Элизабет Питерс - Напиши мне про любовь

— Ничего страшного, — оборвала ее Жаклин дрожащим от волнения голосом: ее ступни были на несколько размеров меньше, чем у Бетси. Все суета сует... — Забыла тебя кое о чем спросить, Бетси. Вчера ты сказала, что Лори, когда на тебя напала, что-то бормотала себе под нос, пока обшаривала твой рюкзак. Что она говорила?

— Неужели, думаешь, я помню? — возмутилась Бетси. — Знаешь, Джекки, когда тебе только что засветили в глаз, а на хребте сидят триста фунтов, возникают проблемы со слухом.

— Ну постарайся, — не отставала Жаклин.

— Так... Она говорила о Валери Валентайн — какая та милая, красивая и все такое. Это она сказала, как только меня ударила. Я попыталась встать, а она оседлала меня и начала сыпать оскорблениями. К примеру, назвала меня трусливым желтоклювым дятлом.

— Надо же!

— Забавно, до чего оскорбительны бывают некоторые названия пернатых, если применить их к человеку. Мало того что дятел, так еще желтоклювый. Видать, бедняжка переболела желтухой, с осложнениями на мозги. Еще она назвала меня желтобрюхой пиявкой. Желтый дом по ней плакал!

— Желтый... — повторила Жаклин.

— Ну все? А то мне надо переделать еще уйму дел, чтобы быть у тебя в полвосьмого. Пока, Джекки!

Бетси дала отбой. А Жаклин отрешенно сидела с трубкой в руке, пока не услышала монотонный механический голос: «Пожалуйста, повесьте трубку. Пожалуйста, повесьте трубку...»

Сьюзен забрала телефон из ее оцепеневших рук и поставила на место.

— Что случилось? — с тревогой спросила девушка. — Плохие новости?

— Новости... — пробормотала Жаклин. — Новости... Ей-богу, вот это новость!

Вскочив с постели, она сорвала с себя халат, молниеносно оделась и была уже на пути к двери, когда Сью пришла в себя:

— Ты куда? В чем дело? Я могу помочь?

Жаклин остановилась:

— Время. Сколько времени? — И бросила взгляд на часы, после чего они хором объявили:

— Пять двадцать пять.

— Библиотека, наверное, уже закрыта, — продолжала Жаклин. — Молись, чтобы хоть какие-нибудь книжные магазины работали! — И пулей вылетела из номера, оставив Сьюзен с открытым ртом.

Через сорок пять минут она вернулась преображенная: на губах играла довольная улыбка, глаза сияли.

— Все в порядке? — осторожно справилась Сью, Жаклин удивленно вскинула брови:

— Конечно. Почему спрашиваешь? — Бросив сумку на кровать, она с наслаждением потянулась, — Начну-ка я лучше собираться! Скоро на бал! Трам-там-там-там-там, пам-пам, пам-пам!.. — Под звуки «Венского вальса» она уплыла в ванную и закрыла за собой дверь.

Ровно в семь тридцать явилась Бетси с платьем от Фортуни, небрежно засунутым под мышку, и с бумажным пакетом в руках. Вид у нее был как у пышущей здоровьем нищенки после удачного набега на мусорный бачок.

Отобрав платье, Жаклин аккуратно повесила его на плечики, а Бетси тем временем извлекла из пакета свежие находки — пару чудесных атласных туфелек в тон платью, длинные белые перчатки (потрескавшиеся и пожелтевшие) и веер из страусовых перьев, по большей части облезших до остова. Веер и перчатки Жаклин откинула в сторону, невзирая на яростные возражения Бетси. После чего взяла в руки одну из туфелек.

. — Ты ведь не собираешься их надеть?

— Я подумала, может, отрезать мыски? — Из рюкзака Бетси выудила пару кусачек.

— Дотронешься до туфель — и я тебя зарежу, — на полном серьезе пообещала Жаклин. — Неужели тебе больше нечего обуть?

Бетси вытянула ногу в кроссовке. Жаклин застонала.

— Сью!

Из ванной высунулась Сью. Маску она уже смыла, один глаз был полностью готов: увлажняющий тон, тени, подводка, накладные ресницы.

— Привет, — несмело поздоровалась она.

— Салют! — жизнерадостно откликнулась Бетси. — Ты знаешь, что у тебя только один глаз накрашен?

— Какой у тебя размер обуви? — спросила Жаклин.

Гиблое дело — ножки Сью были такими же миниатюрными, как она сама, а у Бетси — широкие, как лопаты, должно быть от частых маршей по бескрайним американским дорогам.

— Пойдешь и купишь, — велела Жаклин.

— Магазины уже закрылись. — Бетси неуклюже плюхнулась на кровать. — А-а, наплевать, пойду в кроссовках.

От образного ответа Жаклин революционерку вмиг сдуло с кровати.

— У меня где-то были белые босоножки, — робко протянула Бетси. — Если найду...

— Иди и найди. — Жаклин подтолкнула ее к двери.

Бетси ретировалась.

— И что я так переживаю, не пойму! — патетически воскликнула Жаклин.

— Просто ты очень добрая и милая, — неуверенно ответила Сьюзен.

Жаклин так на нее зыркнула, что девушка тотчас снова скрылась в ванной. А когда появилась, второй глаз тоже был при накладных ресницах. Жаклин между тем трудилась над своим бальным платьем. Бантики и искусственные цветы только успевали отлетать в разные стороны. Когда она закончила, от платья осталась самая суть — простой лиф с узкими бретельками и пышная юбка; белый шелк, комбинированный с атласом, — очень стильно.

— Красиво, — похвалила Сью. — Но без всех этих штучек, которые ты отрезала, в нем не осталось ничего забавного.

— Мне не до забав, — буркнула Жаклин.

Изящная и восхитительная, в платье а-ля пастушка кисти Ватто, с посохом в руке и плюшевым ягненком под мышкой, Сьюзен упорхнула на встречу с Джо. Жаклин тем временем тщетно пыталась облагородить облик Бетси, которая напоминала трансвестита, ограбившего музей. Макияж только усугубил дело, что же до белых пластиковых босоножек — кроссовки не многим им уступали. Жаклин решила проблему — подтянула подол ровно настолько, чтобы Бетси об него не спотыкалась, прикрыв таким образом пляжную обувку, а излишки юбки собрала на талии. В итоге образовался бугор, который худо-бедно маскировала блуза. После чего без восторга оглядела творение своих рук.

— Но волосы, волосы! — проворчала она. — Кто тебя стриг, местный брадобрей садовыми ножницами?

— Но есть же парик. Помнишь, тот, что я надевала на коктейль?

— Какая пошлость! Минутку. Кажется, у Сью найдется то, что нам требуется.

К щипцам для завивки Бетси отнеслась с неожиданной покорностью, даром что Жаклин дважды прижгла ей шею. Выдернув из облезлого веера парочку перьев, Жаклин приколола их к черной бархатной ленте (также позаимствованной у Сью), которой и перевязала короткие кудряшки подруги.

— Не так уж плохо, — оценила она, заметно повеселев.

Похвалу она адресовала себе, любимой, но Бетси этого не ведала и с восхищением уставилась в зеркало:

— Здорово я выгляжу, правда?

— Отойди вон туда, в угол, и помолчи, — приказала Жаклин. — У меня на сборы осталось десять минут. О'Брайен наверняка явится тютелька в тютельку.

— О'Брайен? Ты идешь вместе с ним? С этим подлым шпиком? Да ты что! А почему он не сказал?

— Мы обе идем с ним. — Жаклин натянула платье через голову.

— Интересно, как он нарядится?

— Неужто не догадываешься?

Жаклин проворно уложила волосы в пучок на затылке. Томные локоны и кокетливые завитки обрамляли ее лицо в духе моды былых времен, правда, каких именно, Бетси затруднилась с ходу вспомнить. Прикрепив к лифу платья широкую голубую ленту, идущую наискось, от плеча к бедру, Жаклин довершила ансамбль, увенчав голову диадемой, инкрустированной горным хрусталем, которую утром приобрела в лавке старьевщика, после чего воскликнула:

— Voila!

— Императрица Евгения! — восхищенно прошептала Бетси. — Нет, погоди... кажется, знаю... Александра! Супруга Эдварда Седьмого.

— Отлично.

— В конце концов, по образованию я историк. Главное — волосы. У Александры тоже были рыжие волосы.

— Каштановые, — строго поправила Жаклин. — Ничего лучшего я наспех соорудить не могла. Ага, — встрепенулась она, когда раздался стук в дверь. — Однако же, вовремя. Это наверняка О'Брайен.

Она поспешила к двери, следом, путаясь в платье, засеменила Бетси, хихикая и строя догадки:

— Карл Второй? Лицо у него в самый раз — смуглое, насмешливое... Или Джордж Вашингтон? Вот бы поглядеть на него в белом парике!

— Ты на ложном пути, — бросила через плечо Жаклин и распахнула дверь.

О'Брайен вынул изо рта трубку, снял шляпу и церемонно поклонился. Шляпа была войлочная, настоящая охотничья, а тяжелое пальто с капюшоном доходило ему до середины икр.

— Могло ли быть иначе? — риторически вопросила Жаклин и протянула руку жестом, царственность которого ничуть не умаляли сползшие на кончик носа очки в роговой оправе. — Добрый вечер, мистер Холмс.

Никаких возражений по поводу компании Бетси лейтенант О'Брайен не высказал, даже когда она повторила свою идиотскую остроту насчет трех мушкетеров. Впрочем, на случай его возражений Жаклин припасла объяснение — дескать, у них не романтическое свидание, и оба это отлично знают — и очень досадовала, что не выпало случая его представить.