибо, что помогли, — отвечать на хамство не хотелось, не было ни сил, ни желания.

Напротив входа в управление внутренних дел был сквер, я уселась на лавочку, не близко и не далеко — так, чтобы хорошо был виден вход.

Вскоре появился Облом. Он остановился на ступеньках, достал газету и, коротая время до прихода Бориса, стал читать. По сторонам он не озирался и заметить меня не мог. В шесть ноль пять из здания управления вышел мой брат. Они поздоровались, обменялись рукопожатиями, перекинулись несколькими фразами и заспешили к обломовскому «Фольксвагену Гольф».

«Эх, много бы отдала, чтобы стать невидимкой и подслушать, куда они намылились», — подумала я и пожалела, что за неделю так и не удосужилась поставить свою машину на колеса.

Пришлось мне мчаться, сломя голову, к дороге и ловить частника. Через минуту я уже ехала в неприметных сереньких «Жигулях» за обломовским «Фольксвагеном».

Облом слежки не заметил, ему и в голову не могло прийти, что я еду сзади. Они были так увлечены беседой, что, казалось, не обращали внимания на дорогу. Это уж совсем зря! Сквозь заднее незатемненное стекло я видела, как Облом, сидя вполоборота к Борису, о чем-то ему рассказывает, а тот кивает головой и разводит руками.

Кому же они перемывают косточки? Уж не мне ли? Скорее всего так оно и есть. Если разобраться, я единственная точка пересечения их интересов.

А в свете последних событий говорят они обо мне и Карлосе. Должно быть, Облом пересказывает Борису визит португальского дипломата. А мой брат ему отвечает: «Нечто подобное я и предполагал». «Я знал, что добром это не кончится», — вторит ему Облом. И так далее и тому подобное. Спелись.

А сейчас куда они собрались? Мой дом в другой стороне. Разве они не собираются хором промывать мне мозги? Похоже, нет.

«Фольксваген» несся из центра к окраине. Мы проехали спальный район. Начинался частный сектор, в былые времена это был отдельный поселок, потом он как-то сам собой прирос к городу. Ничего удивительного — города расстраиваются, и такое происходит сплошь и рядом.

Облом свернул на маленькую улочку. Справа и слева стояли небольшие частные домики, утопающие в пожелтевших садах.

— Немного отстаньте, — скомандовала я водителю. — Не хочу, чтобы они нас заметили.

— Как скажете, — с полуслова понял меня водитель.

Облом остановился у четвертого дома и просигналил.

— Все, приехали, — сказала я и протянула водителю деньги.

— Ждать?

— Не надо. Я вижу, здесь недалеко автобусная остановка, если что — доберусь.

Шел восьмой час, начинало смеркаться — осенью темнеет рано. Мне это было только на руку. Улица была тихая и безлюдная. Вдоль проезжей части, между дорогой и узким тротуаром были высажены деревья вперемежку с декоративными кустами. Так, от дерева к дереву, от кустика к кустику я стала приближаться к «Фольксвагену».

Облом и Борис все еще стояли на улице. Из дома никто не выходил и впускать их не собирался. Вот и хорошо. Значит, я смогу увидеть хозяина, прежде чем они зайдут в дом.

Я стояла за последним кустом и слышала, как мужчины тихо переговариваются.

— Петя, не знаешь, на фига мне это надо?

— А мне, Боря, охота этим заниматься?

— Тебя-то уж как я понимаю. Хотя бы все тихо прошло.

— Кому рассказать, не поверят. Другой бы на моем месте — собственными руками.

— Петя, ты все правильно делаешь. Уважаю.

— Нет, не так надо, по-другому, чтобы впредь ей было неповадно.

— Да я сам иной раз, знаешь, как злюсь? Так бы и… А поделать ничего не могу.

— Ну, ничего, Боря, мы своего добьемся. Будет и на нашей улице праздник.

— Надеюсь.

«Интересно, о чем это они говорят?» — подумала я, ничегошеньки не понимая из сказанного.

Дверь в доме открылась, и на порог вышла полная женщина в пуховом платке и знакомым голосом спросила:

— Кто?

— Мы, Анна Владимировна, — крикнул через забор Облом.

Вот это номер! В хозяйке дома я узнала свою сослуживицу. Но Облом, Борис, она… Как связать воедино эту троицу?

— Ждем. — Она прошла к калитке и впустила гостей во двор.

Борис и Облом гуськом прошли по узенькой дорожке, поднялись на крыльцо и скрылись в доме.

— Так-так-так, — бормоча себе под нос, я подлетела к калитке и повернула ручку.

Калитка была закрыта на замок и открываться не собиралась. Я прошлась вдоль забора, оценивая его высоту. Смогу ли я преодолеть эту преграду? Конечно, смогу! В детстве я и не такие высоты брала.

Я оглянулась по сторонам — на улице ни души. «Очень хорошо», — подумала я и пошла искать такое место, где штакетник был бы прибит пореже и где можно было просунуть ногу, чтобы опереться на поперечные доски. Такое место нашлось, я еще раз повертела головой, удостоверилась, что за мной никто не наблюдает, и занесла ногу на перекладину. Руками я схватилась за верхние концы и с легкостью перемахнула через забор.

Дальше я на цыпочках подбежала к дому и стала украдкой заглядывать в окна. Первое окошко — маленькая кухонька, — там никого. Второе — зал. Вот здесь то и собралась вся компания.

Все в сборе! Только меня забыли пригласить. Меня забыли! Но я здесь все равно была бы лишняя, потому как никому не нужна на этом празднике жизни. Никому!

Ни брату, который изначально был против моего замужества. Ни Облому, который мое желание принял в штыки. Ни Анне Владимировне, которой я доверяла как родному и близкому человеку. Ни тем более ее дочери, которая думает, что за мой счет устроит свое счастье. Наивная, она еще не знает, кто ей достался.

Забегая вперед, скажу: Карлос тоже был здесь.

Итак, в комнате находились: Облом, Борис, Анна Владимировна, ее дочь Ксюха и брюнет определенно южных кровей. Последний сидел на диване и слушал, что ему говорит дочь Анны Владимировны. Вернее, говорил Борис, а Ксюха лишь переводила сказанное. Как только Борис умолкал, она наклонялась к уху брюнета и что-то ему втолковывала.

Сейчас-то я вспомнила, как три года назад Анна Владимировна хвасталась, какая у нее дочка умница — сама, без протекции поступила в университет на факультет романо-германских языков и учится на одни пятерки. Я точно знаю, в нашем университете не изучают португальский, но кто знает, может, она такая способная, что сама взялась выучить этот язык?