Весенние расследования - Анна Князева

— Да, ребята все отработали как надо.

— И что, нашли отпечатки пальцев Сташевской в квартире убитого?

— Нет, — покачал следователь головой, — в квартире она все отпечатки стерла. Зато стереть их с ручки двери и со звонка забыла.

— Странная рассеянность.

— Торопилась, нервничала.

— Может быть. А что с постелью?

— С какой еще постелью?

— Мартова.

— Что с ней должно быть? Ты намекаешь на то, что Сташевская была любовницей Мартова? — Глаза Наполеонова полезли на лоб. — Но это абсурд!

— Я имела в виду не Сташевскую, а любую другую женщину.

— Куда ты клонишь? — насторожился Шура. — Думаешь, что у Мартова была любовница, с которой их застала невеста и разделалась с женихом? — Наполеонов задумался. — Именно поэтому она и согласилась без особых раздумий выйти замуж за Сташевского? Да нет, — махнул он рукой.

— Я не говорю, что его убила невеста.

— А кто?

— Ты не ответил на вопрос, что с постельном бельем Мартова? Вы его исследовали?

— Нет, — выдохнул Наполеонов. — Постельное белье было в машинке.

— Так вынули бы!

— Оно уже было постиранным.

— Прекрасно.

— Это еще ничего не значит.

— Кроме того, что покойный навряд ли затеял стирку перед смертью, Сташевской стирать белье не было смысла. И отсюда следует, что в машинку его засунула все-таки любовница.

— Но соседи не видели никакую другую женщину, кроме Сташевской.

— Сташевскую они видели не возле квартиры Мартова, а во дворе.

— Ты забываешь об оставленных ею отпечатках!

— Отнюдь! Я только хочу сказать тебе, что, раз соседи не видели Сташевскую возле двери Мартова, с таким же успехом они могли не заметить и другой приходившей к нему женщины.

— Допустим, — нехотя согласился Наполеонов.

— А что там с дверью?

— Что с дверью?

— Ее открывали отмычкой?

— Нет, только родными ключами.

— Вот видишь!

— Чего я должен видеть? — начал сердиться Шура.

— А то! Смею предположить, что Мартов не был круглым идиотом и не стал бы открывать дверь Маргарите Сташевской после ссоры с ней и прозвучавших из ее угроз в eгo адрес.

— Он мог не бояться ее.

— Мог, — легко согласилась Мирослава, — но и нарываться на скандал ему не было резона. Или ты думаешь, что он хотел устроить представление для соседей накануне своей свадьбы?

— Возможно, ты права. И кому же, по-твоему, он мог открыть дверь?

— Женщине, с которой состоял в интимной связи.

— Но никто не упоминал ни о какой любовнице Мартова! Друг-то должен был знать о ее существовании.

— Необязательно.

— Не скажи, Мартова характеризуют как человека, любившего похвастаться своими достижениями в интимной сфере.

— Он мог прикусить язык накануне своей свадьбы и вспомнить о том, что молчание может быть золотом.

— Вечно ты сбиваешь меня с панталыку, — огрызнулся Шура.

— Нужно еще раз переговорить со свидетелем, который видел девушку, которую принял за Сташевскую в день убийства Мартова.

— Он уверен, что это была она! _- возвысил голос Наполеонов.

— И тем не менее с ним нужно поговорить еще раз.

— Хорошо, завтра же переговорю.

— Я поеду с тобой.

Наполеонов, собравшись уж было отшить подругу, передумал и процедил сквозь зубы:

— Ладно, приезжай завтра утром в управление.

— Шура, а что стало с запиской?

— С какой запиской?

— Которая торчала в двери убитого в день его свадьбы.

— Свидетель, прочитав ее по телефону, выбросил в мусоропровод.

— Он не уверен, что ее написал Мартов?

— В тот момент был уверен.

— Он хорошо знал его почерк?

— В том-то и дело, что нет. Просто подумал, что никому другому не было надобности писать такую записку.

— А зачем ее было писать Мартову?

— Чтобы проинформировать невесту.

— Он мог позвонить ей.

— Не все захотят разговаривать с девушкой, которую бросают.

— Даже трус мог послать эсэмэску.

— Тогда никому это не пришло в голову.

После этого разговора Наполеонов, решивший было заночевать у друзей, засобирался домой.

— Куда ты поедешь на ночь глядя? — попыталась остановить его Мирослава.

— Нет уж, дома я высплюсь лучше.

— Как хочешь, насильно мил не будешь.

— Вот именно, — проворчал он.

Когда Морис провожал Шуру до его машины, снабдив гостинцами для Софьи Марковны, Наполеонов не утерпел и высказался:

— Умеет Славка испортить даже самым чудесный вечер.

— Шура, она не нарочно, — попытался заступиться за Волгину Миндаугас.

И тут же получил в ответ:

— Оба вы с ней два сапога пара?

Морис успел скрыть промелькнувшую на его губах улыбку:

— Ты несправедлив. Просто Мирослава хочет докопаться до правды.

— Знаем, знаем, как же, тоже ученые. Я твой друг, но истина дороже.

Миндаугас ничего не ответил. Но, вернувшись в дом, он сказал Мирославе:

— Шура обиделся на нас.

— Ничего страшного, — беззаботно отозвалась она, — не в первый и не в последний раз.

— Я думаю, что он решил, будто мы заманили его в ловушку.

— Угу, после чего накормили, напоили, хотели спать уложить, а он, выпутавшись из силков, удрал от нас.

Как же, выпутаешься из ваших силков, — ироничная улыбка дрогнула в уголке рта Миндаугаса, — завтра вы его загоните в угол окончательно.

— Не преувеличивай.

На следующее утро Мирослава выехала из дома пораньше, так что Шуру она перехвалила у крыльца здания Следственного комитета.

— Ты уже здесь? — произнес он без особой радости и отчего-то спросил: — И чем вы там вчера без меня вечером занимались?

— Рассматривали свадебные фотографии.

— Какие свадебные фотографии!?

— Сташевского и Андреевой.

— Зачем?

— Мало ли, — отозвалась она неопределенно, — вдруг пригодится.

— Понятно, — решил подколоть Шура подругу детства, — тренируетесь с Морисом, как организовать собственную свадьбу?

Мирослава ничего не ответила, только улыбнулась.

А Шура поежился. Очень уж белозубая улыбка подруги напомнила ему оскал голодной волчицы, наметившей себе жертву.

«И черт меня дернул вчера язык распускать», — подумал он про себя сердито, но, как ни странно, гнетущее чувство, мучившее его вчерашнего вечера, начало рассеиваться безо всякой причины. Хотя, может быть, причина все-таки была, и скрывалась она в уверенном спокойствии Мирославы.

Свидетель удивился повторному появлению следователя на пороге своей квартиры, да еще в компании, как ему показалось, очень красивой девушки.

— Здравствуйте. Гаврила Семенович. — проговорил Наполеонов. — извините, что приходится снова вас тревожить.

Хозяин квартиры Гаврила Семенович Старков поздоровавшись, ответил, что ничего против еще одной беседы с полицией не имеет.

— Но я вроде бы все сказал в прошлый раз, — добавил он.

— Да вот у моей коллеги возникла к вам еще парочка вопросов, знакомьтесь. Мирослава Игоревна Волгина, детектив.

О том, что Мирослава детектив частный, Наполеонов упоминать не стал.

— Очень приятно. Гаврила Семенович Старков. Да вы проходите, чего на пороге стоять.

— Спасибо.

Мирослава, к удивлению Наполеонова, не отказалась от предложенного Старковым чая и мило беседовала с мужчиной минут десять на разные темы. А