Маргарита Южина - Убей меня своей любовью

Теперь уже он схлопотал оплеуху от Евдокима. Проследив, чтобы мерзавец уткнул голову в колени и больше даже глаз бесстыжих не поднимал, Олимпиада Петровна уточнила:

– Инга… или кто ты есть? Так это с тобой вся беда приключилась? Это, значит, твою матушку-то так?.. Ой, ты ж бедная моя сироти-и-и-нка! – залилась обильными слезами женщина и прижала к тучной груди худенькое девичье тельце. Девушка пыталась высвободиться – совсем нечем было дышать, но Олимпиада Петровна рыдала все громче и прижимала бедняжку все сильнее. – А я… тебя… к кастрю-у-у-у-ляя-я-я-ям! Ну ничего, я тебя на Дусе женю, ты знаешь, как у меня одеваться станешь?! Я тебя откормлю…

Дуся, видя, что девушка уже дергается как-то ненормально, подскочил, выдернул страдалицу из крепких объятий и накинулся на мать:

– Ну маманя же!! Ну чуть всю девку не раздавила!! Ну в самом-то деле! Она же еще до конца не рассказала!.. Инга, тебе водички принести? Ты на маманю не сердись, она тебя сейчас затискает своей жалостью, меня так вот до девятого класса тискала, потому что я в классе был самый убогий, а она всегда убогих-то жалеет, уродцев разных, недоразвитых…

– Да я ничего, ничего… – смутилась девушка, поправляя прическу. – Я понимаю, мне… даже приятно.

– Ну тогда рассказывай дальше, – распорядился Дуся. – Ты, выходит, специально к нам устроилась? Чтобы за гадом этим присматривать?

Девчонка сначала согласно кивнула головой, а потом возмутилась:

– Нет, ну почему же присматривать? Я устроилась, чтобы его прикончить когда-нибудь. Ну и, конечно, чтоб уже точно не упустить.

Ленка решила, что ей непременно надо сблизиться с Филиными. Посидев дня два на лавочке возле их подъезда, она уже хорошо знала, что в семье проживают три человека – мать, сын и маленькая Машенька. Лена даже решила как-нибудь подружиться с Олимпиадой Петровной, через ребенка, и уже план разработала – купит коляску недорогую (как знать, может, потом и сгодится), уложит туда куклу завернутую и прикинется молодой мамочкой с дитем. Но дело обернулось и вовсе замечательно – Филины устроили конкурс нянь. Никогда Лена не возилась с малышами, у нее просто не было возможности, поэтому хорошо понимала, что с ее опытом, да с неказистой внешностью, попасть в няни шанса нет. А вот если поварихой! Тем более что все претендентки на кухню точно рваться не станут и соперниц не окажется. Да и хорошая повариха нужна во всяком доме. А стряпать Ленку мама учила с детства. И Лена не прогадала. Теперь Леонид был всегда рядом, но сам об этом даже не догадывался. Во-первых, потому что ее и впрямь узнать было очень трудно, во-вторых, потому что Лена, а теперь она называла себя Ингой (она на всякий случай и паспорт новый купила), делала все, чтоб ее не узнали, ну и самое главное – Яков, бывший Леня, который тоже, кстати сказать, сменил паспорт, никогда к прислуге не приглядывался. И если хорошенькая Милочка хоть как-то привлекала к себе мужское внимание, то дурнушка-повариха в фаворитках не числилась никогда. Но теперь ей это было только на руку.

Леонид же упрямо продвигался к намеченной цели, не зная того, что каждый его шаг находится под пристальным наблюдением Ленки. Одним из его главных успехов на последнем этапе должна была стать свадьба с Олимпиадой Петровной. И не просто так молодожен стремился в путешествие.

– Я хотел, чтобы она того… тропической лихорадкой заболела… – смущенно краснея, признался Яков Глебыч. – Я бы как будто бы тоже заболел, но Липа будто бы сильнее. Тогда и никаких подозрений, когда б она скончалась…

Олимпиада Петровна медленно подняла подбородок, сначала уничтожила жениха взглядом, а потом наотмашь принялась хлестать его по щекам. Голова покалеченного преступника моталась из стороны в сторону. Успокоилась дама только после того, как девушка снова продолжила свой рассказ.

Вероятно, сразу же после младой супруги, которой было отмерено совсем немного счастливой брачной жизни, Леонид хотел избавиться от Дуси. И как можно скорее, потому что матушка настырно пыталась женить сынулю, следовательно, родни бы только прибавилось. Он должен был погибнуть еще холостяком. Дусиной свадьбе надо было помешать, а вот свою Леонид хотел оформить как можно быстрее.

– Тогда я и выкрала ваш паспорт, – проговорила Инга, обращаясь к Олимпиаде Петровне. – Без него вы не могли расписаться и никуда уехать. У меня появилось время, чтобы подготовиться к убийству, однако тут случилось новое происшествие – кто-то заминировал Олимпиаду Петровну, и Евдоким кинулся в расследование. Конечно, при таком раскладе нельзя было и мыслить об убийстве. И потом, я всерьез стала беспокоиться – мне показалось, что кто-то еще, третий, вклинился в эту игру. Так оно и было – Милочка преследовала свои цели. Это я теперь знаю, что она жутко хотела заполучить в мужья богатого Дусика, а Олимпиада Петровна ей слишком мешала, вот девчонка и припугнула хозяюшку – договорилась с любовником, тот усадил женщину на скамейку, сунул ей за спину часы и сообщил, что дама заминирована. По их сценарию, Олимпиада Петровна должна была испугаться смертельно и на следующий же день спешно покинуть родной кров. Уж тогда бы Милочка беспрепятственно окрутила бы молодого олуха… прости, Евдоким… молодого хозяина и сделалась состоятельной леди. Но, повторяю, этого я тогда не знала. И, честно говоря, все приписала Леониду. Правда, я не совсем понимала, зачем минировать богатую невесту, если она еще не сделалась законной женой, но подумала… Олимпиада Петровна ведь настолько была влюблена в своего жениха, что могла написать завещание в пользу Якова. То есть Яков, даже не будучи супругом, мог являться ее наследником. И вот тогда я поняла, что пора действовать…

Дуся облизал пересохшие губы и помог девчонке:

– Тогда ты его и решила придавить машиной, да?

– Ну вот как раз здесь и произошел прокол, – судорожно вздохнула Инга-Лена. – Я вроде бы все продумала, я даже машину угнала у нашего врача, я, когда работала в больнице, знала, что она у него всегда днем в больничном дворе стоит, а хватиться ее раньше восьми вечера он не мог. Да он и не хватился, я ж с ней ничего не сделала, только проехалась и обратно поставила…

Тут ее язвительно поддел Яков:

– «Проехалась»! Это по несчастному Степе ты проехалась, да?

– А чего он с тобой тряпьем поменялся?!! – не выдержали нервы у Инги. – Если б не он, так тебя уж в живых не было бы!! И всем было бы спокойно! И нормальный человек жив остался бы!! А то переоделся он!

Баба Глаша тяжело вздохнула и потерла колени:

– Это, девонька, не оттого, что этот нелюдь переоделси. Это потому так вышло, что не дело это самосуд вершить. Не тобою жисть дадена, не тебе ее и отымать.

– Ты, баб Глаш, не защищай тут убийцу, – обиделась на старушку Олимпиада Петровна. – Он на самое сокровенное замахнулся – на меня уже покусился! Если б не Инга… не Леночка… Милая, дай-ка твой настоящий паспорт, что-то я не понимаю, с кем говорю!

– Дык я и говорю! – не успокоилась старушка. – Теперича ж выходит, что девка-то сама себя и загубила! Она ж тоже убийцей сделалася!

Дуся дипломатично отвернулся от спорщиц и вежливо тронул Ингу за колено:

– Продолжай, прошу.

– Ну вот я и продолжаю, – совсем сникла Инга. – Когда я узнала, что погиб другой человек, перепугалась, а ведь Леонида как-то надо было остановить! Вот я и написала записку.

– Ага, знаю, знаю! – вскочил со своего места Дуся. – Я читал, что Олеся Горида хоть и мертвая, но все помнит и молчать не станет!

– Да, примерно так, – согласилась Инга.

Тут ожил Яков Глебыч, он поднял голову и противно захныкал:

– Да-а-а? Ты написала, ага-а-а? А почему тогда она у Милочки этой оказалась? Она меня зажала вечером, когда уже все спать улеглись… я тогда попис… я умыться пошел, а она меня поймала и давай в морду лица этой запиской тыкать. «Приветик тебе, не ожидал? А я все знаю! Давай подумаем, как нам эту тайну только вдвоем сохранить, а? Я тебе даю срок – неделю. Ты быстро женишься на своей клуше, а потом с радостью даришь мне сто тысяч! Ты же видишь, я скромненько». Еще, главное, «с ра-а-а-адостью»! А я еще не знал – будут ли у меня у самого эти сто тысяч! И, главное, всего одна неделя! Конечно, я испугался. А она совсем обнаглела – сидим за столом, она будто случайно эту записку выронит! Ну прям ничего руки не держат! Или сидит в кресле, телевизор смотрит, а сама ею обмахивается! Жарко ей, видишь ли! А у меня каждый раз сердце в пятки. Ну я, конечно, стал нервничать, а потом и… не выдержал…

– И Милочку убил, да? – прищурился Дуся. – А зачем ты, паразит, ее на мою кровать затолкал?! Мертвую!! Как живую подсунуть, так вас не дождешься, а труп мне в постель – так всегда с доброй душой!!

Женщины испуганно переводили взгляд с одного мужчины на другого и ничего не понимали.

– Молча-а-ать!! – рявкнула Олимпиада Петровна и обратилась к сыну: – Говори.

Дуся, волнуясь, заговорил: