Ирина Хрусталева - Гардемарин в юбке

Она подошла к калитке в воротах и подергала. К ее радости, она была не заперта, и Вероника беспрепятственно вошла во двор, посмотрела на дом: он стоял совершенно безмолвный, даже шторы на окнах были задернуты.

– Брр, – передернулась Ника. – Прямо как в склепе. До чего же неприятно здесь находиться. Совсем еще недавно этот дом был наполнен веселыми голосами и освещался ярким светом, а сейчас он больше похож на замок с привидениями.

Она решительно шагнула к двери и уже хотела ее открыть, как на пороге показался человек, которого Вероника никогда прежде здесь не видела.

– Добрый вечер, я к Зое Ефимовне, она меня ждет. – Вероника не мигая уставилась на мужчину.

– Проходите, если ждет, – пожал тот плечами. – Я, собственно, уже ухожу, мое присутствие здесь больше не нужно.

– А вы кто, если не секрет? – полюбопытствовала Ника.

– Какой же может быть секрет? Я душеприказчик семьи Демидовых, меня сегодня вызвала к себе Зоя Ефимовна, вот я и прибыл, а сейчас уже убываю, – улыбнулся мужчина, и эта улыбка сделала его лицо очень милым и приветливым.

– Что-то серьезное? – спросила Вероника как можно беспечнее, делая вид, что задала этот вопрос ради праздного любопытства.

– На этот вопрос, милая леди, я отвечать не имею права, вы уж меня простите. Пожалуйста, проходите, Зоя Ефимовна на втором этаже, она не совсем здорова, поэтому лежит в постели.

– Спасибо, я непременно пройду, только сначала мне бы хотелось загнать мою машину во двор. Я так понимаю, что вон тот красивый «Мерседес» принадлежит вам?

– Да, это моя машина, – не без гордости кивнул мужчина, будто говорил о своем ребенке, который уже в годовалом возрасте знал таблицу Менделеева.

– Вот и отлично, вы сейчас будете выезжать, а я как раз заеду, – обрадовалась Вероника.

Она бегом выскочила за ворота и села за руль. Ворота плавно отъехали в сторону, и Ника увидела садовника, с которым познакомилась в тот день, когда Юлю арестовали. Он тоже узнал девушку и приветливо помахал ей рукой. Ника загнала машину во двор и вышла.

– Здравствуйте, Федор Иванович. Как вы здесь живете-поживаете?

– Да я-то живу, что мне сделается? Вот только хозяева мои мрут, как во время чумы. Ой, не нравится мне все это, ой как не нравится, – сокрушенно покачал головой садовник. – Вот сегодня Софья Ефимовна померла, царство ей небесное. Безропотная была женщина, бывало, ходит по саду тихонечко так. Или сядет на лавочку, очки на нос нацепит и Чехова читает. Любила она классику, сколько раз видел, как она украдкой платочком слезы утирает. До самой смерти так романтиком и пробыла. Она не очень разговорчива, но со мной иной раз и побеседует. «Знаете, – говорит, – Федор, думаю, что свое счастье я сама упустила. Молодая когда была, мне один офицер предлагал руку и сердце, а я отказала ему, сестру свою послушала. Она говорила, что он недостоин меня и вообще не пара. А как он был красив, какие стихи мне читал, какие цветы дарил». При этом она томно вздыхала и закатывала глазки и в такие моменты напоминала мне чеховскую барышню. Жалко ее мне очень, прямо в себя прийти не могу. Ведь сейчас почти весь дом на мне, и готовить тоже приходится. Как вернулись мои престарелые барышни после похорон, так, считай, из своих постелей и не вылезали. Я, конечно, делаю, что могу, но ведь тоже уже немолод.

– Неужели никто из знакомых не приезжает? – удивилась Вероника.

– Разбежались все, как крысы с тонущего корабля, – вздохнул садовник. – Только вон доктор и заходит, это сосед который. Он и сиделку из клиники присылал. Но Зоя Ефимовна наотрез отказалась от ее услуг и отправила женщину обратно. Как уж она объяснила свой поступок доктору, мне неведомо, только больше он никого не присылал. Вот теперь и кручусь я здесь сам. Правда, мне одна женщина помогает, она в местном магазине продавцом работает, вечером всегда забегает, продукты приносит, чаю со мной выпьет да приготовит чего. Мир не без добрых людей, слава богу, – вздохнул Федор Иванович. – А ты проходи, проходи, милая, Зоя Ефимовна в спальне своей на втором этаже. Доктор недавно уехал, уговаривал в больницу лечь, но она ни в какую. «Дома, – говорит, – умирать буду, а не на казенной постели». Она ведь какая? Сказала, как отрезала. Врач ей там кучу лекарств оставил, а она только ухмыляется. От такого, говорит, количества и здоровый человек загнется. Вроде завещание она сегодня написала, меня в свидетели позвали, да еще доктора, который на «Скорой» приехал. Ты уж прости, милая, только с меня слово взяли, что не имею права разглашать тайну завещания.

– А мне это совсем неинтересно, я человек посторонний, незаинтересованный, так что ваша тайна мне ни к чему, – хмыкнула Вероника и направилась к двери дома.

Потом легко взбежала по ступенькам на второй этаж и остановилась у первой двери. Немного постояв, чтобы отдышаться, тихонько постучала в дверь.

– Да, да, войдите, – услышала она довольно бодрый для больного человека голос.

– Зоя Ефимовна, это Вероника. Можно войти? – проговорила девушка, просунув в дверь свой нос.

– Проходи, Вероника, я тебя жду, – громко пригласила женщина.

– Что случилось, Зоя Ефимовна? Мне сказали, что у вас сердечный приступ.

– Это у них приступ размягчения мозгов! – зло выплюнула Зоя Ефимовна. – А я совершенно здорова, просто небольшая слабость, от этого и обморок случился. Я хоть и готова уже была ко всему, но смерть Софочки меня, конечно, огорчила. А с постели я почему не встаю, так это от ног, больные они у меня, а сейчас обострение, видно, на нервной почве, совсем не могу наступать, как иголками колет. Так что с сердцем моим полный порядок, хоть этот врач молоденький и закатывал здесь глаза под потолок. Только, видно, ему еще учиться да учиться надо, чтобы правильно диагнозы ставить. Вон, посмотри, сколько таблеток разных наоставлял, а они для меня, что мертвому припарки, – бесполезные… Я почему тебя к себе-то позвала, не догадываешься? – без предисловий перешла женщина к главному.

– Нет, не догадываюсь, – помотала головой Вероника. – Наверное, хотите, чтобы я вам опять с похоронами помогла?

– Нет, моя милая, с похоронами мне помогать не нужно, все агент сделает, я уже вызвала. Нам с Софьей все равно, в каких гробах лежать, там все равны, что бедные, что богатые, – махнула женщина рукой и горько при этом усмехнулась. – Я тебе, деточка, хочу имя одно назвать, чтобы ты знала, кто все это с нашей семьей проделал, да за такой короткий срок. Может, это как-то поможет Юлю из тюрьмы освободить… Не знаю я законов, все доказывать придется, а как это сделать, ты уж сама соображай.

– Откуда вы знаете это имя? – оторопела Ника.

– Говорю, значит, знаю, – сердито проговорила женщина и строго посмотрела на Веронику. – Ты не перебивай старших, а слушай, что говорят, и не смотри на меня, как на умалишенную старуху.

Зоя Ефимовна поправила одеяло, разглаживая на нем складки. Видно, она не знала, с чего начать разговор, поэтому сосредоточенно собиралась с мыслями. Потом решительно посмотрела на Веронику.

– Ни для кого не секрет, что после моей смерти теперь все должно перейти к Ларисе, потому что я, можно сказать, теперь являюсь последним из могикан. Девушка больна, правда, это нигде не зафиксировано официально, и, естественно, она не сможет управляться с таким капиталом. Как ты думаешь, кто сможет это делать вместо нее?

– Не знаю, наверное, кто-то из родственников?

– А если родственников никого не осталось?

– Тогда совсем не знаю, – пожала плечами Вероника, пока не понимая, куда клонит Зоя Ефимовна. – Может, муж?

Только Вероника проговорила эти слова, как скрипнула дверь, и девушка резко обернулась: на пороге стоял Константин Родионович Юдин и ухмылялся. Ника заметила, что лицо Зои Ефимовны покрыла синеватая бледность и что та плотно сжала губы.

– Ну, что же вы замолчали, Зоя Ефимовна? Продолжайте, мне тоже интересно знать, кто же сможет распоряжаться капиталом больной девушки?

– Что вам нужно, Константин? – напряженно спросила женщина.

– Вот, пришел поинтересоваться вашим самочувствием, – все так же нагло ухмылялся мужчина, внимательно глядя на Веронику.

От этого взгляда у Ники на холке шерсть встала дыбом – если бы она была у нее, – как у кота Зайки, когда тот чувствовал опасность. Девушка напряглась и стала украдкой осматривать комнату, пытаясь обнаружить наличие тяжелого предмета, которым можно запустить в прилизанную голову эскулапа. Но, как нарочно, все предметы в спальне престарелой матроны были мягкими и пушистыми. А в это время в проеме двери показалась еще одна фигура, и у Вероники при виде нее отвалилась челюсть: там стояла Лариса Демидова собственной персоной. Но, боже, как она выглядела! Это была совсем не забитая девочка, отсталая в своем развитии. Явилась красивая молодая дама в сногсшибательном, сексапильном наряде и улыбалась ярко накрашенным ртом.