Наталья Александрова - Влюбленным вход воспрещен!

Итак, открыв дверь собственными ключами, я вошла в полутемную прихожую.

В квартире было непривычно тихо – из комнаты соседей не доносилось ни орущей попсы, ни фальшивых голосов телевизионных персонажей, ни очередного бурного выяснения отношений…

Из этого я сделала закономерный вывод, что соседей нет дома, и направилась к себе в комнату.

У меня тоже было непривычно темно, несмотря на то, что время было еще не позднее. Плотные шторы были задернуты, и в полумраке комната выглядела как-то непривычно и тревожно.

Странно, мне казалось, что утром я раздернула занавески…

Я в несколько шагов пересекла комнату, протянула руку, чтобы раздернуть их – и вдруг за моей спиной раздался негромкий голос:

– Не делай этого.

Я резко обернулась.

За моей спиной стояла…

Но этого не может быть!

За моей спиной стояла та самая особа, которая едва не отправила меня на тот свет, сообщница покойного Григория. Если верить Кириллу – моя младшая сводная сестра Ирина.

Я все еще не могла, даже мысленно, назвать ее сестрой.

– Черт! – проговорила я скорее удивленно, чем испуганно. – Как ты здесь оказалась? Ведь ты… ведь тебя арестовали!

– Не всегда можно верить тому, что видишь! – проговорила она насмешливо. – Ну, здравствуй, сестричка! Давно не виделись!

Я шагнула к ней, чтобы лучше рассмотреть, чтобы спросить о чем-то… но тут же раздался сухой металлический щелчок – и я увидела в руке Ирины пистолет, ствол которого был направлен мне в грудь.

– Стой на месте! – процедила она, сверкнув глазами. – Стой, а то я тебя пристрелю!

– Но как же… – повторила я недоуменно.

Две милицейские машины с синими мигалками остановились возле забора стройплощадки. Из передней, легковой, вышел мрачный немолодой мужчина в помятом коричневом костюме, с круглой багровой лысиной, и полненькая невысокая блондинка с фотоаппаратом. Из другой, «уазика», вывели молодую особу в наручниках. Рядом с ней стоял долговязый милиционер с погонами лейтенанта. Еще один лейтенант остановился возле «уазика» и закурил.

– Соколова! – лысый мужчина повернулся к блондинке. – Оформляй протокол. Такого-то числа мы, нижеподписавшиеся, провели следственный эксперимент с целью выяснения обстоятельств убийства…

Полненькая Соколова разложила листки на капоте машины и начала старательно заполнять бланк. Дойдя до середины, она подняла незамутненный образованием взгляд и спросила начальника:

– Вячеслав Романович, а в слове «эксперимент» пишется «у» или «ю»?

– Слушай, Соколова, ты в школе что делала? – Лысина начальника побагровела. – Какое «у»? Где ты там «у» нашла? Там ни одного «у» нету на всем протяжении!

– Значит, «ю»… – и Соколова продолжила писать.

– Обвиняемая! – начальник всем телом повернулся к девушке в наручниках. – Поясните следствию, как произошло убийство гражданки Шараповой!

– Наручники снимите! – процедила обвиняемая, подняв руки.

– Обойдешься! – проворчал начальник. – Ты у нас слишком шустрая! И наручники тебе не мешают давать следствию объяснения! Итак, как же вы совершили это убийство?

– Не снимете наручники – ничего не буду объяснять! – девица вызывающе взглянула на милицейского начальника.

– Поговори еще у меня! – тот скрипнул зубами. – Да кто ты такая, чтобы мне мозги компостировать? Не задерживай следствие, начинай свои пояснения!

– Товарищ майор, мы с крановщиком только на полчаса договорились, – напомнил шефу лейтенант, который курил возле машины. – И то с трудом уговорили. На редкость упертый попался…

– Вот видите, обвиняемая, – договорились только на полчаса, так что не тяните время, не мешайте работе следствия! А будете здесь выступать – суд это учтет в качестве отягчающего обстоятельства! И я лично это учту в смысле применения к вам мер дисциплинарного воздействия в виде карцера…

Над забором стройплощадки медленно разворачивалась стрела подъемного крана. Через минуту она зависла над головами участников следственного эксперимента.

– Итак, обвиняемая, – продолжил майор. – Где находилась в момент преступления потерпевшая гражданка Шарапова?

– Вот здесь, – девица неохотно показала на мостки. – Как раз вот на этом самом месте.

– Соколова, встань на это место! – приказал начальник.

– Как же я встану, Вячеслав Романович? – полненькая Соколова часто заморгала. – Я же протокол заполняю, и фотографировать тоже я должна… все я…

– Ничего, ты немного постоишь, не развалишься, и будешь дальше заполнять! А сфотографирует тебя Синицын! Синицын, ты фотографировать умеешь?

– Умею. – Долговязый лейтенант взял из рук Соколовой фотоаппарат.

– Ну, вот видишь, Соколова, он умеет, так что все удачно складывается… вставай на мостки!

– Вячеслав Романович, а там лужа! – Соколова заморгала еще чаще и, кажется, собралась заплакать. – А у меня туфли новые!

– Отставить слезы! – гаркнул на нее майор. – Я тебе сколько раз говорил – на следственный эксперимент надо попроще одеваться? Вставай, ничего твоим туфлям не будет!

Соколова шмыгнула носом и перебралась на мостки.

Тем временем от стрелы крана отделился крюк и стремительно опустился над мостками.

– Эй, на кране! – майор запрокинул голову и замахал руками. – Ниже не надо! Майна! То есть вира! То есть, короче, хватит!

Крановщик неизвестным науке способом понял сбивчивые сигналы милицейского начальника, и крюк завис на высоте человеческого роста, слегка покачиваясь.

– Так, обвиняемая, что в это время делали вы? – майор повернулся к особе в наручниках.

– Вот что, – девица подняла руки над головой и закинула соединяющую стальные браслеты цепочку на железный крюк крана.

– Так… – майор повернулся к долговязому лейтенанту. – Синицын, ты фиксируешь? При помощи фотоаппарата? Ты не Соколову фиксируй, ее ты будешь фиксировать в свободное от работы время… сейчас ты обвиняемую фиксируй!

В этот момент рядом со следственной группой появился плечистый детина в рабочем комбинезоне и приплюснутой кепочке неопределенного цвета. Оглядев присутствующих, он потер руки и проговорил внушительным басом:

– Кто тут у вас главный?

– Ну, я главный! – выдвинулся вперед майор. – А в чем дело? Вы по какому вопросу?

– Я не по вопросу, меня начальство прислало… сказали, что у вас тут следствие какое-то…

– Мужик, что ты суешься? Что ты нам работать мешаешь? – выступил долговязый Синицын.

– Как это – мешаю? – возмутился работяга. – Меня начальство, стало быть, прислало, сказало, что вам крановщик нужен, так я того, я не против… я что – не понимаю, следствие, и все такое… сам иногда сериалы смотрю про милицию. Только я так считаю, что за всякую работу нужно платить… поскольку у меня работа сдельная, и техника дорогая, то я на двести рублей, так и быть, согласный…

– Я не понял, мужик! – перебил его Синицын. – Зачем нам тебе платить, если нам нужен крановщик?

– Так я и есть крановщик! – ответил тот удивленно.

– Как крановщик? – Вячеслав Романович переменился в лице. – А там тогда кто же?

Вся следственная группа дружно развернулась и уставилась на подъемный кран.

Изумленные сотрудники милиции успели увидеть, как обвиняемая, подцепленная крюком за наручники, взлетела на огромную высоту, а затем крановая стрела по плавной дуге перенесла ее через высокий забор, через строящийся за этим забором офисный центр и так же плавно опустила на другой стороне стройплощадки. Оттуда тут же донесся звук отъезжающего автомобиля.

– Какая сволочь на моем кране распоряжается! – взвыл крановщик и бросился на стройплощадку, угрожающе размахивая кулаками.

– Вот блин… – проговорил Вячеслав Романович, схватившись за голову.

Других слов у него не осталось.

– Вот так-то, сестричка! – Ирина усмехнулась и повела стволом пистолета. – Конечно, мне нужно скорее убираться отсюда, да вот захотелось напоследок еще раз с тобой повидаться! Все-таки мы с тобой родня…

– Чего ты от меня хочешь? – спросила я, стараясь сохранять хладнокровие. Я понимала, что самое опасное в моем положении – потерять голову. Нужно разговаривать с Ириной, пытаться найти к ней какой-то ключ, убедить в бессмысленности дальнейшей борьбы или, по крайней мере, усыпить ее внимание.

– Чего ты от меня хочешь? – повторила я. – Ведь ты отлично понимаешь, что твоя игра уже сыграна, твои планы раскрыты, и даже если ты меня убьешь – тебе не удастся уйти. Тебя поймают, рано или поздно. В этой квартире, в этом городе или в аэропорту – но тебя непременно поймают. У пограничников есть твои данные, есть твой портрет. Тебе не уйти!

– Как смешно! – Ирина взглянула на меня презрительно. – Ты что, думаешь, я не озаботилась на такой случай запасными документами? У меня есть отличный швейцарский паспорт! Самый настоящий, даже лучше настоящего! А улетать я буду, разумеется, не отсюда, не из Петербурга, а, предположим, из Хельсинки. На финской границе меня не будут слишком серьезно искать!