Татьяна Луганцева - Килограмм молодильных яблочек

— А что теперь будет с этими несчастными, покалеченными зверюшками и птичками? Я не умею за ними ухаживать. Сегодня Рената почистила им клетки, дала им корм и ушла… как сейчас стало известно, ушла убивать эту несчастную француженку. Теперь ее посадят в тюрьму, впрочем, и поделом ей, но кто будет ухаживать за животными? Они же все пропадут!

— Не пропадут! — успокоил ее Карл Штольберг. — Я и сам умею за ними ухаживать, и потом, я вызову своего друга. Пора ему возвращаться к своим питомцам.

Агриппина Павловна фыркнула, она продолжала скептически относиться к этому красавцу, который представлял явную угрозу для ее «мальчика» Ричарда, временно помутившегося разумом.

— Вы не о том думаете! — улыбнулась Надежда. — Все участники банды пойманы и обезврежены! Все! Теперь можно вздохнуть свободно! Больше неоткуда ждать опасности!

— Это точно, — согласилась Яна, — но после такой заварушки лично я чувствую полное внутреннее опустошение.

— Даже не верится, что мы все живы и здоровы… — прошептала Ася, а Надежда стрельнула черными глазами на Яну и добавила:

— Конечно, живы! Смотрите, какая чудесная погода на улице, послушайте, как поют птицы! Чувствуете, как пахнут цветы? И мы, словно большая и дружная семья, за чашечкой чая проводим время в беседе на свежем воздухе!

Все грустно улыбнулись в ответ на пламенную речь Надежды. Никто особо не разделял ее энтузиазма, так как все были еще под впечатлением недавних кошмарных событий.

Карл взял руку Яны и встал из-за стола.

— Можно тебя на пару слов? Извините.

— Я сегодня пользуюсь популярностью! Что ты хотел, Карл? — внимательно посмотрела на него Яна большими голубыми глазами, когда они отошли в сторону.

— Откуда у твоей Агриппины Павловны наша фамильная брошь?

— Какая брошь? — не поняла Яна.

— Ты не заметила? У нее на сарафане приколота старинная брошь из чистого червонного золота. Она очень дорогая. В свое время я листал каталог ценностей Штольбергов, безвозвратно утерянных после Второй мировой войны. Так вот, эта брошка тоже описана в этом каталоге, как украшение, изготовленное в восемнадцатом веке известным французским ювелиром специально для княгини Штольберг.

Яна растерялась.

— Я не знаю…

— На обратной стороне этой броши должен быть герб Штольбергов, расположенный в правом верхнем углу.

— Посмотрим… Ты вообще что, обвиняешь мою домоправительницу в краже твоей драгоценной брошки?! — вскрикнула Яна, привлекая к ним всеобщее внимание.

— Да нет, что ты! Я просто удивлен! Я думал, что эта драгоценность пропала навсегда, и тут вдруг вижу ее на груди твоей домоправительницы! — оправдался Карл.

— Надо меньше смотреть женщинам на грудь! Мало ли что мы там носим! — отчитала его Яна и, резко развернувшись, направилась к мирно пьющей чай компании.

— Дорогая моя Агриппина Павловна, — начала она сразу же, — не были ли вы в этих местах в годы Второй мировой войны?

— Что это с тобой, Яна? В годы Второй мировой войны я была ребенком. Я жила в детском доме, который эвакуировали на Урал. Отец мой погиб на фронте почти в начале войны. Мама работала фельдшером на санитарных поездах. После войны она забрала меня, и мы уехали вдвоем жить на Кавказ на минеральные источники, чтобы поправить свое пошатнувшееся здоровье. К чему ты меня спросила об этом?

— Да так… Откуда у тебя такая красивая брошка?

— Издеваешься? Я нашла этот кусочек металла в мусоре после уборки клеток птиц.

— Можно мне ее посмотреть? — спросила Яна.

— Пожалуйста. — Агриппина Павловна отколола от своего сарафана старинную золотую брошку и протянула ее Яне.

Та перевернула брошь и увидела, что в правом верхнем углу красуется фамильный герб Штольбергов. Яна молча подняла глаза на Карла. По ее взгляду молодой князь понял, что это та самая брошь, о которой он рассказал Яне.

— Так, быстро переносим всех птиц в дом! — скомандовала Яна таким громким голосом, что Борис Ефимович поперхнулся чаем. — Карл, возьми ломик и взламывай пол во всех клетках!

— Это делать обязательно? — робко поинтересовалась Ася. — Ты сама говорила о том, что все закончено…

— Обязательно! Так говорит моя интуиция! Я чувствую, что стою на пороге великих открытий!

В следующие два часа в приюте для животных стоял жуткий шум от крика потревоженных, перепуганных птиц, воплей людей и треска ломающихся деревянных досок.

Над приютом для животных поднялось облако из пыли, песка и птичьих перьев. Люди бегали и суетились. Карл легко взламывал доски в полу клеток, бросая изумленные взгляды на возбужденную общим переполохом Яну. Он не верил, что они что-то обнаружат под клетками, но, если его попросила Яна, он готов был разнести по кирпичику даже свой замок. Карл с синюшно-бордовым лицом, в одежде с запекшейся кровью, с ломом в руках напоминал маньяка, съевшего всех птиц и который теперь, войдя в раж, разрушает их жилища, то есть клетки.

— Здесь только земляной пол, — удрученно проговорил он, вытирая пот вперемежку с кровью с лица.

— Еще две клетки! — Яна была непреклонна.

Как ни странно, она оказалась права. Карл ошарашенно смотрел на открывшийся под взломанными досками потайной ход в последней клетке. Яна замерла, и сердце ее забилось в учащенном ритме.

— Вот оно! Я знала! Карл, этот проход здесь неспроста! Надо будет обследовать его!

Молодой Штольберг молча вылез из клетки, сходил в сарай и вернулся с фонарем и мотком какой-то бечевки.

— Я с тобой! — вызвалась Яна, поняв, что он сейчас начнет спуск.

— Это совершенно ни к чему! Мы не знаем, что там внизу. Вдруг это опасно? — возразил Карл.

— Тогда тем более я с тобой! Один человек не может спускаться под землю. Кто-то должен его страховать!

Убедить Яну остаться не представлялось возможным. Она не внимала здравому смыслу. Спускаться решили вдвоем, так как никто не знал, что их ждет под землей, выдержит ли грунт большое количество людей, хватит ли всем кислорода. К тому же кто-то должен был остаться на поверхности, чтобы при необходимости вызвать помощь.

Карл начал спускаться вниз по крутым ступеням, освещая себе путь. Проход был настолько узким, что его широкие плечи еле-еле протискивались вперед. Яна спускалась за ним, периодически чихая от поднятой Штольбергом земляной пыли.

— Этому спуску нет конца, — бросил через плечо Карл, — Яна, пока не поздно, поднимайся наверх. Здесь настолько все ветхо, вдруг случится обвал.

— Нет, я с тобой, — упрямилась Яна, хотя коленки ее начали предательски дрожать.

Спустившись на приличную глубину, Карл и Яна наконец-то коснулись ногами земли без ступенек. Длинный низкий коридор уходил далеко, даже свет мощного фонаря не достигал его окончания. Голоса оставшихся наверху уже доносились глухо и неразборчиво.

— А если это лабиринт и мы не найдем выхода назад? — спросила Яна, дыша в спину Карла.

— Я предусмотрел этот вариант, мы будем разматывать клубок бечевки и таким способом вернемся назад.

Идти им пришлось, нагнув головы, друг за другом. Яна пыталась считать шаги. Когда ей уже казалось, что этот узкий проход прорыл гигантский крот вокруг всей земли, и когда она сбилась со счета, они наконец-то вышли в просторное помещение. Воздух здесь был спертый и затхлый. Карл осмотрелся.

— Смотри, это шахта с воздуховодом.

Из этой шахты с каким-то старым заржавевшим оборудованием и инвентарем для земляных работ по следующему узкому коридору они перебрались в большое подземелье. Карл направил луч фонаря на стены помещения… и вскрикнул. Все стены этого бункера были выложены слитками золота.

— Черт… — прошептала Яна, — здесь несколько тонн золота! Вот уж никогда не думала, что обнаружу клад, а уж такой кладище и подавно!

Карл обводил фонарем сокровища, посередине помещения стояли какие-то большие кованые сундуки. Карл поднапрягся и откинул со страшным скрипом одну тяжелую крышку. Их взору предстали драгоценности: кольца, перстни, ожерелья, диадемы старинной работы… В других сундуках было то же самое.

— Я такое видела только в кино! — радовалась Яна.

— Пропавшие сокровища замка Штольбергов, — глухо произнес Карл и поведал Яне историю, которую ему недавно рассказала Хелена Крамар.

— Прикинь, она сказала, что ты не найдешь их за всю жизнь! А ты обнаружил богатство в этот же день! Удача на нашей стороне! — прыгала от радости Яна.

Потом ее лицо внезапно стало сосредоточенным и серьезным.

— Если это твое, то, я думаю, ты не будешь возражать, если я возьму кусочек золота на память. — Яна подошла к золотым слиткам и, взяв один, запихнула его себе в декольте. — Тяжелый…

Слиток беспрепятственно пролетел под платьем и больно стукнул ее по ноге.

— Ого! — запрыгала она на одной ноге. — Я все поняла, не разевай рот на чужой каравай! Прости меня, слиточек, я пошутила, возвращайся на свое законное место к своим братьям и сестрам.