Дарья Донцова - Бермудский треугольник черной вдовы

Вера поняла, что я не собираюсь ее лечить, и ушла. Спустя полчаса я вышла из кабинета и увидела Лазареву, та болтала с Элеонорой Михайловной, одной из моих помощниц. Я держала тогда трех ассистентов, дипломированных гомеопатов. Надежда Михайловна и Александр Петрович прекрасно работали со многими пациентами, я им только подсказывала, если они помощи просили. Сама я занимаюсь сложными случаями. А вот Элеонора Михайловна… Ей хорошо за шестьдесят было, стаж работы почти сорок лет, но Кирпичиной не стоило учиться на врача. Она не способна к лечебной деятельности. Я ее взяла по просьбе одной подруги, сын Элеоноры был ее приятелем. Он вместе с женой погиб в автокатастрофе. Кирпичина одна воспитывала внука, на пенсию не очень разбежишься, мальчик растет, рвет брюки, ботинки, просит всякие игрушки. Я знала, что пожилая дама ноль в гомеопатии, но совершила милосердный поступок. Платила Элеоноре, как остальным ассистентам, но к пациентам не подпускала, она по хозяйству хлопотала. Чай подавала, лекарства в шкафчике расставляла. Мне не понравилось, что Кирпичина с Лазаревой шушукается, и Вера сразу убежала. Я сделала Элеоноре замечание:

– Не надо болтать с посторонними.

Она ответила:

– Пациентка спросила, как быстрее добраться до метро, больше ничего.

На следующий день я улетала на семинар в Мюнхен, вернулась через неделю, Александр Петрович докладывает:

– Элеонора уволилась, она, оказывается, давно получила наследство от какой-то дальней родственницы в Испании. Вот скрытная какая! Год бумаги оформляла и молчала. А вчера вечером, уходя домой, объявила: «Александр, передайте Людмиле, что мне больше ее жалкая зарплата не потребуется. Утром мы с внуком улетаем в Аликанте, будем жить на море в собственном доме припеваючи. Счастливо оставаться».

– Я была здорово удивлена, занялась приемом пациентов…

Волкова открыла стеклянные дверцы, я увидела полки, заставленные пузырьками с этикетками.

– Видите, какой у меня порядок? – продолжила врач. – Гомеопатию считают ерундой, но она мощное оружие. Например, несколько капель вот этого средства вам помогут при аритмии, но если выпьете сто миллилитров, возможен летальный исход. У меня все посчитано. Стоит на местах, в строгом порядке. А в тот день смотрю: полки пустые, кто-то унес бутылочки сердечных сборов, все! И на кого подумать? Я ни на секунду не сомневалась, что их стащила Элеонора. Небось решила в Испании практиковать. Сама ничего составить не способна, забрала сделанное чужими руками. Глупость ее поступка изумила. Украденного Элеоноре хватит на некоторое время, а потом-то как? Извините, ситуация с Кирпичиной ни малейшего отношения не имеет к смерти моего брата. Почему я о ней вспомнила? Ах да, в последний раз видела Элеонору Михайловну, когда она с Верой беседовала.

Людмила села в кресло и вопросительно взглянула на меня.

– Если человек, имеющий проблемы с сердцем, например, которому сделали шунтирование, выпьет большую дозу унесенного Элеонорой снадобья, что с ним случится? – поинтересовалась я.

– Инфаркт, – отрезала Людмила, – стопроцентно. После этого оперативного вмешательства капли приведут к смерти. Очень сильный состав. И много его не понадобится, хватит одного пузырька. В особенности опасно его смешивать с «Омегаином»[5], это такая микстура, ее кардиологи всегда тем, кто шунтирование пережил, пожизненно пить прописывают. Я тщательно расспрашиваю пациента, прежде чем ему эти капельки дать.

– Понятно, – кивнула я. – А по вкусу человек не поймет, что его медикамент с добавкой?

– «Омегаин» не очень приятен, – пояснила Волкова, – с резким запахом, а капли как вода. Нет, бедняга ничего не сообразит.

– А если после смерти сделают вскрытие? – не успокаивалась я.

– Патологоанатом увидит картину обширного инфаркта, – пояснила гомеопат, – и его это не удивит, учитывая анамнез. А почему вы спрашиваете?

– Просто так, – сказала я.

В дверь кабинета постучали.

– Войдите, – разрешила Волкова.

На пороге появилась девушка.

– Извините, Людмила Игоревна, не хотела вам мешать, но приехало телевидение.

– Совсем забыла, – всплеснула руками врач, – у меня интервью для канала «Не болейте»! Для субботней программы.

Я встала:

– Спасибо вам за помощь.

– Не за что, – ответила Волкова, – если понадоблюсь, звоните.

Через три дня вся моя бригада в полном составе сидела в зале совещаний, а во главе стола в уютном кресле устроилась Вера. Войдя полчаса назад в кабинет, Лазарева сразу увидела меня и попятилась.

– Ты? Что здесь делаешь? Светлана Алексеевна сказала, что ты заболела гриппом и слегла.

– Уж извини, пришлось солгать, – призналась я, – на самом деле я – руководитель особой бригады.

– Что? – опешила Вера. – Какая такая бригада? Мне позвонили из свадебного салона, где я заказывала платье, сказали, что такую модель больше не шьют, а их офис переехал на новое место… Что происходит?

– Вы сядьте, – попросил Иван Никифорович. – Знаете Алексея Голикова?

– Конечно, – еще сильнее удивилась Лазарева, – это мой жених, у нас через пару месяцев свадьба, поэтому мне понадобился наряд. Я его выбрала, заказала… Что происходит? При чем тут Алеша? Он не должен видеть платье невесты до бракосочетания, это очень плохая примета.

– И уж совсем плохая примета вести в загс женщину, которая похоронила четырех мужей, – резко сказала Антонина.

– Вы на что намекаете? – взвилась черная вдова. – Да, к сожалению, все мои супруги оказались больными людьми. Так! Не понимаю, что тут творится, но разбираться не собираюсь и…

– Инна Валерьевна Голикова волнуется за своего сына, – сказала я.

– Скажи мне кто, что будущая невестка столько раз хоронила мужей, я бы тоже задергалась, – подхватила Тоня.

– Ах, вот в чем дело, – покраснела Вера, – мамочка Алексея! Она сумасшедшая! Никак не может понять, что сын взрослый, хочет иметь свою семью.

– Давайте поговорим спокойно, – попросил Глеб Валерьянович.

– С какой стати? – обозлилась Лазарева. – До свиданья! Не имею желания ни с кем беседовать.

Я быстро поставила на стол два флакона.

– «Омегаин» и гомеопатические сердечные капли Людмилы Игоревны. Что будет, если их смешать и дать выпить человеку, перенесшему шунтирование?

– Откуда мне знать? – вспыхнула Вера.

– Вы же бывшая медсестра отделения кардиологической реанимации, – напомнила я, – опыт не пропьешь.

Глаза Лазаревой превратились в щелки.

– Татьяна, в кардиореанимации не используют лабуду под названием «Гомеопатические капли Ларисы Ивановны».

– Людмилы Игоревны, – поправил Иван Никифорович.

– Хрен редьки не слаще, – отрезала Вера. – «Омегаин» врачи советуют пить пожизненно больному после выписки.

– Вы подкупили Элеонору, помощницу Людмилы Игоревны, – продолжала я, – мы позвонили Кирпичиной в Испанию, она призналась, что вы пообещали ей много денег в валюте, если она украдет большое количество пузырьков из шкафа. Элеонору Михайловну мучает совесть, она с радостью облегчила душу.

Лазарева широко распахнула глаза:

– Я? Большую сумму в долларах? Да у меня денег нет!

– Вы договорились с Элеонорой, будучи женой Бориса Виноградова, – остановил врунью Иван, – тогда имели в руках хорошие средства.

– Никогда не встречалась с Эльвирой! – закричала Лазарева. – Понятия не имею, кто такая эта Волкова! Вы все с ума сошли?

– С Элеонорой, – снова поправил Иван Никифорович, – и неужели вы забыли Милу? Сестру Геннадия, друга вашего брата Федора? Вы не помните то страшное лето, когда погибли мальчики?

Вера вскочила:

– Прощайте!

Дверь комнаты открылась, на пороге появился стройный мужчина.

– Леша! – ахнула Лазарева. – Зачем ты приехал? Как узнал, где я? Ты же на работе!

– Нет, я здесь с утра, – мрачно возразил Голиков, – много чего интересного узнал. Сядь, надо поговорить.

Вера опустилась в кресло:

– Лешенька, я ничего не понимаю!

– Сейчас разберетесь, – пообещал Роберт и подвигал мышкой.

Экран висевшего на стене телевизора замерцал.

– Сериал «Убийственное лето», – начал комментировать происходящее Троянов, – без особого успеха прошел на одном кабельном канале. Три серии, детектив. Сюжет таков. Веселая компания подростков проводит лето на даче в деревне. Королевой у них считается девочка Вера Лазар. Ей четырнадцать лет, у нее ушки на макушке, она обожает подслушивать, подсматривать, поэтому знает множество детских тайн и шантажирует ребят. Тинейджеры боятся, что девочка расскажет секреты взрослым, и служат Вере, исполняют все ее желания. Сначала речь идет о мелочах, Лазар просит Анатолия Аскина украсть у его матери деньги, а Владимира Сачкина заставляет утащить у соседей магнитофон. Обратите внимание на имена и фамилии. Они изменены, но реальные свидетели тех событий все понимают. Вера Лазар – Вера Лазарева, Владимир Сачкин – Владимир Сачков, Анатолий Аскин – Анатолий Паскин. Вера хитрая интриганка и знатный манипулятор. Заставляя приятелей с помощью шантажа врать, воровать, делать гадости, она получает над ними всеобъемлющую власть. Ее боятся, ей подчиняются. В конце концов Вера задумывает подшутить над Геннадием Зайцевым. Опять говорящая фамилия: Зайцев – Волков. Она приглашает мальчика на пикник, а сама велит Владимиру, Анатолию и Семену Ратову натянуть на дороге, по которой помчится на мопеде Гена, прочную проволоку, ее она приносит из дома.